– И какой у тебя план? – спросил Тор, разбивая свое беспокойство о мое.

– Убраться отсюда, как только появится возможность, – ответил я и уловил его вздох облегчения. – Предлагаю подождать и посмотреть, чего они от нас ожидают, прежде чем что-то предпринимать. Может, если будем вести себя мирно и спокойно, нас отпустят после того, как мы отдохнем.

– Или перережут нам глотки во сне.

Я посмотрел на него поверх спины Дзиньзо.

– Думаешь, опасность настолько велика?

– По их словам трудно понять. Может, они боятся нас только как сторонников императрицы. В любом случае я не успокоюсь, пока не окажусь за этими воротами.

Тор не стал напоминать, сколько раз он просил меня не входить в них, но, даже зная, какой прием нас ждет, я не поступил бы иначе. Гидеон, с этой его почти жалостливой полуулыбкой, назвал бы меня упрямцем. Но я уже подвел свой народ, подвел себя, ушел от ответственности и отяготил свою душу. И больше такого не повторю.

Мы продолжали работать молча, надеясь, что о нас забудут, но через некоторое время капитан вернулся и снова предложил еду и тепло очага. Его дружеская улыбка превратилась в напряженную гримасу, пока Тор переводил. Видя это, я согласился, радуясь хотя бы возможности согреться и поесть.

– Ты уверен? – спросил Тор.

– Уверен. Наберись терпения.

Тор поджал губы, но принял приглашение и пошел взять свой второй охотничий клинок.

– Не надо, – сказал я, рискнув бросить взгляд на жесткую улыбку капитана Нагаи. – Не внушай им мысль, будто мы вооружаемся для боя. Если придется пробивать себе путь, я бы предпочел сражаться с расслабленными солдатами.

– Пробивать путь к закрытым воротам? Без оружия?

– Будем надеяться, что до этого не дойдет.

– Да уж. Не знаю, как ты, но я пока не научился убивать взглядом.

– В самом деле? Тебе нужно больше практиковаться.

Он фыркнул от смеха, и я похлопал Дзиньзо по шее.

– Я вернусь, – сказал я, надеясь, что не солгал. – Отдохни пока, а я скоро вернусь.

Мы последовали за капитаном Нагаи на кухню – ряд больших каменных комнат в недрах замка с высокими куполообразными потолками, черными, как ночное небо. Над головой облаками висел дым, слуги метались между очагом, плитой и столом и раздраженно ворчали, пока капитан вел нас к столу у открытого огня. Чувствуя себя великаном, я скрючился за маленьким столиком без стульев. Тор опустился на колени и указал на грубую подушку, наполовину скрытую от глаз.

– Надо вставать на нее коленями. Они сидят на полу, поэтому стол такой низкий.

Я сел напротив. Вокруг грохотала посуда и журчали голоса. Капитан Нагаи отсел за другой столик, где над мисками склонился десяток солдат. Под высоким потолком звенел смех.

На стол плюхнулись две миски. Прежде чем я успел поблагодарить принесшую их девушку, она поспешила уйти в пахнущий специями пар.

– Наша слава бежит впереди нас, как я погляжу, – сказал я, рассматривая содержимое миски. Овощи плавали в жидкости подозрительного вида.

– Говорил же, не надо было сюда приходить.

– Правда? Видимо, я не расслышал.

Он мрачно посмотрел на меня.

– Ха-ха-ха, как смешно.

– Знаю, ты считаешь это плохой затеей, и, может, так оно и есть, но у меня были свои причины. Тебе необязательно было идти со мной.

Он помолчал, позволяя звукам кухни кружиться вокруг нас. Затем, выловив пальцами кусок моркови, сказал:

– Я ведь тоже спас тебе жизнь. Ты был бы мертв, если бы я не подобрал тебя и не нашел помощь.

Вина ранила глубоко. Мальчишка оставил ради меня Мейлян, надеялся найти гурт, в котором станет по-настоящему своим, а мы тут льем бальзам на мою израненную душу.

Я сложил кулаки в приветствии.

– Ты прав, и я благодарен тебе за свою жизнь. И за то, что остаешься со мной, пока я исполняю важную для меня задачу.

– Раз ты это понимаешь, это не говорит ни о чем хорошем, если ты считаешь помощь кисианке более важной, чем помощь своему народу.

