— Я перевожу тебя к диспетчерам в штат, — сказал младший Црнай. — Две воьсимцы на подготовку, без отрыва от производства, так сказать. Да, получать будешь меньше, но зато не будешь в обмороки падать на глубине. Зачем ты вообще согласилась на этот каторжный труд?

— Деньги нужны были, — ответила Хрийз, уминая в себе радостное облегчение: не выгнали!

— Деньги… — он покачал головой. — Да, деньги немалые, но головой тоже думать надо. Ведь ты Вязальщица, как я слышал, а им вообще тяжёлый труд противопоказан.

— Я… мне нужно на что-то жить, — ответила Хрийз. — Я же одна совсем.

Тут же прикусила язык. Нечего жаловаться. Одна так одна, что теперь сделаешь.

— Одна, — сочувственно сказал Црнай. — Замуж выйти не думала? Сразу часть проблем решится.

Замуж? Сказал. Хрийз покачала головой:

— Пока не планирую замужество. Рано!

— А если рано, почему не пойдёшь на обучение по контракту? В ту же «Сияну», или куда-нибудь ещё?

— Я хотела заработать, чтобы не подписываться на семидвешь, — объяснила Хрийз. — Семидвешь — это много, не хочу.

— Ты думаешь, у нас ты сможешь заработать большую сумму всего за год? — удивился он. — При таком слабом здоровье?

— Я ошибалась, — честно признала Хрийз.

— Задумайся о будущей профессии. Уже сейчас думай. И не глупи, семидвешь — это не так уж и много, время пройдёт быстро. Или замуж выходи. А у нас тебе делать нечего. У диспетчера работа тоже не сахарный мёд. Всё. Свободна.

Он встал к окну, вполоборота, и этим движением, позой, посадкой головы неприятно напомнил своего отца, старого Црная. Но сын ведь и должен повторять своего отца, не так ли? Хрийз тихонько встала и ушла. Надо было понимать слова начальства так, что контракт с нею осенью продлевать не будут. Следовало ожидать. И младший Црнай был прав насчёт здоровья. Хафиза Малкинична сказала, что летом поднимет статус. То есть, она, Хрийз, будет считаться полноправной гражданкой. То есть опять же, получит полный рабочий день и полную смену, а не щадящий курорт, как сейчас.

Замуж… За кого? Что-то желающие не спешат в очередь, стукаясь лбами. Снежан о свадьбе совсем не думал, учитель Несмеян… не будем о грустном. Кто ещё остаётся? «Судьба» по прозвищу Малыш? Ой! Такого «малыша» в мужьях с приплатой не надо, а самое главное, она сама ему как жена не упала ни разу, и наверняка же есть у него женщина, а то и не одна. Не может быть, чтобы не было. Замуж!

Заказ не шёл. Казалось бы, что там какая-то рубашка после того, что было сделано для доктора сТруви. А вот не шло, хоть плачь. Что-то Хрийз не понимала, что-то делала не так, и книга открывалась на таких страницах, где объяснялась какая-то совсем уже запредельная заумь. Хрийз врылась в библиотеку. Забава Желановна, распорядитель библиотечного зала, прониклась упорством девчонки, корпевшей над книгами, и старалась подсказывать, но и она мало чем могла помочь. Библиотечная магия в корне отличалась от вязальной, хотя несколько неоценимых фолиантов найти помогла. Их объём приводил в дрожь. Забава Желановна предложила не пренебрегать «Общей теорией магии», ценный совет, но в «Теории» была тысяча страниц, не меньше, сведений по вязальной технике она содержала мало, и в хаотическом порядке, в основном, как примеры к тому или иному правилу. У книги была другая совсем задача, её предполагалось читать медленно, вдумчиво и с расстановкой, не меньше года. А Хрийз нужны были именно примеры и лишнего года в запасе не имелось…

Между рабочими дежурствами на центральной платформе и библиотекой в Сосновой Бухте пришла весна. Тёплыми дождями, потоками ручьёв по оттаявшим улицам, первыми зелёными почками на чёрных голых стволах, алыми и синими подснежниками, пробившими корку слежавшегося на газонах снега. Налетевшая с юга буря за восьмицу взломала ледяной панцирь на воде, и освобождённое море яростно ревело, бросая на гранитные стены набережной громадные волны, все в белой пене.

