– Я шла к его величеству. Проводишь меня?

С облегчением улыбнувшись, Ясс пошел рядом со мной, вновь обретя былую уверенность.

– Скажи-ка, что ты думаешь о внезапном всплеске дезертирства? – спросила я.

– Честно говоря, я не слишком много об этом размышлял, капитан.

– Значит, поразмысли. Признаюсь, я не совсем понимаю, что происходит. Это нелегко, – я взмахнула рукой, как бы обозначая все, чем мы сейчас занимались, – но когда это жизнь в степях была легкой? Мы привычны к трудностям и невзгодам. Они во многом сделали нас теми, кто мы есть.

– Трудности и невзгоды ради выживания не равны трудностям и невзгодам, которые ничего не дают, – сказал он. – Кто станет преодолевать трудности ради неведомого, пока существует знакомое? Чем дольше мы на чужбине, тем более сентиментальными становимся, и многие уже начали забывать те беды, что привели нас сюда.

Я покосилась на него.

– Весьма гладкая речь для того, кто не слишком много размышлял.

Он лукаво посмотрел на меня.

– Правда?

– А ты, случайно, не размышлял так же мало о присутствии и возрождении Лео Виллиуса?

– Я мало размышляю о бесконечном числе вопросов, капитан.

– И?

– Мне казалось, что мы собираемся говорить о тебе.

Я снова взглянула на него, и он снова одарил меня своей улыбкой.

– Ты спрашивал, что меня беспокоит, – сказала я. – Так вот именно это меня и беспокоит.

Ясс сложил кулаки в знак согласия, и я уставилась вперед, чтобы не смотреть на мускулистые руки, улыбку и широкие плечи.

– Думаю, не одного меня волнует пребывание здесь доминуса Виллиуса, – сказал он. – Может, многие стали забывать, что привело нас сюда, но я до конца своих дней не забуду миссионеров.

– Они когда-нибудь устраивали для вас кукольные представления?

– Да, я это помню.

Я остановилась в конце коридора, ведущего к покоям Гидеона, которые охраняли двое моих Клинков.

– Помнишь историю про человека, который умирал снова и снова, чтобы стать богом?

– Да. У куклы были жуткие глаза.

– Точно! – мое восклицание эхом разнеслось по коридору. – Точно, – повторила я тише, схватив Ясса за руку. – И теперь я все время вспоминаю эту куклу, когда его вижу. Паломники считают, что Лео Виллиус – человек из их книги и он будет умирать снова и снова, пока не возвысится до бога и не построит империю.

Я понизила голос до хриплого шепота и ожидала, что Ясс рассмеется или скажет, что все это лишь сказки, но он кивнул.

– Об этом определенно стоит беспокоиться, капитан. Особенно если для создания своей империи ему придется избавиться от Гидеона.

Я едва ли сумела бы выразить свои опасения, тем более так кратко.

– Именно. – Я вздохнула, жалея, что нельзя просто убить этого ублюдка, и посмотрела на дверь в конце коридора. – Спасибо, что выслушал меня, и за твои… необдуманные мнения по вопросам, о которых ты так мало размышлял.

– Да не за что, капитан. Готов делиться своими необдуманными мнениями в любое время, когда они тебе понадобятся.

– Щедрое предложение. А теперь иди, мне нужно повидаться с Гидеоном.

Ясс сложил кулаки.

– Капитан.

Двери императора охраняли Балн и Тафа эн’Охт, оба из той дюжины стражников, которых отобрал себе Гидеон до того, как поручил свою охрану мне. Они не выбирали меня капитаном, и потому выказывали меньше уважения. Я надеялась изменить это со временем.

– Император Гидеон занят, капитан, – сказал Балн, когда я подошла.

– Да, я знаю, он с доминусом Виллиусом. Как давно он там?

Балн и Тафа переглянулись.

– Может, с полчаса, – пожала плечами Тафа. – С тех пор как вернулся из-за стен. Лорд Ниши тоже был здесь, но недавно ушел.

– Они оба пришли прямо сюда?

– Не знаю, капитан, я…

Она замолчала, увидев, что к нам направляется служанка с подносом еды. Девушка рискнула посмотреть на двух стражников, затем на меня, прежде чем снова опустила взгляд и сказала что-то, чего никто из нас не мог понять. Балн все равно поспешил открыть перед ней дверь. Из комнаты потянуло теплом, и, пока девушка дожидалась разрешения войти, я заглянула внутрь и увидела Гидеона и Лео, опустившихся на колени у стола.

