Вездеход уже стоял под брюхом челнока, из которого свисали крепёжные тросы подъёмного механизма. Грузовые контейнеры исчезали во чреве корабля один за другим, пока мы шли по каменному лётному полю навстречу неуклюжему железному скарабею. Мы поднялись по трапу, и нас поглотили тёмные внутренности машины. И тут же – долгожданное тепло. Гудели обогреватели обдавая лицо спасительными волнами, от которых по телу разливалась приятная истома.

Словно добрые друзья, пара пилотов в причудливых костюмах тепло здоровались с бойцами. Они похлопывали друг друга по плечам и, очевидно, были давно и хорошо знакомы. Я же под шумок забралась в самый угол отсека для экипажа, к крошечному иллюминатору, за которым раскинулось обширное лётное поле…

Вскоре все заняли свои места, властный голос отдал команду пристегнуться, и громоздкая туша челнока дрогнула, отрываясь от земли. Пейзаж за окном поплыл вниз, а под «Алоксилонами» постепенно открывалось целое кладбище кораблей, подсвеченное одинокими фонарями. Мой взгляд скользил от одного к другому, пока вдруг не зацепился за что-то. Я не сразу поняла, что это – понадобилось несколько секунд, чтобы осознать.

В глубине отстойника, среди потускневших стальных развалин, сложив на спине маневровые крылья, замер серебристый силуэт, похожий на пчелу. «Церамбика». Неужели… «Виатор»? Не может быть…

Я впилась глазами в полумрак, силясь разглядеть детали. И тут мелькнул бортовой номер. С единицей на конце. По спине побежал ледяной озноб.

Это не другой корабль. Не может быть двух одинаковых. Внизу, в отстойнике для кораблей стоял наш «Виатор». Борт четыреста одиннадцать…

Площадь ушла вниз и скрылась из виду, пряча от глаз мой старый корабль. Челнок, кренясь и подрагивая, поднимался всё выше, а вокруг открывались нереальные виды на укрытые чёрным ночным покрывалом антрацитовые зубья щербатых скал, протянувшиеся до самого горизонта…

… Волны времени вновь волокли меня к берегу, который моего прошлого. Величественная «Аркуда», бесшумно совершив гиперпрыжок, рассекала вакуум со скоростью чуть менее миллиона километров в час. Экипаж из полусотни человек и крошечная диверсионная группа приближались к жаркому Пиросу. Мой второй дом неумолимо надвигался, и я вновь – как и долгие недели назад на «Фидесе» – испытывала волнующую дрожь…

Мы коротали время в грузовом ангаре «Аркуды», расположившись под днищем десантного челнока, что висел на массивных суставчатых ухватах. Где-то во тьме прятались ещё два челнока, а свет в обширном отсеке был приглушён, едва очерчивая контуры высоких стен и закреплённых тросами ящиков с оборудованием.

Наш небольшой отряд полукругом расположился прямо на сомкнутых створках высадочного люка, а в центре мерцал неяркий фонарь, вырисовывая причудливые узоры на лицах бойцов. Я необъяснимо чувствовала себя гёрлскаутом в лесном походе, сидящей у костра – стоило только прикрыть глаза, и за ровным гулом стального зверя уже слышался треск горящих поленьев.

… — Почему для гиперпрыжка так долго собирается тёмная энергия? — спросил «Умник» Коньков и обвёл нашу маленькую компанию заговорщическим взглядом. — Потому что в диске галактики её довольно мало, и уж совсем мало в балдже. Зато очень много в гало.

— Напомни, что такое балдж? — попросила я, приоткрыв один глаз.

— Представь обычную игрушечную юлу, — увлечённо жестикулируя, сказал Коньков. — Она не плоская – она изрядно выпуклая сверху и снизу. И если плоскость вращения этой юлы и есть наша галактика, то яркий балдж – это центральная, самая толстая выпуклость, в которой сосредоточено ядро и основная масса старых звёзд. Гало же – это сфера с балджем в центре, в которую вписана галактика, и которая простирается на сотни тысяч световых лет «вверх» и «вниз».

— Вверх и вниз… Не пори чушь, умник, — фыркнула Агата Скворцова. — У галактики нет верха и низа.

