Я хотела сказать Эрику, что люблю его, но он всё понял без слов. Почувствовал, как я чувствовала его бешеное желание, восторг от близости, восхищение мною и готовность сделать для меня всё что угодно. Пойти на любой риск, разделить любые страдания, отдать всего себя. Я ошеломлённо закрыла глаза и двинулась ему навстречу, принимая условия новой реальности, в которой мы теперь неразделимы.

   Это была потрясающая ночь,и я запомнила её во всех мельчайших деталях.

   Северное сияние разрисовало небо ближе к полуночи, неясными мазками закрасив звёзды, а затем выцвело к утру, когда поздний зимний рассвет разлил по заснеженным верхушкам гор яркие краски. Мы любовались на него молча, пока Эрик не спросил:

   – Почему ты выбрала меня, а не Томина?

   Я долго думала, как правильно облечь в слова то, что ощущала. Выразить куда сложнее, чем почувствовать, а мне хотелось, чтобы Эрик понял.

   – Он отступил и отказался от меня. Несколько раз. Сначала в твоём доме в столице, потом послe твoего возвращeния и после начала туpнира. Ты c самого начала дико злил меня своей настойчивостью, напором, непрошенными поцелуями. Но в ниx было то, что подкупало – я чувствовала, что ты не отступишься. Это и бесило,и завораживало одновременно. Заставляло ощущать себя уникальной. А затем появление Илианы очень сильно задело мою гордость. Я злилась, что ты подорвал моё доверие, посмел разлюбить меня и полюбил кого-то ещё. А когда поняла, что ошиблась, дулась из чистого упрямства. Ты подкупил меня тем, что не отступал и боролся за взаимность. Но даже несмотря на любовь к тебе, я бы всё равно не согласилась на брак, если бы ты не научился прислушиваться ко мне. То, как ты поступил вчера, окончательно убедило меня в том, что у нас всё получится. Нет, я не настолько наивна, чтобы думать, что мы никогда не будем ссориться или что ты всегда станешь поступать так, как xочетcя мне. Но я по крайней мере знаю, что ты на это cпособен.

   – Ради тебя я способен на многое, - он поцеловал меня в шею и ненадолго затих, а потом спросил: – Может, вернёмся?

   – Попозже.

   В результате мы вернулись в Альтарьер только к вечеру, сытые друг другом и изголодавшиеся по еде. Но видеть никого не хотели, поэтому Эрик самым вероломным образом похитил из кухни целую корзину еды, и мы заняли место на крыше, собираясь понаблюдать, как постепенно заходит за горизонт солнце.

   Только одно выбивалось из общей идиллической картины – яркий алый росчерк на небе, который я поначалу приняла за странное облако. Я указала на него Эрику и спросила:

   – Что это?

   Он явно заметил раньше и молчал, а потом повернулся ко мне и ответил:

   – Не знаю, но надеюсь, что не обещанная Ихессом Алая Комета.

   Я потрясённо выдохнула, потому что очень хотела, чтобы Эрик убедил меня в том, что это – лишь оптическая иллюзия, случайное преломление закатных лучей в небе, необычное облако, раскрашенное в алый заваливающимся за горизонт солнцем…

   – Ихесс, – позвала я, откладывая в сторону надкусанный пирожок. - Ихесс!

   – Амелия, ты не поверишь… – начал он, но осёкся и обернулся туда, куда шокированно смотрели мы с Эриком.

   – Ихесс, это же не она? Не Алая Комета? - встревоженно спросила я.

   – Она. Значит, портал откроетс-ся в ближайшее время. У нас ес-сть от с-силы две недели, ес-сли очень повезёт – три. Хотя вряд ли… – искромсал мои надежды дух. – Видимо, вс-сё же не с-стоило трогать с-столбы.

   – Но мы не готовы… – запаниковала я.

   Ихесс смерил меня взглядом жёлтых глаз и сказал:

   – У нас-с с-с С-салишей ес-сть план. А пока с-спус-ститес-сь вниз. К нам пожаловала одна гос-стья, и я бы хотел, чтобы вы познакомилис-сь прежде, чем Томин её задушит.

   Двадцать седьмое цветеня, в день возвращения Алой Кометы

   Я смотрел на изящную девушку перед собой и представлял, как подхожу ближе. Протягиваю руку. Касаюсь нежной кожи лица. Провожу большим пальцем по скуле, спускаюсь к впадинке на шее, под которой бьётся пульс. А потом с хрустом эту шею ломаю! Боги, какое наслаждение! С каким удовольствием я бы прибил эту наглую, беспринципную, алчную мерзавку!

   – Повтори то, что ты сказала, - зло потребовал я, подступил ближе и посмотрел сверху вниз так, чтобы она подавилась своими требованиями и убралась подальше из Альтарьера.

   Да как она посмела?!

   Но вместо того, чтобы сжаться в комок под моим взглядом, она вздёрнула подбородок и посмотрела с вызовом. Дрянь! Какая же нахальная дрянь!

   А как бесила её причёска! Нет, такого я ещё не видел. Это отвратительно! Это должно быть запрещено на законодательном уровне! Женщины не имеют права стричься под мальчиков, потому что это сбивает с толку! Смотришь на неё – и кажется, что это деревенский пацанёнок в одежде с чужого плеча. А потом цепляешься взглядом за спелые, сочные губы, за обтянутую тонкой застиранной тканью стоячую грудь, и мысли в голову лезут… дурные!

   Нет, срочно в бордель. Хотя какой мне теперь бордель с этой аурой? Только сеанс отчаянного рукоблудия... До чего я себя довёл, если начинает возбуждать одетая в обноски и стриженная под обувную щётку нахалка с деревенским говорком? Ещё немного, и у меня начнёт, как у Эрика, мозги отшибать.

   Я зачем-то представил, как стаскиваю с этой нахалки брюки, укладываю грудью на стол и отвешиваю несколько смачных шлепков по белой попе, затем хорошенько наказываю за наглость очень приятным способом, после чего она страстно шепчет: «Это лучшее, что случалось в моей никчёмной жизни! И да, я с удовольствием подпишу отказ от притязаний на наследство Синвера Αльтара».

   Даже не знаю, какая фраза порадовала бы сильнее.

   Я постарался сосредоточиться на том, чтобы надавить на алчную мерзавку взглядом посильнее. Вместо того чтобы отступить, она сжала кулаки, шумно сглотнула и выпалила уже в который раз:

   – Я – дочь карона Синвера Альтара и имею право на его имущество! Как наследница!

   – Наследница чего? - ядовито спросил я. - Его многотысячных долгов за заложенное имение?

   – Нет больше никаких долгов, – зло процедила она, яростно сверкая серыми, как у Аливии, глазами.

   Она вообще была очень похожа на Аливию, жаль, что не характером.

   Разум наконец перестал фокусироваться на возмутительно коротком ёжике её лиловых волос и зацепился за эту фразу. Нет больше… нет больше…

   – Значит, ты всё-таки знала, что долги были, – схватился я за мысль и принялся раскручивать дальше: – И пришла ровно тогда, когда их погасили. Подумала, что невозможно потребовать возмещения налоговой выплаты? Что ж, от государства ничего получить действительно нельзя, зато можно подать рėгрессный иск против тėбя.

   – Оплата долгов была добровольной! И произошла до вступления эрцегиней в наследство. Её никто не принуждал оплачивать долги за собственность, которая по закону ей ещё не принадлежит! Так как она меня в известность не поставила, моего согласия не получила, то я ей ничем не обязана! – выпалила мерзавка. – Это самовoльство! Вот!

   Желание сломать шею этой Зое усилилось стократно, потому что мерзавка была права, что и бесило сильнее всего. Но кто мог знать, что у подoнка Альтара была дочь? И ещё такая! Откуда она вообще взялась?

   – Давайте успокоимся и всё обсудим за чашкой чая, – вмешалась Аливия, и я бросил на неё такой взгляд, что она ойкнула и отступила поближе к молчавшему Каю.

   Чай эта дрянь у меня будет пить только один – отравленный.

   Меня накрыло таким бешенством, что вокруг пальцев заискрили маленькие портальные вихри. А может, выкинуть её куда подальше? В пустыню? Тогда она сдохнет без моей помощи. Хотя… нет, хочется посмотреть, как очаровательно она будет это делать у меня на руках.

   – Я уничтожу тебя в суде. У тебя ни свидетельства o рождении, ни имени, ни денег. Ты – бастард. На каждом этапе твоей борьбы за Аль-Альтарьер я буду вставлять тебе палки в колёса, затягивать процесс, оспаривать каждую принесённую тобой бумажку. Я вгоню тебя в долги, потому что замучаю любого твоего адвоката так, что он выставит тебе тройной ценник. Я сделаю всё, чтобы ты сначала подавилась деньгами Амелии, а потом блевала своим намерением нажиться на ней. И ты ещё должна доказать, что ты действительно дочь Альтара. Кто знает, может, ты просто алчная лгунья и притворщица?