Мю Льва ползла медленно, но верно, собираясь спустя пару часов скрыться за горизонтом и подкрашивая окрестности оттенками бронзы. Алиса заперлась в машине и зорко следила за тем, как двое из наших новых знакомых, вооружившись выточенным из древка лопаты толстым копьём и пожарным топором, вышли из пристройки в поле, чтобы упокоить случайного мертвеца, бредущего сквозь осоку к заправке.

Я тоже следила за заражённым. Завидев людей, он выпучил кроваво-красные глаза и рванул вперёд, издавая гортанные, похожие на лай, звуки. Спустя несколько секунд со всего маху он налетел на выставленный вперёд дрын, следом получил размашистый удар топором и рухнул в траву. Это сражение решилось в пользу людей.

Наконец, я закрутила крышку и захлопнула лючок бензобака, а на пороге пристройки появился старший с винтовкой на плече. Бейсболки на нём не было, и бледная лысина посреди седых волос странно смотрелась на фоне загорелого обветренного лица.

— Вечереет, — пространно заметил он, подняв глаза к небу. — Не хотите остаться на ночлег? Мы сейчас тут всё забаррикадируем до утра, ни одна мышь не проскочит. Место тихое, уже нагулянное. Завтра двинем на запад в одно местечко – и обратно на север. Подальше от… От всех.

— Спасибо, но нам пора ехать, — ответила я.

— Значит, решили сами по себе? — хмыкнул он. — Уверена в своих силах?

— Нам просто не по пути. Мы на юго-восток.

— Ну смотри, моё дело предложить. — Он плечами и посмотрел поверх меня, на «Райно». — Уверена, что сможешь защитить девчонку в одиночку?

— Уверена.

— Ладно… Случится что… ты сама всё понимаешь.

Прищурившись, он в последний раз смерил меня взглядом и скрылся в помещении. Почти сразу же вышла женщина, которая до того не показывалась на глаза.

— Вот, держите, — женщина протянула две глянцевые упаковки. — Сухарики. С томатом.

— Спасибо. — Я улыбнулась. Неожиданная щедрость незнакомки тронула меня. Мелочь, а приятно.

Кивнув в знак благодарности, я устремилась обратно к машине, где меня ждала Алиса, с облегчением влезла за руль, кинула подарок в подлокотник и завела двигатель. Джип обогнул баррикаду, вновь выполз на дорогу и понёс нас вперёд, в горку.

— Дашь мне одну? — Алиса бросила жадный взгляд на сухарики. — Пачку.

— Нет уж, — ответила я. — Штучку.

Мы переглянулись и улыбнулись…

* * *

Сгущавшиеся сумерки окончательно прогнали нас с дорог. Мы петляли по бескрайним полям, то взбираясь на холмы, то скатываясь в низины, и за два часа отъехали от заправки почти на сотню километров. В свете фар скакали тени, выхватывая из мрака бесконечные волны травы, вереницы кустов и проплешин. И тут на приборной панели предательски загорелась красная лампочка. Бензина оставалось ровно на то, чтобы найти ещё бензина.

Когда впереди, на гребне подъёма, замаячили деревья, стемнело уже окончательно. Я подкатила «Райно» к лесополосе и втиснула его между двумя приземистыми, полуоблезшими деревцами на самой вершине холма.

Фары погасли, двигатель замолк, и нас накрыла оглушительная тишина – за секунду до нажатия на кнопку зажигания девочка выключила магнитолу. Тьма сомкнулась вокруг нашего маленького островка жизни. Даже Арденум скрылся, уйдя на другую сторону планеты.

— Как темно, — прошептала Алиса.

— И тихо, — согласилась я. — Непривычно после последних дней.

Опустив стекло, я замерла и прислушалась. Ночной ветер гудел в вершинах деревьев и шелестел жухлой травой, прижимавшейся к шершавым стволам. Я вглядывалась в темноту, и глаза понемногу привыкали С высоты холма угадывались тёмные складки местности, силуэты деревьев и кустов, смазанные в единую массу, словно небрежные мазки чёрной и синей туши.

И ни единого огонька, ни одного фонарика во тьме. А над этой тьмой небо застыло звёздным ковром, словно в первобытные времена. Сейчас это небо было точно таким же, как каких-то полвека назад, когда людей здесь ещё и в помине не было. А сам человек, едва успев прийти в этот мир, уже спустя мгновение стремительно покидал его…

Мы перебрались через сиденья в кузов, и Алиса щёлкнула фонариком. Молчавшая почти всю дорогу девочка вдруг заговорила – тихо, отрешённо, глядя в одну точку.

