— Обычно. То есть, не всегда?

Она и хотела бы солгать, но смысла в этом не видела.

— Человеческая психика — сложный предмет, и гарантий тут не может давать даже современная медицина. Особенно если мы говорим о Коле… о Никки, который ещё не вполне оправился после пси-программирования. Опять же, как ты сама справедливо заметила, первые шесть-десять лет жизни — основополагающие в будущем развитии человека. И прецедентов полной деконструкции воспоминаний об этом периоде я не знаю. И даже вообразить не могу их возможные последствия.

— Какую вероятность ты бы дала на “за” и “против”?

— Тут не помешает предварительная оценка психического состояния и тесты, но навскидку? Тридцать процентов на то, что могут возникнуть психопатологии и диссоциативные состояния разной степени сложности, с которыми не удастся полноценно справиться. Семьдесят процентов, соответственно, на полное психологическое восстановление и принятие. Когда ему удастся пройти через это, вы можете спокойно и свободно жить дальше.

Эрос медленно кивнула.

— Хорошо. И что ты, в таком случае, скажешь о второй вероятности? Что тайны — это всегда плохо?

Анжелика медленно покачала головой.

“Мы с вами похожи. Мы оба сделаем всё, всё на свете, ради своих идей. Именно потому, возможно, меня так тянет к вам. Именно потому я позвал сюда именно вас,” — голос Эласто звучал из прошлого, оставляя на языке вязкий привкус.

Даже Фобос не знал всего, что случилось на Новом Олимпе во время восстания.

И некоторые моменты ему не следовало знать.

Есть на этом свете вещи…

— Есть на этом свете вещи, которые человек не может рассказать тому, кого любит, — сказала Анжелика. — Потому что просто не может причинить ему боль. Это тёмные секреты, цена которых очень высока. Они могут всплывать в будущем, если похоронены недостаточно глубоко. С ними тяжело жить. Но, если ты сможешь похоронить этот секрет достаточно глубоко, если сумеешь уничтожить все улики и оградить Нико от этого знания — тогда, возможно, эта ложь действительно обернётся на благо. И есть вероятность, что никто не отнимет у него любви матери, детства, веры. Но ты должна понимать две вещи: во-первых, тебе самой придётся с этим жить, что непросто; во-вторых… Он вполне может возненавидеть тебя, если всё же узнает.

Эрос молчала долго.

Потом она встала, взяла череп, повертела в руках и швырнула в утилизатор.

— Всегда был только один Коля Самойлов, — сказала она. — Так будет и впредь.

Они обе молча дождались, пока индикатор утилизатора загорелся зелёным, оповещая о полном расщеплении объекта.

— Уверена? — уточнила Анжелика.

— Да. Пусть ненавидит, если надо. Но, пока у меня есть шанс не причинять ему эту боль… я не стану. И ты в своё время сделала так же, верно?

Анжелика вздрогнула.

Как она могла забыть, что Эрос, при всём своём, действительно очень наблюдательна и умна?

— Эй, не надо отвечать, — прищурилась Эрос лукаво. — Я догадываюсь. Я всё понимаю. Некоторые тайны должны замолчать навсегда, верно? Некоторым скелетам место не в шкафу, а в утилизаторе... Как всегда, приятно было поболтать, мать нации. Вечера!

— Вечера.

Анжелике потребовалось некоторое время, чтобы восстановить равновесие. Только убедившись, что ничего лишнего не читается на её лице, она отправилась в кабинет к Фобосу.

— Моя первая леди, — он улыбнулся тепло, чуть лукаво и влюблённо — так, как улыбался ей одной. — Как проходит твой день?

— Неплохо, — хмыкнула она, обнимая его, — хотя птичка принесла на хвосте не самые лучшие новости.

— М… И кому же мне вырвать крылышки за то, что расстроил тебя?

— Никому. Скажи лучше, ты уже слышал про технологии переноса?

— Да, мне только недавно принесли отчёт. Кстати, тебе рассказали, кто был спонсором?

— Кто?

— Угадай.

