Объятия, поцелуи, потрёпывания детей по головам. Словно встреча победителей, вернувшихся с войны – думаю, это было недалеко от истины.

Старик и юнец взволнованно встречали единственную женщину в форме… Нет, не единственную. Вторая женщина, совсем маленькая, словно ребёнок на фоне рослых великанов, появилась в дверях капсулы одной из последних.

— Софи! — радостно крикнула я и помахала рукой.

Она подняла голову, и лицо её озарилось улыбкой, осветилось изнутри. Словно птица, она порхнула в сторону эскалатора. Несколько секунд спустя Василий принял из её рук рюкзак, а я вжималась в неё, вдыхая до боли знакомый божественный и страшный аромат её духов, смешанный с озоном и чем-то техническим. Стискивала так, что у нас обеих ныли рёбра. Пальцы моей новой, живой руки впивались в прохладную ткань её мундира, а другая, механическая, ощупывала шёлк её волос. Я боялась, что если разожму объятия – она рассыплется пеплом. А если не разожму – мы обе задохнёмся, и мне будет всё равно.

— Живая, — тихо прошептала она и прижалась к моей щеке.

— Как же я скучала по тебе, — пробормотала я. — Если я тебя сейчас отпущу, ты не исчезнешь?

— Нет уж, хватит с меня разлук. И прости меня, пожалуйста. — Она сжала меня ещё крепче. — Я ведь потеряла веру. Я думала, что ты уже не вернёшься обратно.

— Меня так просто не возьмёшь! — с напускной удалью фыркнула я. — Многие пытались. Зубы пообломали.

Пообломали… Если бы не Софи и «Анкилон» под её управлением, я бы дрейфовала, холодная, по орбите Юпитера до конца времён. Мы обе это понимали, и обе промолчали, замерев в объятиях друг друга…

Воссоединившиеся семьи поднимались по эскалатору и шли мимо нас. Один из великанов задержался и подошёл к нам. Его лицо, наискось рассечённое шрамом, показалось мне смутно знакомым. Он едва заметно кивнул мне, глянул на Софи сверху вниз и хорошо поставленным командирским басом заявил:

— Младший сержант Толедо, жду тебя завтра вечером на сходку. Не забудь перед этим как следует поужинать.

— Entendido, camaradacoronel, — задорно сверкнув глазами, отчеканила она на родном испанском. — Могу привести с собой друзей?

— Приводи кого хочешь, места всем хватит.

Две девочки, мальчик-подросток и высокая белокурая женщина мягко, но настойчиво увлекли полковника в сторону выхода со станции. Софи провожала его каким-то горящим, полным восхищения взглядом, затем повернулась ко мне. Улыбка на её лице была усталой, и мне показалось даже, что возле глаз появились новые отчётливые морщинки.

Внизу, в опустевшем вестибюле, остались лишь трое: старик, юноша да женщина в форме. Они стояли, прижавшись друг к другу, а старик, не стыдясь, вытирал платком глаза.

— Софи, что с ними? — тихо спросила я. — Здесь все радуются, а они…

— Агата потеряла сестру-близняшку, — так же тихо ответила Софи. — При штурме Гиппарха. Агнию срезала лазерная ловушка. Прямо на её глазах. Лучше не вспоминать… За эти пять недель я всякого насмотрелась.

— Пять недель? Мне показалось, что прошла целая жизнь, — пробормотала я.

Василий, стоявший рядом, прокашлялся и подал голос:

— Девчонки, я всё понимаю – вы долго не виделись, и всё такое. Но хорош уже тискаться, и пошли домой. Я голоден, как волк…

* * *

Мы сидели в тесном кругу на втором этаже полимерной юрты. Стены, плавно загибаясь кверху, образовывали купол, давящий на темя. Сквозь единственное окно, устремлённое в небо, лились холодные пурпурные сумерки, и от этого капсула нашего уюта казалась ещё более хрупкой и одинокой.

Чашки вновь были наполнены до краёв, а на кухонном столе в полупустой банке вальяжно плавал чайный гриб, разбрызгивая деликатные изумрудные блики по стенам и лицам. В углу, подключённый к розетке, громоздился контейнер с дядей Ваней внутри.

