— Он знает, что?..

— Нет. По официальным отчётам, Лиана Брифф мертвее всех мёртвых. И этого решения, боюсь, уже не переиграть.

— Я и не собиралась его переигрывать.

— Вот и хорошо. В таком случае, предлагаю перейти к более насущным вопросам. В частности, после моего ухода вам нужно будет выбрать себе лицо, миледи. Вариантов много, голосимулятор позволит примерить их, как новый костюм. Будет весело, не находите?

— Обхохочешься. Что-нибудь ещё? — ей хотелось узнать больше про Танатоса. Хотелось спросить, так отчаянно хотелось, что не передать словами, но она знала — нельзя.

Он жив, а остальное уже не её дело.

— Нет, не всё. Хотел уточнить, не определились ли вы ещё с именем? Учитывая творящийся беспорядок, вы имеете все шансы назваться наследницей какой-нибудь весьма знатной фамилии. Уверяю, что моих связей хватит на легенду кристальной достоверности.

— Поразительная щедрость, — что даже почти не сарказм.

— Как уже было сказано, вы оказали неоценимую услугу отечеству.

Она с утром удержалась от колкого, неуместно злого ответа.

— Спасибо за признание, мой принц, но я предпочту не воровать чужие имена.

— Хотите основать свою собственную фамилию? Что же, тоже вполне разумно…

Смешно.

— Моя фамилия закончится на мне же, мой принц. Я не собираюсь жить долго и уж точно не оставлю потомков. Близких же кровных родственников, которым я в теории могла бы передать титул и имя, у меня нет. Больше нет. Помимо всего прочего, я не хочу способствовать культуре фаворитизма и врождённой привилегированности. Моё имя будет принадлежать лишь мне, и историю его напишу я сама.

На его губах промелькнула улыбка, быстрая, как змеиный язык.

— Понимаю. И что, есть ли у вас какие-то мысли на этот счёт? Может, вы уже выбрали себе имя? Если нет, я мог бы поручить это своему личному пиарщику. Видят все на свете, она хороша в этом, и работы у неё сейчас полно. Война, сами понимаете.

— Вашему пиарщику? — уточнила она с некоторым недоверием. — Да, могу только вообразить, сколько у пиарщиков забот в связи с войной. Право, думать страшно.

Она знала, что несправедлива, конечно: в двадцать шестом веке по летоисчислению Земли Изначальной без пиарщиков никуда. Особенно на войне. Особенно для власть имущих.

С каждым столетием информационные войны становятся всё агрессивней, принимая самые причудливые (и уродливые, что уж там) формы. Так что это тоже поле боя, причём покрытое тысячами и тысячами замаскированных ловушек. И таким количеством потенциально взрывоопасных объектов, которые не видел, наверное, ни один спёр за свою жизнь. Потому на этом поле действительно очень нужны профессионалы, с этим не поспоришь. У каждого война своя. Просто…

Просто для неё сражение с флагманом “Танатос” случилось только вчера. Весь этот ужас, все эти смерти, все эти сожжённые дотла планеты — на фоне этого сложновато вовремя прикусить язык. У неё не получилось.

Агенор, впрочем, предпочёл не заметить язвительного тона.

— Да, на войне как на войне, миледи. Так что, стоит мне озадачить свою умницу-помощницу? Я считаю этот вариант предпочтительным, если честно. Предпочёл бы, чтобы имя вам выбрал профи.

А вот это уже откровенно пугает.

— Вы же не собираетесь сделать меня публичной персоной?

— Нет, но надеюсь поставить вас командиром на одно из особенно интересных текущих направлений. И разумеется, про вас заведут небольшой вирт-блог — куда же без этого в наши просвещённые времена? Гвада должна знать своих героев. Она особенно остро нуждается в них прямо сейчас.

— Когда почти все настоящие герои стали космическим мусором или кормом для червей, но неуёмному патриотизму нужны живые примеры и символы?

