Внутри крошечного помещения я увидела человека. Вот, кажется, и наш Маленький Принц – единственный обитатель позабытого всеми астероида… Он лежал прямо на полу, на спине, сложив руки на груди. Воздух в каюте был тяжёлый и застоявшийся, возле стены аккуратно стояли несколько блюдец с грязной водой и какими-то высохшими комьями, а рядом с койкой лежал небольшой шерстяной комочек.

С оружием наизготовку я вошла в каюту, и тут же к горлу подкатил тяжёлый влажный ком – шерстяной комочек оказался маленькой бурой собачонкой. Прижав уши к голове, она свернулась возле койки в недвижимый поблекший клубок. Я присела на корточки и с робкой надеждой осторожно коснулась покрытого проплешинами бока собаки. Тронутая едва заметными следами разложения, она лежала не шелохнувшись, не дыша. Умерла, так и не оставив своего хозяина.

— Это тоже твой старый друг? — тихо спросил Василий.

— Нет, в первый раз его вижу. — Переборов себя, я кое-как проглотила ком неродившихся слёз, приблизилась к мужчине и склонилась над его телом – тот, похоже, тоже был мёртв, однако выглядел так, будто это случилось совсем недавно.

— Надо, наверное, забрать их с собой и похоронить, — сказал Василий. — Пошли наверх, позовём помощь. Тут связи совсем нет.

— Иди, я ещё разок пройдусь по этажам – может быть, удастся найти хозяина оставленной оболочки…

Я по второму разу обошла весь комплекс, заглянув буквально в каждую щель, но больше ничего и никого не обнаружила – ни признаков дяди Вани, ни следов других живых организмов. Подмывало зайти в реакторный отсек, но я отмела эту идею – если дядя Ваня там, то его уже совершенно точно не было в живых. А я, вероятнее всего, получу смертельную дозу радиации…

На первом ярусе двое членов экипажа на носилках выносили погибшего Йоши Микадо. Василий и корабельный врач Габриэла Кляйн спускались в жилой отсек, чтобы обследовать найденного покойника, пока непривычно хмурая и молчаливая Софи сидела у терминала, с головой погрузившись в код.

— А ведь там, в доке, ещё две пушки, — пробормотала Софи при моём появлении. — Только от времени и космического излучения у них мозги выгорели. Заводской брак, экономия на запчастях – поставили дешёвую матплату, вот она и прохудилась.

Покачав головой, я заметила:

— Пожалуй, в этот день Феликс может праздновать своё второе рождение.

Я выбралась из ангара на поверхность. «Фидес» стоял в отдалении, а вокруг люка из реголита торчали обугленные остовы турелей. Спрятанные до поры, они включились вместе с защитой комплекса и убили второго бортинженера Нормана Вайса. Можно ли было сделать всё иначе и обойтись без жертв? Пожалуй, да, но переиграть ситуацию мы уже не могли…

— «Фидес», приём, — послышался голос доктора Кляйн в коммуникаторе. — Наш мертвец – андроид. Сильнейшие повреждения от облучения, состояние критическое. Он впал в автогибернацию, из которой уже не выйдет.

— Несите его на корабль, — распорядилась капитан Юмашева. — Может, получится из модуля памяти что-нибудь выскрести…

Я стояла на кромке огромного параболического люка. Вскоре подвешенный на тросе большой вакуумный мешок с носилками внутри показался из вырезанного инвертором отверстия. Феликс и Василий, словно лёгкую пушинку, понесли носилки в сторону корабля, а доктор Кляйн смерила меня уничтожающим взглядом и направилась следом за ними. Операция по осмотру базы на Дактиле подошла к завершению – и результаты её совершенно не воодушевляли.