— Это у тебя нет воображения, — огрызнулся Архип Коньков, глянул на меня, как преподаватель на единственную студентку, на которую возлагал все свои надежды, и продолжил: — Как ни странно, именно гало содержит основную массу галактики. И в нём же сосредоточена основная масса тёмной энергии. Там её столько, что концентраторы можно зарядить за считанные минуты!

— В гало тебя порвут на куски заряженные частицы, — вмешался в разговор молчавший до этого майор Макаров. — Там им нечему помешать, никакая корабельная защита не спасёт. Над плоскостью миллионы лет висят «пузыри» энергии, оставшиеся от обильного пиршества центральной чёрной дыры. А здесь, в диске, мы защищены звёздами, которые отделяют нас от ядра и гасят её излучение…

На этом спонтанном консилиуме учёных в военной форме я позабыла обо всём на свете. Далёкий холодный Ковчег, на котором мои друзья томились в золотой клетке, растаял, словно обрывки сновидения поутру.

— И заметь… — Коньков наставительно поднял вверх указательный палец. — Чёрная дыра в центре Млечного Пути не такая уж активная – наоборот, она даёт возможность формирования вокруг себя нескольких солнечных масс в год. Чем больше пыли и тяжёлых элементов пожирает дыра, тем больше выбрасывается разрушительной энергии, и тем сильнее подавляются процессы звёздообразования.

— И нам тут, на окраине, очень спокойно и комфортно, — кивнул Макаров. — И не только нам…

— С нашей классической галактикой нам повезло… Сколько там открыли Васнецовцы за последние десять лет? — Коньков повернулся к майору, и тот пожал плечами. — На участке небосвода размером с пуговицу телескопом обнаружили что-то около двух миллионов галактик. Получается, что в наблюдаемом нами пространстве – это в условной сфере, где мы находимся в центре, и с границ которой излучение за всё время существования Вселенной успело бы нас достичь – замечено одиннадцать триллионов галактик. В основном мелких, конечно, но их число постоянно растёт…

— Тормози, Архип, а то уж больно разогнался, — отрезала Агата. — Я знаю, что ты был отличником в школе и в учебке, но мы тут уже не воспринимаем эти потоки цифр.

— Просто я хотел сказать, что… В общем, Птолемей поставил Землю в центр мира. Коперник поставил в центр Солнце. Кеплер вновь убрал Солнце из центра, отправив его в путешествие по огромной галактике. А затем пришел Хаббл и сказал, что наш Млечный Путь – только одна из миллиардов галактик. Кто же будет следующим?

Повисла тягучая пауза.

— Ладно, хватит тут звездочётствовать. — Макаров хлопнул себя по коленям и выкрутил яркость лампы. Резкий свет залил круг. — Скоро прибытие, так что пройдёмся по вводным. Наша задача – разведать обстановку и определить местонахождение Рихарда Фройде, по возможности избегая контакта с войсками Конфедерации. Далее передаём информацию на «Аркуду», и там уже принимают решение о дальнейших действиях. Итак, что мы знаем? Архип?

— На Пиросе – восстание, — уверенно доложил Коньков. — Два месяца назад местная группировка «Фуэрца дель Камбио» попыталась вышвырнуть силы Конфедерации с планеты. И кое-что им даже удалось: были заняты оба военных космодрома и несколько баз. Штаб командования Космофлота на побережье Тантала разбомбили в щепки.

— Верно, — подтвердил майор, — но через две недели Космофлот вытравил с воздуха столицу Соноры и забросил туда десант. Первая волна заняла аэропорт Ла Кахеты, со второй уже оккупировали центр пустого города и выставили блокпосты. Потом ещё три волны – всего примерно двадцать тысяч штыков, и теперь конфедераты чувствуют себя вполне уверенно. «Голиаф» сейчас на Земле – вероятно, готовится следующий заброс.

— Что по вооружению? Чего нам ждать? — спросил Аркадий «Бурят».

— Ничего тяжёлого нет – у них каждый килограмм веса на счету, поэтому в основном лёгкая колёсная техника. — Майор провёл рукой по седеющему «ёжику» на голове. — Но есть авиация. Оба космодрома у повстанцев отбили, а центр Ла Кахеты сейчас представляет собой неприступную крепость. У нас есть фото- и видеосвидетельства…