Она надвигалась на меня, осыпая почти незаметными глазу ударами, которые я едва успевала отбивать. Секундное замешательство – и я тут же пропускаю мощную атаку с ноги в живот. Отлетев назад, к предбаннику коридора, с размаху бьюсь позвоночником о ручку двери в тамбур – перед глазами тут же рассыпаются звёзды, и меня складывает пополам. Дура, идиотка, не надо было пить! Где твоя реакция?! Ещё и чёртов отходняк от «Персистенса»! Нужно было взять с собою дозу…

— Эй, ты, чучело! А ну, сюда! — раздался крик Марка, и по барабанным перепонкам забили оглушительные выстрелы, а в противоположном конце вагона кто-то истошно завизжал.

Разогнувшись, вижу, как моя противница прикрывает рукой лицо. Пули, попадая в её тело в упор, со свистом высекали искры, она стремительно подняла с пола продолговатый кинжал и сделала резкое движение. Коротко вскрикнул Марк, через секунду существо уже неумолимо надвигалось на меня, и я поняла – это не человек. Передо мной киборг, стопроцентный механик, полностью модифицировавший своё тело.

Я открыла дверь в тамбур и стала пятиться в узкое помещение. Спустя мгновение я вновь отбиваю атаку кинжалом, и мы сцепляемся в клинче. Назад! Вырвавшись и увернувшись от клинка, я молниеносно выхватила свой пистолет и практически в упор высадила в чёрную грудь полдюжины пуль.

Узкое помещение заполнил грохот и свист – одна из пуль срикошетила прямо в стекло, тут же покрывшееся трещинами от перепада давления. Вновь секундное промедление – и я получаю резкий и неожиданный удар в низ живота, отправляясь на пол тамбура. Пистолет, стуча по полу, летит куда-то в угол, а помещение заполняет яростный вой ветра, рвущегося сквозь простреленное стекло.

Боль, взорвавшаяся где-то в желудке, была невыносимой – от неё заложило уши. Обнаружив себя на четвереньках, я сплюнула на железный пол сгусток крови и подняла голову. Киборг стоял надо мной, сжатый в чёрном кулаке окровавленный кинжал наливался белым свечением. Короткий замах, хлёсткое движение сверху вниз – и я лишь успеваю выставить руку, чтобы защититься. Звон и нечеловеческий скрежет доверху заполнили тамбур, переливаясь через его края. Яркая вспышка боли на мгновение затмила сознание, и эндоскелет моментально отключил все рецепторы, чтобы не перегрузить мозг.

Я видела свою конечность, отрубленную по локоть. Будто в замедленной съёмке, она плыла по воздуху в сторону, а из руки бессмысленно и нелепо брызнули какие-то жилы и провода. Два оплавленных обрубка биотитановых костей торчали наружу, испуская горячий пар на холодном воздухе…

Возвышаясь надо мной, неспешным движением существо сняло маску и обнажило симпатичное лицо молодой девушки с большими тёмными глазами. Я смотрела в это лицо сквозь красную болезненную пелену, и оно казалось мне чудовищно знакомым. Эти чёрные короткие волосы, чуть курносый нос… «Ох, милая моя, на тебе лица нет…»

— Вера, — побелевшими губами прошептала я.

Вера опустилась рядом со мной на одно колено и отчеканила:

— Я и не надеялась увидеть тебя вновь. Столько времени прошло… Ты ведь тогда сбежала, оставив нас на растерзание бандитам, и мы даже не успели попрощаться.

— Я хотела привести помощь, но… Было уже поздно…

— Возможно, ты и хотела, хотя мне в это слабо верится. Впрочем, они убили не всех. Кое-кому повезло выжить. — Взгляд её на мгновение стал отрешённым, она как будто что-то вспомнила. — Знала бы ты, через что мне пришлось пройти… Однако, теперь всё позади, и я нашла своё место в жизни.

— «Интегра»? — Я поморщилась от пронзительной боли. — Во что они превратили тебя? Ты стала машиной смерти…

— Как и ты. Неужели ты ещё не поняла этого, наивная дурочка? Мы с тобой всё это время шли параллельными путями, и теперь наши дороги пересеклись. — Она улыбнулась одними губами, тёмные неморгающие глаза оставались совершенно неподвижными. — Ты останешься здесь, а я пойду дальше… Мне нужно закончить начатое…

Замах – и я, приготовившись к гибели, зажмурилась. Кинжал с силой вонзился в мою уцелевшую механическую ладонь, пригвоздив руку к полу. Вспышка яростной боли – и я на мгновение теряю сознание. Растянувшись на грязном металлическом полу, я слышала, как дверь открылась. Вера вышла из тамбура внутрь вагона, послышались хлопки. Вьюговей свирепо выл, заметая небольшое помещение тамбура мелким снежком.