Я уже собирался поднять чашу с вином, но оставил ее на столе и уставился на Тора.

– Твое предположение, что меня не волнует ни то ни другое, не делает тебе чести.

Тор хмуро зыркнул на меня.

– Мои извинения, капитан.

Капитан. Это слово ранило не меньше, чем вина. Без своих Клинков я никакой не капитан, а всего лишь изгнанник без гурта.

– Ты имеешь полное право злиться на то, куда завела тебя судьба, – сказал я. – Мне жаль, что я ничем не могу загладить свою вину, кроме как доставить тебя домой после того, как закончим здесь.

Он кивнул и вытащил из супа еще кусочек моркови. Говорить больше было не о чем, и мы ели молча, позволяя гулу разговоров плескаться вокруг в дымной кухне. Когда я покончил с супом, вошла еще одна группа мокрых от дождя кисианских солдат. Они направились к ближайшему очагу, косясь на нас. Я мог бы попросить Тора перевести их насмешки, но выражения их лиц и без того были достаточно красноречивы.

Тор напрягся. Его рука на столе замерла, и он едва заметно наклонил голову.

– В чем дело?

Он чуть поднял палец и продолжил слушать. Я ждал, наблюдая больше за его лицом, чем за продолжавшими говорить солдатами. Хотя «говорить» – слишком громкое слово. Скорее это были издевки, сопровождаемые смехом. За соседним столом капитан Нагаи, похоже, забыл о еде. Внутри меня зашевелилась тревога, и только тяжесть сабель на поясе приносила утешение.

Тор сжал пальцы в кулак.

– В чем дело? – снова спросил я, и на этот раз он посмотрел на меня и сразу отвел взгляд.

– Они говорят о Гидеоне.

У меня сжалось сердце.

– Что именно?

– Смеются над левантийским императором, который считает себя таким могущественным, воображает, что правит Кисией. Они говорят…

– Что говорят? – отчаянно прошипел я, когда Тор замолчал.

Внезапная прямота его взгляда была подобна вызову.

– Говорят, что это было очень мило с его стороны – избавить их от чилтейцев, но настоящий правитель Кисии – его светлость Бахайн, тот самый Бахайн, которому принадлежит этот замок, а Гидеон – всего лишь марионетка. До тех пор, пока приносит пользу.

Повисла напряженная тишина, бьющаяся в такт со стуком моего сердца.

– Хочешь сказать, что Гидеона, что наш народ… использовали? Что все это…

Я не мог заставить себя закончить фразу. Земля будто ушла из-под ног от чудовищности самой мысли о том, что Гидеоном манипулируют, что мы были лишь средством избавиться от врагов Кисии, чего бы это ни стоило самой Кисии.

– Думаю… да.

Слова Тора прозвучали проклятьем. В комнате не хватало воздуха, каждый мой вдох не мог наполнить легкие.

Сотни мыслей вихрем кружились в голове, но я смог сказать лишь одно:

– Нужно его предупредить.

Тор застыл с открытым ртом.

– Гидеона? Предупредить Гидеона? После всего, что он сделал, он заслуживает того, что грядет.

Я старался не думать о юноше, что сидел со мной, позволяя излить свое горе до самого дна. Того человека больше нет. Он бросил левантийцев на смерть, отдал чилтейцам седельных мальчишек, приказал перебить целый город, всех до единого детей, женщин и стариков, и называл это «необходимостью».

– Рах, – Тор протянул ко мне руку. – Гидеон сделал свой выбор. Левантийцы, решившие последовать за ним, сделали свой выбор. Мы можем только помочь вернуться домой тем, кто этого не захотел.

Было бы так легко уйти, объявить мое изгнание законченным, но все во мне сопротивлялось этому, как дерево, укоренившееся на этой неспокойной земле. Может, я и изгнанник из изгнанников, но Клинки были моей семьей слишком долго. Гидеон – мой мир, и от мысли о том, чтобы оставить его, стыла кровь.

– Нет, – сказал я. – Я не могу вернуться без своих Клинков. Что бы ни произошло, я перед ними в долгу.

– Рах, последний истинный левантиец, – сказал Тор с оттенком насмешки.

Последний истинный левантиец. Как я мог поставить себя настолько выше других? Во мне боролись вина и стыд, но больше всего меня тошнило от гордости, которую я никак не мог отпустить.