Я кашлянула.

– Ваша трапеза, ваше величество.

– Пусть несут, – отозвался Гидеон, не глядя на меня.

Но Лео повернул голову и приветливо улыбнулся.

– Коммандер Дишива.

– Капитан, – поправила я.

– Да, конечно, прошу меня простить. По крайней мере, я не сделал ошибки, назвав тебя генералом э’Яровен – таким было бы твое звание на кисианский манер.

Он одарил своей счастливой улыбкой сначала меня, затем Гидеона и, не получив от нас ответа, принялся цедить чай из чашки. Служанка прошла мимо меня в комнату и начала расставлять блюда на столе.

Балн держал дверь открытой, но я покачала головой и жестом приказала ему закрыть ее. Он подчинился, даже не моргнув, и раздвижные двери встретились со стуком, таким же ясным, как щелканье замка.

Гидеон посмотрел, слегка махнул рукой и сказал, будто продолжая прерванный разговор:

– И вы их хороните? И ничего не делаете с телом перед этим?

– Да, – ответил Лео, баюкая свою чашку. – Тело создано Богом и даровано нам, негоже осквернять его любым способом.

Меня порадовало, что Гидеон раздраженно нахмурился при слове «осквернять».

– Тогда зачем хоронить? – Похоже, его интерес был искренним – то любопытство, которое многие ощущали при первом общении с миссионерами. – Они же гниют в земле, и дар бога все равно портится. Огонь сделает то же самое быстрее, и копать не надо.

– Сжечь – значит потерять этот дар. Захороненное в земле тело может быть… не могу подобрать левантийское слово, но «переварено» будет не слишком далеко от истины, хотя и слегка противно. Разрушено. А потом воссоздано заново. Так же, как вы верите, что душа может переродиться заново.

– И это основа вашей религии? Тела, а не души?

– Принадлежать к нашей вере – значит служить Божьей цели, и похороны лишь часть ее. – И снова Лео посмотрел в мою сторону. – Полагаю, капитан Дишива хочет вам что-то сказать, ваше величество.

Гидеон посмотрел на меня.

– Что такое, Дишива?

Лео встретил мой взгляд со спокойным, вежливым интересом, и мое желание задушить его было чересчур сильным, учитывая, что этот человек ничего плохого не делал, и я даже не была до конца уверена, что он наш враг. Возможно, пришло время посмотреть, как он отреагирует. Я выпрямилась, заложив руки за спину.

– Я хочу получить экземпляр книги про Единственного истинного Бога, ваше величество. Как я поняла, их велели конфисковать у лорда Ниши, но…

– Конфисковать? – Гидеон нахмурился, открыл рот, чтобы продолжить говорить, но тут же сомкнул челюсти так быстро, что клацнули зубы. Он уставился на стол.

– Ваше величество? – произнесла я после долгой паузы и глянула на Лео, поглощенного разглядыванием своей чашки. – Гуртовщик?

Гидеон поднял глаза.

– Прости, капитан Дишива. Кажется, я задумался.

– Я… попросила экземпляр чилтейской священной книги. Хочу с ее помощью начать учить их письменность и лучше понять наших… новых гостей.

– Прекрасный план, но, боюсь, мне не известно, где они и что с ними.

Лео оторвал взгляд от своей чашки.

– Лучше всего было бы спросить лорда Ниши.

Опять мягкий, вежливый ответ и добрая улыбка. Только мое отвращение стало сильнее, чем я когда-либо чувствовала, даже по отношению к темпачи. Я выдавила некоторое подобие улыбки и напомнила себе, что, несмотря на разговор с Яссом в коридоре, несмотря на мертвого солдата и байки про Вельда и богопротивную жуткую куклу, которую привозили миссионеры, Лео нужен Гидеону. При правильном использовании он мог бы перевесить военную мощь светлейшего Бахайна.

Слегка крякнув от усилия, Лео Виллиус встал.

– Я могу спросить лорда Ниши о книгах от твоего имени, капитан. Мне как раз пора возвращаться к своим. Ваше величество.

Он поклонился и уже дошел до двери, когда Гидеон вынырнул из задумчивости. Он не попытался вернуть Лео, и я задалась вопросом, куда так внезапно улетели его мысли.