Я украдкой ловила черты лица Софи, пытаясь сложить их в знакомый образ. Но та, какой я помнила её раньше, до комы, казалось, растаяла на дне того тёмного колодца, из которого я только что выбралась. Я впивалась в каждую чёрточку, искала зацепки, но была уверена – она изменилась. Неизбежно и бесповоротно. Почему так? Может, сказывался трёхнедельный напряжённый марафон по небесным телам? Или всему виной была акклиматизация? А быть может, она всегда была такой, и я попросту забыла, как она выглядит на самом деле?

… — Работать с «Анкилонами» учат полгода, — увлечённо вещала Софи. — После этого положена сдача нормативов. А у меня как-то всё само вышло – стащила с тела оператора интерфейс, за минуту разобралась, что к чему, раз-раз и в дамки… Стресс, наверное. — Она перевела задумчивый взгляд на меня. — Один из роботов как раз стоял за углом в режиме охраны, прикрывая тыл группы, вот я им немного и попользовалась. Помогла ребятам выйти, а потом нутром почуяла, что тебе нужна помощь. Часто ведь тишина – это верный признак беды…

И еле успела, подумала я. Ещё чуть-чуть – и всё. Лицо её приобрело отрешённость, она уже задумчиво изучала приволочённый Васей колыхавшийся в сосуде чайный гриб, который, казалось, тоже смотрел на неё.

— София вообще держалась молодцом, — сказал Василий, покивав мне. — Всю аптечку извела, пока с того света тебя тащила. А я только и успел движки включить, как что-то там рвануло, в глубине камня, и швартовочный узел завалился вниз. Чуть нас с собою не утянул… Потом мы экстренно пристали к «Аркуде», а там уже военные медики, оборудование, все пироги… Они Софочку от тебя чуть ли не волоком оттаскивали. Вот, что значит дружба.

— Когда всё кончилось, командир замолвил за меня словечко, и меня определили в операторы. Как раз одна позиция освободилась… — София вдруг встрепенулась, полезла за пазуху, достала смятую, сложенную вчетверо карточку и протянула мне. — Вот, я её держала у себя. Знаю, она дорога͐ тебе, как память.

Со знакомой фотокарточки на меня глядели едва знакомые лица – Алехандро, Марк, и я сама.

— Храни её у себя, — попросила я. — Мне тяжело на них смотреть. И ещё тяжелее будет, если я потеряю фотографию.

— Хорошо, — легко согласилась Софи и убрала карточку обратно.

Я провела по руке Софи свой новой, чужой ещё ладонью. Кожа к коже. И этот контраст был оглушительным: живое, пульсирующее тепло под моими пальцами – и леденящая пустота, манящая меня за спиной. Та пустота, где не больно.

— Не знаю, что бы я без тебя делала, — выдохнула я, и эта была правда комом стала в горле. — Я почти умерла, Софи… И часть меня… она осталась там. И ей там спокойнее. И она меня зовёт…

— Эй, ты куда это? — Василий хмуро посмотрел на меня. — Не торопись на тот свет. Ты туда уже заглядывала – видели, обшарпано, ничего интересного. — Он отхлебнул из чашки. — Живыми ещё повоюем.

— Там, во тьме, я видела странные сны, встречала всех своих друзей. Казалось, я прожила там всю свою жизнь, а прошёл какой-то месяц…

Подумать только, целый месяц. А что я вообще здесь делаю? И что будет дальше? И где, в конце концов, пропадала Софи? Очнувшись от нахлынувших воспоминаний, я спросила:

— Слушай, а где ты была?

— На секретном задании. — Софи отвела глаза, её пальцы нервно обвились вокруг чашки. — Не могу рассказывать. С полковника Матвеева за разглашение три шкуры сдерут, а с меня – все четыре.

— Серьёзно? — разочарованно протянула я. — Даже от нас будешь секреты хранить?

София замерла. Пальцы её оставались на чашке, взгляд упёрся в пол. Мы видели, как в её глазах борются долг и усталость. Наконец, она отставила чашку и обвела нас взглядом, понизив голос почти до шёпота.

— Ладно… Всё то же самое, пресловутая «Книга судьбы». На Аскании была только часть, остальное пришлось собирать по кусочкам. Хитрые интегровцы раскидали «страницы» по своим базам, но после Аскания у нас появился хороший «язык», так что дело пошло по накатанной. Сначала немного попетляли по ложному следу, но по итогам четырёх вылазок все двенадцать элементов в сборе. Так что ты очень вовремя вернулась в мир живых. Я надеюсь, эта суета скоро закончится – слишком много нервов забрал этот артефакт.