Хотя бы на миг!

Солнечное тепло приятно щекотало кожу, но воздух щипал неслабым морозом. Хорошо ещё, что не было ветра. Зима установилась трескучая, холодная и ясная, хвалили её лишь моревичи, любители холода. И, хотя солнце понемногу возвращалось на неб о, до весны оставалось еще далеко. Ещё не раз и не два обрушится на поселение свирепый буран с ливневым снегом, ровняющим улицы с крышами, ещё не одной чередой протянутся промороженные до стеклянного звона безветренные ясные дни. По календарю зима окончится восьмиц через шесть, по факту — до первой капели придётся ждать ещё дней двадцать, не меньше.

— Замёрзла? — ворчливо поинтересовалась Млада.

Хрийз ощутила её руку на плече. Тёплая… Млада приходила почти каждый день. Приходили девчата и парни, с которыми работала вместе на жемчужных фермах и на сортировке. Приходил Снежан. Хрийз с удивлением и стыдом поняла, что не такая уж она чужая Жемчужному Взморью. Столько внимания, сочувствия… В Сосновой Бухте было иначе. Может от того, что Бухта — большой торговый город, а Взморье — поселение маленькое?..

— Пошли. У тебя нос посинел, скоро отвалится…

Снег скрипел под ногами, воздух дышал солёным морозом глубокой зимы.

— Осторожно, ступеньки…

Хрийз знала про ступеньки, давным-давно сочла их все и потому шла уверенно. Млада тоже знала, что Хрийз знает, но продолжала предупреждать. Молчаливый договор соблюдался неукоснительно. Обеим был нужен потому что…

— Я уже различаю свет и тени, могу моргать, — сказала Хрийз. — Правда, повязку мне пока снимать нельзя… Сихар не говорит, когда будет можно.

— Ты матушку Сихар слушай, — отозвалась Млада, — она знает, что делает. Вляпалась ты по шейку, подруга. Что тебя с причала в открытое море понесло?

Хрийз пожала плечами. Она сама не могла внятно объяснить себе же, почему её дёрнуло соступить с защищённого причала на морской лёд. Иногда за глупости приходится платить слишком высокую цену и если тебе повезло сейчас, не факт, что повезёт в другой раз. Думать надо головой, да. Хрийз урок усвоила хорошо.

Млада помогла ей раздеться, проводила в палату. Согрела счейг: поплыли в воздухе знакомые терпкие запахи, внятно рассказывающие о запотевших боках стеклянного кувшинчика, о горячей чашке, о которую приятно будет погреть озябшие на улице руки…

— О прошлой зиме мы с береговыми парнями ходили на лыжах за Перевал, в сторону Дармицы, — рассказывала Млада, — вот, бери, осторожно — горячее… Получили лицензию на отстрел волка, ну, и пошли… Ты ведь знаешь, что новую дорогу кинули в обход, через Полуночный туннель в Белоцветье, а за Семью Ветрами жизнь замерла практически полностью; несколько небольших поселочков не в счет… Вот волки там водятся огроменные, и вообще, зверья хватает, самого разного, но люди не живут. Мы всего несколько дней провели, волков выслеживая… я одного взяла, парни ещё восьмерых. Охота вышла очень удачной для такого маленького отряда, но возвращаться туда как-то, знаешь, не очень хочется. Там же до сих пор земля на ладонь смертью пропитана, с тех ещё времён… Тишина стоит такая, — Млада пощёлкала пальцами, подбирая нужное слово, — такая…

— Неживая? — подсказала Хрийз.

— Не совсем… Недобрая. Неуютная. Неуютная и недобрая тишина. По нынешней осени мы так и не собрались. Может, правильно сделали. Сколько волков хоть было, не припомнишь?

— Не знаю, не считала, — сказала Хрийз, грея ладони о горячую чашечку со счейгом.

— Да куда уж тебе было считать-то, — посмеялась Млада. — Не первый год на волка хожу, а и то, как вой услышу, так коленки дрожат и руки потеют. Страшно! Ну, потом встряхнёшься, дальше выучка берёт своё…. Нас бы та стая порвала сходу. На такую ораву не всемером, — с дружиной княжьей идти надобно. И то, без магии не управишься!

— А чем плоха магия? — спросила Хрийз, осторожно делая глоток.

Горячий счейг потёк по горлу, разливаясь в груди блаженным теплом. Самое то после прогулки в морозный день!

— Тем, что с ней обращаться надо умеючи, — назидательно объяснила Млада. — Ты вон всё живое с перепугу выкосила на все стороны света сферой в километр… так нельзя.