Сообщение с Сосновой Бухтой наладили после того, как установилась ясная, хоть и ветреная, погода. По краям фарватера выстроились буи, генерировавшие поле магической защиты — от льдин, которые прибывали из открытого моря, и штормовых волн. Получилась фантастическая водная дорога. Световой день увеличился значительно и продолжал прибывать. Хрийз вставала по утрам в зеленоватых сумерках, а после рабочей смены в корму служебному катеру смотрел золотой закат. Хрийз только сейчас начала осознавать, насколько соскучилась по солнцу. Пусть зелёному, но солнцу! Полуночный мрак, рассеиваемый оранжевыми фонарями уличного освещения, уходил вместе с зимой, и печали по нему не возникало.

Два мотка стеклянной нити у горцев Хрийз всё-таки купила, ужасаясь при мысли, что творит, такие деньги, и было бы на что. Сумма, оставленная сЧаем, растворилась в стоимости покупки как кусочек рафинада в кружке кипятка. Но Хрийз интуитивно чувствовала: надо. Ему самому в первую очередь надо. Сказал, нужна защита. Как бы там ни было, он со своим флотом стерёг границу с Потерянными Землями; совершенно некстати будет, если его убьют. Сама мысль о том, что его убьют, что он может умереть, вызывала очень неприятное чувство страха за него. Отчего-то казалось, как с той звездой для Ненаша, что времени остаётся очень мало, и если его упустить, то исправить потом что-либо будет невозможно. А защиту связать не получалось так, как должно! Кроме того, Хрийз ни на минуту не забывала о Здеборе. Вот уж чьё время и впрямь сыпалось сквозь дни как сухой песок сквозь пальцы! Но сделать что-нибудь для Здеборы станет возможным только после того, как будет исполнен заказ сЧая. Хоть вой и бейся головой о стенку. Впрочем, если бы вой помог, она бы выла…

сЧай пришёл поздно вечером, как раз после того, как Хрийз вернулась из очередного набега на библиотеку. С собой она привезла ещё один моток стеклянной нити, на этот раз солнечного оттенка (предыдущие были коричневыми). Положила в корзиночку к купленным ранее, обругала себя за глупость, и стала раскладывать на столе свои записи. Устала до чёртиков, но записи следовало разобрать до того, как сон свалит с ног. Проспится, и всё забудет, что в какой последовательности за чем должно идти. Стопки исписанных от руки тетрадей напрашивались на переплёт, но Хрийз только морщилась при мысли о переплёте. Делать ведь придётся самой. Отдавать мастеру не вариант. Забава Желановна объясняла, что составление рукописной копии магической книги тоже своего рода магия, и переплётчик запросто может напортачить, не со зла, а по незнанию. Хочешь иметь полноценную копию, делай сама. Кто, кроме тебя, сможет понять, как следует сшивать листы без потери магической составляющей?

Хрийз какой-то особой магии не чуяла, между прочим. Но пренебрегать советами библиотекаря не решалась. Забаве Желановне виднее, она в библиотеке всю свою жизнь провела, с разными книгами.

Вот в этот момент сЧай и появился. Когда на Хрийз напал очередной приступ адской зевоты. А ну-ка, вчера полная смена в диспетчерской, сегодня библиотека и марафон к последнему рейсу; успела вскочить на подножку уходящего катера буквально в самый последний момент.

Хрийз принесла и честно показала, что успела сделать. И сразу же увидела, что сделано так себе. Погано сделано. Объяснить словами она не взялась бы, на вид вязание было безупречным: ни единой пропущенной петли или сдвига в рисунке. Но отвращение к созданному поднялось до небес. Не то!

— Кажется, ты на себя наговариваешь, — сказал сЧай.

Он не продолжил «чтобы набить себе цену», но тон подразумевал это как само собой. Хрийз бы обиделась, если бы не устала так сильно.

— Нет, — сказала она, забирая вещь. — Всё это ни к чёрту не годится, и я знаю, что говорю. Если не нравится, значит, не нравится. Вам вреда бы ещё не было от такого. И я ведь говорила, что пока ещё ничего толком не умею!

Он пожал плечами, не желая спорить.

— Всё потому, что я вас вообще не вижу, наверное, — сказала Хрийз. — вот Канч сТруви, он ко мне часто приходил, а вы, конечно же, не можете.