«Фидес» под маскировочным полем удалялся прочь от астероида. Диана решила не проверять И́ду, дабы снова не рисковать кораблём – кто-то мог прибыть на сигнал, отправленный охранным протоколом, а то и вовсе нас могла ждать очередная засада…

Действие стимулятора, который дал мне Василий перед выходом на астероид, постепенно сходило на нет. Возвращались последствия недосыпания, усталость плотной и бесформенной массой начинала давить на меня сверху. Шлем от моего скафандра лежал на стеллаже, а я, привалившись к огромной жёлтой станине робота-погрузчика, виток за витком срывала с проплавленного рукава скафандра хрустящий промышленный скотч, который помог на время сохранить герметичность. Я не спешила – пока стимулятор не выветрился окончательно, мне хотелось подольше оставаться в одиночестве, в равномерно гудящем спокойствии тёмного и пустого ангара…

— Всё прячешься? — словно из ниоткуда появился Василий, сел на соседний стальной контейнер и закурил. — Юмашева попросила сходить за тобой, намечается собрание… Ты не против, если я тут подымлю? Наверху на меня зожники сразу орать начинают…

— Дыми на здоровье, — равнодушно отозвалась я. — Как там Софи? Оклемалась?

— Это вряд ли. Она была в своей каюте, когда я спускался. Судя по тому, что она не хочет ни с кем общаться и ушла в себя, самочувствие у неё скверное. Видимо, винит себя за случившееся.

— Её можно понять, погибли её товарищи, но это не её вина. — Отодрав кусок ленты, я посмотрела на Василия. — Кто мог знать, что так выйдет?

— Да мне-то можешь не рассказывать, — махнул он рукой.

— Если уж на то пошло, это я потеряла хватку, расслабилась, — призналась я. — Следовало быть внимательнее и осмотрительнее. А вместо этого я просто выпала из процесса и никак не могу прийти в себя после Рамона. Боюсь, что я сломалась…

С задумчивым видом выпустив под потолок клуб дыма, Василий негромко произнёс:

— Были у меня два боевых друга – Лёха и Стас. Историю поведаю…

Снимая с себя скафандр, я превратилась в слух.

— Мы втроём прошли через два последних Балканских восстания. — Он бегло затянулся в последний раз и бросил бычок на пол. — Я уже и не вспомню, сколько раз мы вместе ходили в разведку, попадали под атаки дронов, освобождали заложников, прикрывали друг другу спины в боях с террористами… Три года в одном подразделении, полсотни успешных операций, по две медали на нос, и заслуженный выход на досрочную пенсию… Мы тогда были в расцвете сил – какая тут нафиг пенсия? — Взгляд его стал отрешённым, устремился словно внутрь. — Пока мы ползали на брюхе по Приштине, мой старый школьный приятель очень серьёзно поднялся на торговле северными ресурсами, и после моей демобилизации взял меня начальником охраны своей компании. А я забрал к себе в команду Стаса с Лёхой. Проверенные же люди, надёжные, как швейцарские часы…

Я уже выбралась из скафандра и безуспешно стряхивала с него липкую, наэлектризованную солнечным ультрафиолетом астероидную пыль.

— Нашего короля со свитой занесло в Берген по каким-то шельфовым делам, — продолжал Василий. — И по пути между точками кортеж попал в засаду. Вторую машину охраны, в которой ехали Стас и Лёха, подорвали. Просто в клочья разнесли, сталь горела и плавилась, как сахар… Они даже понять не успели, что произошло… А я потом стоял возле обугленного каркаса и думал – что же я скажу их жёнам? — Василий вынул из пачки ещё одну сигарету и вновь прикурил. — Алексей и Станислав защищали Родину? Или, может, спасали женщин и детей? Да ничего подобного, они просто охраняли большого человека за зарплату… К чему я всё это? Тяжело терять однополчан, но на войне ты к этому готов, поэтому что это война. Вот в мирное время всё совсем по-другому…

— Разве сейчас мирное время? — спросила я, бегло окидывая мысленным взглядом воспоминания последних лет. — Оно вообще когда-нибудь было мирным?

— Не было, но это мы с тобой знаем. Ты вообще из одной мясорубки ныряешь в другую, и тебя уже хорошенько повертело да пожевало – это видно невооружённым глазом… Ты привыкла ползать по земле, а эти ребята наверху… — Он указал пальцем на потолок ангара. — Только и делали, что летали. И лазить по тёмным подвалам – занятие для специально обученных пехотинцев да самоубийц вроде тебя, а не корабельных инженеров…

Закончив со скафандром, бесформенной грудой я свалила его в контейнер для отработанных расходников, и мы побрели к выходу из ангара. Василий отправился на капитанский мостик, а я прокралась в свою каюту, сбросила с себя термокомбинезон и приняла ультразвуковой душ. Затем расчесалась, облачилась в чистую и опрятную корабельную форму и последовала в рубку…