— Интересно! — разозлилась Хрийз, руки дёрнулись, и на колени плеснуло горячим, ожгло сквозь ткань кожу. — Я, значит, должна была стоять и ждать, когда меня сожрут с потрохами?!

— Нечего лезть, куда не надо, — отрезала Млада. — Глаза — ерунда, восстановятся, а вот штраф тебе влепят… Когда разбираться закончат.

— Переживу, — буркнула Хрийз сердито.

Она не считала себя бедной: в шкатулке скопилось немало денег, заработанных честным трудом. Обидно, конечно, отдавать кровные в уплату штрафа. Но всё же отберут, верно? А заработать хоть тем же вязанием всегда можно.

— Ну-ну, — хмыкнула Млада. — Поглядим…

А еще на язык явно наложили магический запрет болтать о базе третичей, попавшей под раздачу. Может, сам сЧай и сделал. Отчего Хрийз была уверена капитально, что никакого штрафа не впаяют, и что вообще ничего ей не будет. Млада пусть сомневается, ей полезно, но Хрийз-то знала.

Чтобы не беситься со скуки, Хрийз выпросила себе работу. Сихар принесла то, что с натяжкой можно было бы назвать тканью: гладкие на ощупь кусочки с шершавыми тесемочками. Их надо было связывать между собой, после чего тесемочки сами собой расплавлялись, образуя единое целое друг с другом.

— Ты Вязальщица, — пояснила Сихар. — У тебя должно хорошо получаться даже вслепую… Это термосеть, мы укрываем ею раненых при транспортировке. Запас должен быть всегда, но поступает к нам в виде фрагментов, необходимо собирать; мы рады любой помощи.

Сихар же и учила, как грамотно пользоваться зрением в магическом спектре. На что обращать внимание. Что пропускать мимо. И как гасить восприятие, чтобы выспаться уже наконец. Собирать сеть из кусочков было нудно, но занятие грело своей полезностью. Кому-то такая сеть спасет жизнь…

Фрагменты, насколько Хрийз поняла и насколько сама чувствовала, выращивались на горных плантациях как плоды особого кустарника. Они накапливали в себе потенциал триединого магического потока. Созревшие и правильно обработанные, они вмещали в себя немалый заряд. Хрийз не отказалась бы посмотреть на кустарник, чьи плоды напоминают тряпочки. Эндемик Третьего мира, как она поняла. Не растет больше нигде…

Вчера приходил Снежан. Принес снежные розы. Они стояли в вазе и сейчас, распространяя по комнате тонкий, горьковатый аромат. Осторожно касаясь пальцами стебля, Хрийз нащупала острые шипы. Розы. Единственный цветок, чо живет только зимой, а в теплое время спит под землей, ждет своей поры. Как выдерживают зверские холода их тонкие зеленые стебли и нежные лепестки? Девушка знала ответ: магия. Магический фон в Третьем мире был настолько силен, что растения впитывали его, как солнце. Впитывали, усиливали, отражали…

Снежан воспринималя ровным теплым солнышком. Замечательный человек. Но искра, которой не дали разгореться, погасла. Хрийз испытывала к Снежану благодарность, за то, что пришел проведать, за розы, за деревянный амулет-подарок в видеморского конька, со слабеньким зарядом стихии Воды. "На удачу", — пояснил Снежан. Он вырезал вещицу сам, вложил в нее искреннее чувство, это видно было сразу. Но и с его стороны огонь уже не горел, и это тоже было видно сразу. Зрение в магическим спектре — зло. Как говорится, многая знания… и далее по тексту, про печали.

Хрийз отложила работу, потянулась. Решила пройтись. Время освоиться у нее было: она потеряла счет дням, прошедшим в больнице. Сразу из палаты направо, коротким коридорчиком прямо и попадаешь в один из просторных общих холлов, с непременным бассейном-прудом в центре, с растениями и лавочками и доброжелательными соседями по несчастью. Это крыло полностью занимали те, кто так или иначе заработал себе проблемы со зрением.

Хрийз присела на одну из лавочек. В бассейне плескались и шумели мальчики-моревичи, их история была верхом детской безбашенности: катались со склона вместе с береговыми приятелями, не удержали равновесия, полетели дальше кубарем, прикладываясь головой ко всем встречным камням, деревьям, снегоуборочной машине… как итог, сотрясение мозга и гематомы на зрительном центре; ребятам теперь до конца зимы не кататься…