— Сегодня определённо слишком много игры в угадайку.

— Брось, это же очевидно! Кто у нас тут помешан на бессмертии?

Анжелика тихо простонала.

— Только не говори, что королевская семья Гвады!

— Возьми с полки приз.

Она тихо выругалась и подошла к панорамному окну, глядя на Альдану с высоты верхних этажей. Это когда-нибудь закончится? Впрочем, ответ очевиден.

— Ошеломительно, — пробормотала она. — И ведь это приводит нас к самому неприятному вопросу на повестке дня.

— Кого ещё они успели “обессмертить”?

— Именно.

через месяц после возвращения ари Родаса и окончательного подписания мирного договора между участниками сражения за Альдазар

— Леди Авалон, всё уже готово для встречи.

— Правда? — она окинула секретаря холодным взглядом. Девчонка сглотнула.

Леди Авалон мысленно усмехнулась. Ох, детка, как же хорошо будет, если моя рожа действительно окажется самым страшным, что ты видела в своей жизни! Ради этого, помимо всего прочего, мы все и работаем здесь.

Впрочем, можно понять реакцию. В сочетании с неподвижным, покрытым шрамами лицом этот приём всегда работает безотказно. Очевидная причина игнорировать многочисленные предложения в духе "Миледи, почему бы вам не восстановить внешность": в её ситуации шрамы — это всего лишь один из дополнительных козырей. Да и прошло то время, когда она хотела очаровывать или казаться милой. Теперь всё иначе, и, спасибо дурацкой шутке судьбы, леди Авалон стала чуть ли не лицом прошедшей войны — уродливым, как ему по всем признакам и положено.

Что уж, выполняя распоряжение пиар-отдела, ей пришлось даже отрабатывать перед зеркалом некоторые выражения и взгляды. И, как ни странно, после битвы за систему Гэлло и знаменитого сражения за сектор десять это было едва ли не самое трудное боевое задание в её жизни. Она никогда на самом деле не умела быть публичной персоной. Но судьба порой не спрашивает, верно?

И вот... да здравствует леди Авалон. Дешёвое лицедейство? О да, ещё какое, если честно. Но, если присмотреться к этому всему внимательно, то вся политика — это дешёвое лицедейство. И если она, так называемая “леди Авалон”, героиня самой идиотской войны в истории галактики, может приносить своим соотечественникам пользу… Значит, вполне вероятно, оно того стоит.

— Всё действительно в порядке, миледи, — проговорила секретарь, — я проверила несколько раз, как вы и просили.

— Хорошо, — она привычно нырнула в вирт и пробежалась по файлам и проекциям комнат, проверяя маркировки готовности. — Какая-нибудь новая информация о составе альданской делегации? До встречи остался час, и нам неплохо было бы всё же знать, кто нынче почтит нас своим присутствием.

— Да, миледи. Информация поступила только что, вам уже отправили на вирт с пометкой срочно, но…

— Но у меня в вирте сейчас семьдесят сообщений с такой пометкой. Я их все просмотрю, но озвучь главное: кто-то из “богов новой эры” приезжает? Или нам опять подсовывают очередного белого воротничка, который не решает ровным счётом ничего?

— Нет, леди. Похоже, на этот раз боги снизойдут до нас.

Она прикрыла глаза, стараясь подавить накатившее облегчение. Наконец-то! Ари Фобос прислал одного из своих сиблингов, а это в наше время значит много. И, если раньше имена лок-генералов вызывали у её соотечественников только ужас, то теперь, после восстания богов и свержения скотины Эласто, имена этих существ внезапно стали синонимом надежды. Призрачной, несмелой, но всё же такой, за которую стоит ухватиться…

— Кто? Ари Долос, я так полагаю? — это была самая очевидная кандидатура, на визит которой Гвада рассчитывали с самого начала. Собственно, именно эта кандидатура была предварительно утверждена обеими сторонами.

— Нет, леди. Это будет ари Танатос.

Твою. Мать.

Она быстро встала и отвернулась к окну, чтобы девчонка больше не видела её лица.