— Я бы выражался не так категорично, но по сути… Да, вы правы. Вы ведь сами работали в этой сфере и знаете, как играть в подобные игры. Я, надо сказать, хорошо вас помню ещё по цветочным временам. Да и вы, уверен, ещё не забыли парня под ником Галилео48. Интересные были времена, м?

Она неожиданно для себя самой рассмеялась. Просто хохотала — и никак не могла остановиться.

Агенор спокойно ждал, как будто это было самым обычным делом.

Право, они действительно оба знали, как играть в такие игры.

— Ладно, — сказала она, успокоившись, — хочу что-то, что косвенно напоминало бы… Может, что-то про цветущие яблоки. Или просто что-то, что эта ваша гениальная пиарщица сочтёт в равной мере ироничным, символичным и уместным.

— Отличное описание, я передам. Что планируете делать со внешностью, если не секрет?

Она покосилась на своё отражение в ближайшей хромированной поверхности. Заживляющие наниты сделали свою работу, но никаких указаний по поводу внешности медицинскому искину не поступило. Потому лицо её сейчас было почти полностью скрыто под отметинами ужасных шрамов.

— Да ничего, — признала в итоге она. — Просто пусть сотрут все опознавательные знаки и проследят, чтобы рубцовая ткань не мешала жить. В остальном то, что есть, меня полностью устраивает.

Бровь Агенора поползла вверх.

— А вы… интересный человек, леди. Возможно, я понимаю, почему в вас мог влюбиться юный наивный бог.

— Достаточно. Вы устроите это для меня?

— Разумеется. У меня есть все причины думать, что моему пиарщику это понравится. Она любит такие повороты сюжета.

“А вы, очевидно, любите её,” — отметила для себя она.

Но вслух озвучила другое.

— Очень весело, ваше высочество. Но позвольте задать вопрос: мне показалось, или вы упоминали, что у вас есть работа для меня? Причём даже несколько вариантов?

— Верно. Я сброшу информацию вам на вирт, заодно опробуем новые настройки. Пока наниты будут работать над вашим новым милым образом, я пришлю вам всю необходимую информацию о возможных заданиях. А теперь — простите, дела не ждут.

И он оставил её одну. А ещё спустя каких-то несколько минут благополучно вернулись медтехники, начиная подготовку к переформатированию внешности.

*

Наниты работают безболезненно, потому в случаях, когда основные повреждения уже исцелены, нет никакой нужды отключать пациента — при условии, конечно, что пациент не склонен к панике и спокойно отнесётся к тому, что ему, например, извлекают глаза из глазниц.

После всего пережитого она поймала себя на том, что крайне спокойно относится к подобным вещам. Можно сказать, равнодушно относится.

Потому она устроилась практически с комфортом, переключилась на внутреннее зрение и принялась просматривать своё возможное будущее.

Решение, впрочем, не заняло слишком много времени.

“Мой принц.”

“Так быстро! Рад получить от вас весточку, миледи. Итак, как я понимаю, вы сделали выбор?”

“Думаю, мой выбор очевиден. Система десять.”

“Самое опасное из заданий с минимальным шансом вернуться?”

“И максимальной пользой для Гвады в случае успеха. Да, всё верно.”

Она не могла видеть, но смогла всем своим существом ощутить его довольную улыбку.

“Рад, что не ошибся в вас. И да… с Днём Рождения, леди Авалон.”

*

Пластинка крутилась в старинном проигрывателе, рождая на свет старую, знакомую до последней ноты музыку.

Тягучий голос одного из королей блюза 60-х годов двадцатого века Земли Изначальной ("с тех пор не написали ничего лучше, и даже не смей со мной спорить на этот счёт!") распространялся вокруг вопреки всем законам физики и здравого смысла. Музыка плыла по террасе, и путалась в обломках некогда прекрасного дома, и дальше растворялась в пустоте космоса, в которой висел осколок некогда прекрасной планеты.

В настоящем космосе нечто подобное было бы просто невозможно, разумеется. Но вирт на то и вирт, чтобы воплощать самые невозможные желания.

Тут бессильные становятся сильными, задроты — супергероями, непопулярные девочки — королевами… А живое оружие может, например, полюбить и создать себе дом.