— Когда у нас остались только консервы, папа начал ходить за припасами. В соседних домах давно уже не было ничего съедобного, и он ходил далеко, в другие районы Спинетты. Говорил, что пришлось с кем-то договариваться. В Спинетте был кто-то ещё – такие же, как мы. И папа говорил, что нужно делиться. В один из дней он взял с собой немного нашей еды и ушёл…

В её синих глазах, таких ясных до этого, возникло напряжение.

— Он вернулся, да? — спросила я, пытаясь сгладить его.

— Вернулся, уже без еды. Видимо, отдал кому-то. — Девочка замолкла, погружаясь в воспоминания, отпустила медведя и одной рукой машинально провела по другой, с нажимом – на коже выступили красные полоски от ногтей. — Он был… не таким. Весь белый. И дышал так, будто только что бежал. Он очень спешил. Взял вёдра и пошёл к колодцу, отнёс воду на кухню и отдал мне арбалет. Он сказал, чтобы я ни в коем случае не забывала наши правила. Сказал, что вернётся, но я видела кровь. У него на рукаве…

Я вдруг с жуткой ясностью представила её отца. Раненный, уже чувствуя заразу, он знал, что обречён. И ушёл. Ушёл, чтобы превратиться в чудовище где-нибудь подальше от дома, не подвергая опасности дочь. Он шёл вперёд, всё дальше, уповая, наверное, лишь на одно – лишь бы пройти как можно большее расстояние. Брёл до последнего, пока болезнь не сломила его. А его принцесса в своём замке с башней осталась одна, сжимая в руках данные им правила как последнюю нить, связывающую с отцом…

— А если и с тобой будет то же самое? — прошептала Алиса.

— Я не знаю, что будет, — честно сказала я. — И стараюсь об этом не думать. Но мы с тобой будем вместе, и я не тебя не брошу, что бы ни случилось. Мы будем сильными. Будем осторожными. Постараемся не загнать себя в угол. У нас есть для этого всё.

— Всё в наших руках? — повторила Алиса слова из песни.

— Да.

«Почти», — метнулась мысль. Ведь на двоих у нас была всего одна пуля.

Правильно ли я поступила, выдернув ребёнка из надёжной обители? В доме была еда, которой хватило бы на пару недель, воду можно было запасти, а то и вообще договориться с мужиками, чтобы они приглядели за девочкой. В конце концов, можно было остаться с теми, на заправке.

Но можно ли доверять незнакомцам? Я и в обычной-то ситуации всегда, сколько себя помнила, опасалась людей, не говоря уже о скоплении вооружённых людей в экстремальных условиях…

Нет. Я всё сделала правильно, и сомневаться было нельзя. Слишком много зла было в этом мире, слишком легко ломался добропорядочный с виду человек, одним щелчком пальца превращаясь в чудовище – даже быстрее, чем болезнь лишала человека всего человеческого. И только в одном месте мы были в безопасности – здесь, в машине. В движении.

Я вновь замерла, вслушиваясь в ночь, пытаясь уловить малейший подозрительный звук. И сквозь это напряжение прорвалась последняя, обжигающая мысль:

«А если её отец? А я забрала его машину…»

Я почувствовала лёгкое прикосновение к титановому запястью. Белая, исцарапанная ладонь лежала на моём протезе. Я аккуратно накрыла её своей живой рукой. Алиса не смотрела на меня – её взгляд был устремлён за лобовое стекло, где над пустошью плыли седые клочья облаков…

* * *

С арбалетом наперевес я обошла холм и ближайшие окрестности, не выпуская машину из вида. Холм, низина за ним, кусты, где могла притаиться тварь… Ничего. Только ветер бегал вдоль холма, предательски шурша сухой травой. Вернулась к машине, впиваясь взглядом в каждый камень на пути. Ужин – холодная тушёнка, которую мы жевали молча, – не принёся облегчения, лишь заполнил пустоту в желудке. Затем я помогла Алисе разложить в кузове спальный мешок и обложиться мягкими игрушками, которых у нас было два пакета. Со своим неизменным фонариком в руках она покопалась в одной из сумок с вещами, вынула альбом и коробку карандашей, разложила всё это вокруг себя и предложила: