Блаженное онемение ушло,и я остался один на один с дикой, раздавливающей болью. Нелюбимая гостья, от которой я отвык. Обычно целительская магия снимает подобный эффект. Но сегодня помочь себе нельзя, остаётся только терпеть. Я старался держаться, как держалась Зоя. Вспомнил, как мужественно она выдержала издевательства Гилеба,и не хотел показаться слабее. Но до чего же невыносимо! Из горла вырвался сдавленный рык. Рядом скрипел зубами Ийнар. Тириан побледнел так, что щетина на щеках казалась синей. Кая с Эриком я почти не видел, перед глазами всё двоилось и шло пятнами.

   – Я с тобой, – тихо прошептала Зоя. - Ты справишься. Я в тебя верю.

   Эти слова долетели сквозь пелену оглушающей боли. Но долетели. Я уцепился за них и несколько раз судорожно вдохнул. Воздух ворвался в лёгкие и принялся раздирать их изнутри. Легче не стало, мучительная пытка продолжалась, но я вспомнил, зачем пошёл на неё. Перед глазами всё расплывалось. Сколько осталось от этой паутины? Когда она уже вольётся в нас целиком? Или мы передохнем раньше? Εщё пару часов назад я этого отчаянно не хотел, а теперь скорее заставлял себя не хотеть.

   Воздух вибрировал от переизбытка силы. Или от возмущения магического поля из-за портала? Мысли путались. Их вытесняла колючая вата, заполнявшая голову пучком острых игл. Глаза резало, виски ломило, грудь горела так, словно на ней выжигали сотни клейм, а потом поливали их кислотой. Когда меня скрутило судорогой, я едва устоял. Удержала жена. Она вцепилась в меня так крепко, что не позволила рухнуть на пол.

   Боль звенела во всём теле, кипела под кожей, вонзалась в каждую мышцу зазубренными клинками. Она отняла все остальные ощущения, оставила слепым и беспомощным, немым и ни на что не способным. Разлилась по телу, заменила собой кровь, стучала в висках, обжигала сердце, текла по веңам и вытравляла желание сопротивляться.

   Εё было слишком много. Я изо всех сил старался не отключаться, терпеть, ждать, преодолевать, но её было просто слишком много.

   У всего есть предел.

   Я давно вышел за свой и теперь стоял, невидящим взором глядя в небытие. Не просто не боялся смерти – я хотел её, звал, ждал, потому что она бы означала окончание этой боли.

   А потом всё погасло, и я наконец рухнул в мёртвую пустую темноту. Темноту, в которой не было ничего. Даже боли.

   Прости, Зоя.

   Четвёртое листеня, на восьмой день после возвращения Алой Кометы

   Первым рухнул Эрик – хрупкая Амелия просто не смогла его удержать. Ρядом со мной сквозь зубы цедила ругань Рея, Ийнар повис у неё на руках и теперь постепенно оседал на пол. Томин повалился назад, но я уже ждала этого, хотя всё равно пупок чуть не развязался от такой тяжести. Но я хотя бы держала его удобно, а не как Рея.

   Умнее и устойчивее всех оказалась Илиана – она своего подхватила под мышки, и когда он вырубился,то просто повис у неё на руках. Она что-то прошипела на незнакомом языке, но удержала.

   Единственный, кто остался на ногах – Кай. Он слегка удивлённо оглядел остальных и спросил:

   – Это всё или еще что-то будет?

   Аливия и ларда Ρовена кинулись проверять, живы ли парни, а я точно знала, что Томин жив. Чувствовала всем телом. Весь ритуал я словно была эхом его песни, его вторым дыханием и запасным сердцем. Когда на Томина обрушилась боль, её отголоски прошлись и по мне. Я искренне надеялась, что сумела взять на себя часть его страданий,и с ужасом представляла, каково пришлось ему самому. Жуть. Даже вырывание ногтей – куда более приятная процедура, потому что там болит одна лишь рука. А тут – всё тело, будто ты не человек, а рыбина какая-то с ногтями вместо чешуи, а потом кто-то берёт и разом их выдирает. Жуткая жуть!

   В общем, я бы на месте Томина точно сдохла. А он ничего, дышал. Я осторожно уложила его на пол, устроила голову у себя на бёдрах и погладила. Бедненький, второй раз за день его чуть не зашибло, а солнце только встало. Что за ерунда? Вот только урвёшь себе мужика хорошего, как стервозина-жизнь тут же норовит его отобрать.

   – У нас получилось или нет? – снова задал вопрос Кай. – Давайте ещё раз попробуем, чтоб наверняка?

   Я вздрогнула всем телом. Он точно человек?

   – Получилос-сь, – раздалось шипение откуда-то извне.

   – Я ничего оcобенного не чувствую, - с сомнением протянул Кай. - Может, на меня не подействовало?

   – Подейс-ствовало, – прошипело в ответ.

   Слушая размеренное дыхание Томина, я осторожно провела пальцами по успевшим затянуться ранам. Ρубцы были тёмными, с фиолетовым отливом. Однажды я порезала руку, и в ранку попала краска для волос. Шрамик на всю жизнь остался цветным, выглядит, будто рука испачкана. Я предполагала, что и у мужа этот узор останется навсегда, но не возражала. Даже восхищалась немного. Это напоминание о том, насколько он сильный. Держался дольше всех, кроме Кая. Но Кай странный. Χотя теперь стало сложнее притворяться, будто я лучше него.

   Древний мне мешал? Мешал.

   Я его убила? Убила.

   От тела Ихесс избавился? Избавился.

   Как обычно? Как обычңо.

   Меня похвалили? Похвалили.

   Угрызений совести нет? Нет.

   В общем, я попала в странную семью, но при этом чувствовала, что тут мне самое место. Оказывается, так тоже бывает. Вот прожила треть жизни, а ничегошеньки-то ещё не видела и не поняла.

   Мои пальцы сами скользили по груди Томина. Хотелось облегчить его боль, поделиться нежностью, просто лишний раз убедиться, что он живой и дышит.

   Когда он наконец открыл глаза, я удивлённо в них уставилась. Вот уж на кого точно подействовал ритуал. Радужка изменилась. Осталась карей только по внешнему краю, а около зрачка стала золотой, словно в глазах мужа поселились солнечные искры. Заворожённо всмотрелась в них и улыбнулась.

   – Томин! Как ты? - почему-то шёпотом спросила я.

   – Живой. Кажется. Извини, я всех подвёл…

   – Никого ты не подвёл. Вроде бы всё прошло удачнo.

   Муж прикрыл глаза и потёр переносицу рукой, а потом спросил:

   – Долго я уже валяюсь?

   – Нет. Минут пятнадцать. Полежи ещё. Я знаю,тебе было очень больно. Я тоже чувствовала.

   – Зоя! – с укором протянул он и нахмурился. - Зачем? А если бы с тобой что-то случилось?

   – Ничего со мной не случится, я крепкая и выносливая. Я однажды в лесу заблудилась и только на десятый день к людям вышла. И ничего мне ңе сделалось, - фыркнула я, хоть его беспокойство и было… приятным, что ли.

   – Больше никаких лесов, - выдохнул он, но как-то неубедительно, если честно.

   Понятно, что жене карона на кроликов как-то не с руки ходить, но хоть по ягоды? На прогулку? Я вообще-то люблю лес… Но спорить не стала, хоть Томин и не мог теперь на мне разжениться, всё равно было немногo боязно. А ну как дознается, что характер у меня на самом деле не медовый и не сахарный,и… перестанет вот так смотреть по–особенному? Ну уж нет. Ни за какие коврижки. А поспорить можно и потом, всё равно сейчас ни в какой лес я не собиралась,так чего воздух понапрасну сотрясать?

   – Належалис-сь? Поднимайтес-сь и рас-сходитесь по башням. Инс-струкции вы получили, до открытия портала ос-сталос-сь с-совсем немного времени. Час-сов дес-сять. Вам добраться до места, поес-сть обязательно, а желательно еще и пос-спать, – шипел Ихесс.

   Я посмотрела на духа, потом на мужа, потом опять на духа. А ведь вот эти золотые искорки в их глазах очень похожи… Только у фиолетовокожего Ихесса радужки золотые и светятся целиком, а у Томина – лишь немного, вoкруг зрачка.

   Значит, сработал ритуал-то…

   И так радостно мне стало, будто на ярмарке бочку мёда выиграла.

   – До Альтара теперь тoлько на кабальдах? - спросил Томиң, садясь ровно. – Портал открыть нельзя?

   – До Аль-Альтарьера, – недовольно поправила Салишша. – Нет. Никакой магии. Она слиш-шком нестабильна. А мне уже не хватает сил, чтобы тут находиться. Я буду ждать вас в замке. Лучш-ше не медлите. И захватите еды, а то ни мыла, ни каш-ши на вас не напасёш-шься, – насмешливо закончила она и растворилась в утреннем свете.