Она заберёт «Книгу»! Я должна помешать ей!

Нужно было сняться с уже потухшего плазменного кинжала, и я, кое-как извернувшись, поджала под себя ноги. Кинетический усилитель включился со второго раза, и я что было сил ударила по торчащей из ладони рукояти. С третьего удара железка переломилась и со звоном отлетела в сторону.

Стиснув зубы, со скрежетом я сняла ладонь с кремниевого лезвия – полностью перебитые средний и безымянный пальцы не двигались, но три ещё оставались рабочими. Доползла до лежащего в углу пистолета и кое-как сунула его в кобуру. Попыталась встать, облокотившись на стену. Тело моё сотряс спазматический кашель, и рот моментально наполнился кровавой слюной. Судорожно отплёвываясь, я кое-как разогнулась.

В глазах темнело, но я должна была остановить её во что бы то ни стало…

В полумраке коридора никого не было – лишь мелко мерцала чуть дальше, повиснув на проводе, сорванная с потолка лампа. Дверь в наше купе была распахнута. Я вошла внутрь, и сердце ушло в пятки. На койке полусидел Марк, лицо его было разбито, искалечено до неузнаваемости, по подбородку на грудь, глубоко рассечённую поперёк, стекала кровь. В сломанной руке, из которой сквозь куртку выпирала торчащая кость, он машинально сжимал свой ещё дымящийся пистолет.

Я упала на колени рядом с Марком и коснулась его рукой. Из глаз предательски брызнули слёзы, я попросила:

— Марк, пожалуйста, живи, я сейчас кого-нибудь позову…

Но кого?! Кто в этом несущемся сквозь тьму поезде мог помочь?! Марк приоткрыл рот и едва слышно прохрипел:

— Я попал, ранил… Сейчас… Догоним… Отдышусь только…

Он издал свистящий звук, и изо рта его пошли кровавые пузыри. Грудь его опала последний раз, и он затих.

— Марк! Не уходи! — вскрикнула я.

Он не отозвался. Он был недвижим, а я обессиленно колотила Марка по колену единственной целой рукой, и его тело содрогалось в такт моих ударов.

— Слышишь?! Не смей уходить! — умоляла я. — Не умирай, сволочь ты такая! Не оставляй меня одну!

Он ушёл, ушёл… Он ушёл и больше не вернётся! Как же так?! Взаперти сидит щенок, на дверях висит замок… Все ушли до одного, в доме заперли его… Все ушли, и Марк ушёл… Как тогда, во сне…

Уткнувшись в его колени, я сидела, таращилась в пустоту и слушала своё хриплое порывистое дыхание. Вдруг что-то треснуло и сломалось внутри меня. Кое-как ухватившись за столик, я с трудом поднялась на ноги, взглянула на Марка в последний раз и вышла в коридор. Сделала несколько неровных шагов в сторону тамбура, остановилась. Тудух-тудух… Тудух-тудух… Это стук колёс? Да нет, каких колёс… Это стучит моё собственное сердце, отдаваясь в ушах.

За скобу я вытащила пистолет из кобуры, приставила холодный ствол к виску и щёлкнула предохранителем. Я стояла так, пошатываясь в такт движению вагона, а в моей голове на фоне проносящихся за стеклом белёсых холмов мелькали беспорядочные вспышки лучших воспоминаний… Лазурное море, заливистый детский смех, добрый дядя Алехандро, чистый горный ручей, летящие над моей головой белые снежки, Отто рядом со мной в желтоватой траве, пряный запах одеколона в каюте Марка…

Взаперти сидит щенок, на дверях висит замок… Пора наконец выпустить его на волю.

Я что было силы зажмурилась и надавила на спуск…

… Позади щёлкнул дверной замок, и тонкий детский голосок испуганно воскликнул:

— Тётенька, не надо!

Палец дёрнулся, гром выстрела взорвал монотонный гул. Свет погас. В глазах, потом везде, и тьма хлынула отовсюду, заливая собою мир. В сознание, отчаянно пульсирующее в темноте, впился чей-то истошный визг, а топот многочисленных ног, приближаясь, отдавался барабанной дробью и заполнял Вселенную. Строгий мужской бас вопросил: