— Ну что, берёмся? — спросил Марк, азартно сверкнув глазами.

— Конечно, берёмся! — решительно согласилась я. — Деньги не пахнут – особенно, если это лёгкие деньги…

* * *

… — «Книга судьбы»? — Я прыснула со смеху. — Что за дурацкое название?

— Да чёрт его знает, — развёл руками Марк. — Журналисты чего только не придумают. Их хлебом не корми – дай сенсацию родить на ровном месте. Отсюда и броские названия, привлекающие внимание… К тому же – вот пошла бы ты в музей смотреть, скажем, на «Золотистые пластины»?

— Конечно нет.

— Вот именно. А «Книгу судьбы» захочется увидеть каждому, от желающих отбоя не будет! Думаю, не в последнюю очередь из-за этой броскости нам за неё столько обещали… Кстати, Лиз, почему ты отказалась принарядиться? — спросил Марк, осторожно выводя «Шинзенги» из чрева «Виатора» в холодную мезосферу необузданной Джангалы. — Там, на платформе сейчас весь бомонд Сектора собрался, ты бы среди них выглядела королевой – как всегда.

— Чтобы я ещё раз надела вечернее платье? Да никогда в жизни! — воскликнула я. — Ты не представляешь, насколько неудобно ходить в облегающем платье в пол – да ещё и на высоких каблуках.

— Соболья шуба впереди себе двери открывает, — глубокомысленно выдал Марк и изящным жестом поправил галстук над жилетом.

Его костюм-тройка был идеально выглажен, сидел на нём превосходно, и рядом с ним в своей практичной одежде я смотрелась, словно ворона возле павлина. Я стянула перчатки и вынула маленький флакончик с бирюзовым лаком, купленным ещё на «Посейдоне» неделю назад. Хотелось хоть в чём-то навести лоск, приберечь лично для себя маленький секрет – упрятанные под перчатки лакированные ноготки.

— Красивый костюмчик, — заметила я, мельком взглянув на Марка. — Не боишься испачкать?

— Испачкать? — Марк фыркнул. — Да те пробирки в Рио охранялись лучше, чем в провинции следят за музейными реликвиями! Мы просто зайдём и выйдем – тихо и спокойно, пока остальные будут в панике носиться кругами с воплями «Пожар! Пожар!»

— Надеюсь, твой план сработает, — задумчиво пробормотала я, аккуратно нанося лаковое покрытие на указательный палец.

— Обязательно сработает, — твёрдо произнёс Марк, и в глазах его вспыхнул тот самый огонёк, который я так любила. — Мой план сделает нас баснословно богатыми!

Основательно побитый временем двухместный аэрокар плавно спускался сквозь стратосферу Джангалы на автопилоте. Где-то наверху, на стационарной орбите висел наш транспортный челнок, а внизу разрастался и густо клубился сероватым вспененным молоком грозовой фронт. Вокруг, насколько хватало глаз, мерцал ярко-голубой кокон разреженных верхних слоёв атмосферы, погружая небо над нами в ультрамарин…

… — Марка больше нет, — тихо сказала я. — Дядя Ваня пропал. Мэттлок погиб, прикрывая наш отход… Мне кажется, с тех пор минула целая вечность.

— Да, поездочка ваша затянулась. — Василий вздохнул. — Не думал, что всё так плохо.

— Вот увидите, всё будет хорошо, — заявила Софи. — По-другому просто быть не может. Какая-то высшая сила ведёт нас вперёд – иначе как можно объяснить целую цепь событий, которые раз за разом спасали нас от неминуемой гибели?

Я улыбнулась.

— Как сказал твой сосед снизу, Софи, всё всегда случается вовремя…

В кают-компании «Разведчика-13» было тесно, но по-своему уютно. Пахло подгорелыми тостами и металлом. Мы сидели за небольшим столиком, уплетали бутерброды с колбасой, попивали похожую на сточные воды растворимую бормотуху с громким названием «кофе» и играли в домино. Космолёт нёсся сквозь пространство, вращаясь вокруг своей оси, а искусственной гравитации еле-еле хватало на то, чтобы напитки не отправились из чашек дрейфовать по коридорам судна, а пластиковые костяшки домино – оставались на своём месте.

Корабль был слишком мал для того, чтобы внутри можно было сымитировать нормальное положение в пространстве – такое могли себе позволить современные суда с компенсаторами или тороидальные космические станции с их радиусом вращения. Странно было находиться в этом помещении – пол под действием корабельного гироскопа превратился в каскад широких ступеней, столик был выставлен градусов этак под сорок. Меня вроде бы тянуло вниз – но всё вокруг было под наклоном под низким косым потолком, словно в каком-то зазеркалье…

— Кстати, на Земле время идёт быстрее, — глубокомысленно вещал Василий. — Ненамного, конечно, чем в космосе, но всё же. Виновата во всём гравитация – если вы находитесь на орбите, а я – на поверхности, на меня действует более высокая сила притяжения, а значит, и ход моего времени с вашей точки зрения – быстрее. Но одновременно, как наблюдатель за вами, я…

— И дело не только в гравитации, но ещё и в скорости, — перебила его Софи. — Чем выше скорость передвижения, тем для объекта медленнее течёт время, и тем быстрее – для наблюдателя. Поэтому, пока мы будем на околосветовой скорости двигаться к неизведанным мирам, вы на Земле состаритесь и уйдёте на пенсию. Это общая теория относительности Эйнштейна, второй курс…

— Ай, ну тебя. — Он с досадой махнул рукой. — Никогда я не был силён в научных теориях, но вот сидеть дома и ждать пенсии я уж точно не намерен. Не знаю, что там в голове щёлкает, но, однажды выйдя в небо, уже не хочется возвращаться назад. Может, это жажда движения, а может – тяга к волшебной гравитационной молодости, не знаю. Но время – слишком быстротечно. И обидно будет помереть, просидев всю жизнь на заднице.

— Когда-то давно, когда я училась в школе, — начала я, — мне на глаза периодически попадался старичок. В очках, небритый, с палочкой он неспеша ковылял через дорогу к магазину, чтобы купить там пива. В любое время дня – он периодически ходил в магазин…

Софи неотрывно смотрела на меня, а Василий изучал расстановку костяшек на столе и готовился сделать ход.

— Я видела его почти каждый день, и каждый раз он приветливо мне улыбался, — продолжала я, погружаясь в воспоминания. — Разве что рукой не махал… А потом, однажды, я перестала его видеть. Ходила от автобуса на занятия обратно, выбегала на переменке, как ни в чём не бывало, но его больше не было… Самое ужасное – я этого даже не заметила. Это промелькнуло незначительным эпизодом, как и миллионы других таких эпизодов. Я не заметила, как моя жизнь изменилась. Пусть самую малость, но стала другой и больше уже не будет такой, как прежде…

— Рыба! — Грохнув по столу костяшкой-«пустышкой», торжествующе воскликнул Василий.

Пластиковые прямоугольники, как испуганные тараканы, веером разлетелись от эпицентра взрыва, и мы судорожно принялись хватать их, пока они не разлетелись слишком далеко. Кое-как собрав пойманные, я сгрузила их Василию на руки, и он принялся за подсчёты.

— Двадцать семь. Ну ёшкин кот! — раздосадованно пробормотал он. — Одна куда-то улетела, так что вы ловите её при случае, лады?

— Хорошо, Вася, — сказала Софи. — Ты постарайся, пожалуйста, в следующий раз не хлопать так по столу. Если этот камешек в каком-нибудь механизме застрянет, мы можем не долететь до ближайшей станции обслуживания…

Неожиданно резко крякнула корабельная сирена, и бесцветный голос из репродуктора прогремел:

— Внимание! Зафиксировано превышение нормы ионизирующего излучения. Рекомендуется скорректировать курс.

Софи поглядела на часы и спохватилась:

— Допивайте кофе, скоро будем пролетать мимо Юпитера. Есть шансы застать неплохой вид из окна!

Парой глотков добив полупустую чашку, я выбралась из-за стола, оттолкнулась от поверхности и поплыла в сторону коридора. Хватаясь за поручни, мы достигли рубки управления. Внутри царил полумрак – лишь консоль мигала огоньками пультов, и, пожалуй, ничто так не вселяло в меня покой и уверенность, как мерно работающий узел управления, над которым за обзорным стеклом чернел необозримый и непостижимый межзвёздный простор. Серебряные точки звёзд с той стороны обтекателя вращались, отчего с непривычки начинала кружиться голова. Обманутый вестибулярный аппарат не понимал, что происходит, и не мог сориентироваться в пространстве…