– Спроси, знает ли он о доминусе Виллиусе.

Нуру снова спросила, и человек снова кивнул.

– Он знает, почему его называют Вельд?

Опять кивок.

– Скажи, что я… интересуюсь их верой. Спроси, могу ли я встретиться с ним позже, чтобы узнать больше.

– Но…

– Просто спроси, – отрезала я, тревога разъедала меня, как изношенную попону.

Она спросила. Он снова кивнул, но медленнее. Затем впервые что-то сказал, посмотрел на меня и тут же отвел взгляд. Нуру кашлянула.

– Он говорит, чтобы познать веру, следует быть смиренным и упасть ниц перед Богом. Говорит, что он не слишком хороший учитель, и гораздо лучше учиться, сидя у ног доминуса Виллиуса, но если ты желаешь учиться, он сделает все от него зависящее, чтобы направить твои стопы на верный путь.

– Я многое хотела бы узнать у доминуса Виллиуса, но вера в это не входит. Поблагодари его и скажи, что вечером я его разыщу.

Нуру исполнила просьбу, и я наконец позволила ей утащить меня к дому, перед тем заставив пообещать, что позже она придет переводить для меня.

Встреча Гидеона с паломниками была краткой. Когда я вошла, Лео Виллиус уже был там и улыбался, принимая поклоны от каждого прибывшего по очереди. Все они, похоже, с трепетом восприняли возможность видеть его, целовать его руку, дотронуться до подола его одеяния, ползать у его ног, как черви, пока он всех благословлял. Даже лорд Ниши распростерся на полу, приведя меня в еще большее замешательство. Он был молод, но говорил как старик, казался напыщенным, но унижался перед чилтейцем, одетым совсем просто.

Гидеон бесстрастно наблюдал за происходящим с мягкого стула, который он использовал вместо трона. Светлейший Бахайн, как всегда, находился рядом и что-то шептал императору на ухо. Пусть Ниши привез сотню книг, но Бахайн доставил сотню кораблей и множество солдат. Какими бы ни были его истинные намерения, с алчностью и жаждой власти иметь дело проще, чем с верой.

Я попыталась отогнать недобрые предчувствия, но они лишь усилились, когда Лео с блаженной улыбкой взглянул на меня.

– Ваше величество, – сказала я, перебивая Бахайна. – Ты должен отправить этих людей подальше отсюда.

Гидеон удивленно поднял брови.

– Отправить подальше, капитан? Почему?

В голове все казалось таким логичным, но на языке слова спотыкались и цеплялись друг за друга.

– Посмотри на них! – наконец смогла выдавить я, понизив голос. – Лео Виллиус достаточно опасен и без союзников. Ты видел книги, которые привез лорд Ниши? Точно такие же присылали в наши гурты миссионеры Темпачи, наверняка и Торинам тоже.

– Вероятно, ты обрадуешься, узнав, что светлейший Бахайн с тобой согласен, – сказал Гидеон, наклонившись ближе ко мне. – Он тоже хотел бы, чтобы я отправил их всех подальше. – В его улыбке и взгляде мелькнуло какое-то озорство. – Потому что он не может их контролировать. А этот… лорд Ниши… очевидно, что и он, и его отец избегали императорского двора. Вся семья Ниши истово верит в бога Лео Виллиуса, наверное, из-за того, что их земли лежат рядом с чилтейской границей. Большинство кисианцев зовет его Соленый лорд, по крайней мере, я так понял значение этих слов. Перевод иногда такой странный.

– Соленый лорд? Это про ту соль, которую мы используем для мяса или голов?

– Полагаю, для мяса. Кажется, благодаря соляным копям он стал одним из богатейших людей в Кисии. Если я правильно понял светлейшего Бахайна, Ниши одалживает людям деньги с условием, что они их вернут, когда смогут. С излишком в качестве благодарности.

Я мало что поняла из его слов, но от намека на азарт в голосе Гидеона у меня скрутило живот. Он говорил, что Лео Виллиус нужен нам как единственный козырь, над которым кисианцы не имеют власти. А теперь появился источник денег, не связанный со светлейшим Бахайном, и, значит, Гидеон ни за что не отошлет их отсюда, несмотря на все мои страхи.

Должно быть, он догадался, о чем я думаю, поскольку продолжил:

– Важно считать Кисию нашим гуртом здесь. – Он прижал кулак к сердцу. – Но она слишком велика, чтобы быть гуртом здесь, – указал он на голову. – Мы не можем требовать, чтобы крестьяне отдавали нам весь урожай, если не способны прокормить и дать кров своим семьям. Часть урожая всегда отдавалась императору, но этого слишком мало, чтобы обеспечивать армию, кормить людей и лошадей, снабжать нас маслом для ламп и пергаментом, стрелами, мясом, чаем, вином и шелком. А если не платить слугам, они не будут убирать, повара не будут готовить, а…

Подошел лорд Ниши, и Гидеон замолчал.

– Ваше величество.

Он поклонился в пол – не просто приветствие, а знак полного повиновения – и оставался в этом положении, пока ему не велели подняться.

Пока лорд Ниши кланялся первому левантийскому императору, Лео стоял в глубине комнаты, его кулон поблескивал на свету. Лео носил такое же ожерелье, как у его предыдущего тела, и я задумалась, было ли оно уже на месте, когда бог вернул Лео. Может, это скорее цепь раба, чем дар.

Я смотрела на него, а он на меня, и ледяная тяжесть страха в животе вернулась, а может быть, она никуда и не уходила.

«Однажды, когда ты будешь уже не нужен Гидеону, я убью тебя, Лео Виллиус, – мысленно пообещала я. – Буду убивать столько раз, сколько понадобится, чтобы ты больше не вернулся».

На другом конце комнаты Лео улыбнулся.

До конца аудиенции я успела убить Лео Виллиуса шестью разными способами. В основном не слишком изощренными, вроде перерезания горла или выстрела из лука, но лучше всего было бы его отравить. Так легко представить его лежащим лицом вниз на столе – чашка с чаем разбита, в уголках бледных губ подсыхает пена от дозы красношапочника.

Я представляла эту сцену всю дорогу до кухни, где ужинали Клинки. При моем появлении шумные разговоры сменились приветственными жестами и бормотанием: «Добрый вечер, капитан». Под потолком висели клубы дыма и пара, но внизу все так напоминало сборище у походного костра, что я улыбнулась. Не все мои Клинки были из гурта Яровен, но все они левантийцы. За этим столом мы ели и пили, как единое целое, и даже непривычная еда и вино не могли изгнать бурную радость из моего сердца.

Когда я уселась, разговоры возобновились. Я слушала гул голосов, чувствуя благодарность за место, где я всех понимаю и где не нужно мириться с существованием Лео. В желудке заурчало, и я потянулась к кружке с вином, заметив неподалеку Ясса эн’Окчу. Он перестал жевать и смотрел на меня.

– Капитан, – сказал он в надежде, что я не заметила его взгляд. – Еще раз спасибо за возможность защищать императора Гидеона. Кека говорит… – Он на секунду смутился, поскольку «говорит» – неподходящее слово для немого. Но Ясс решил все-таки использовать его. – Он говорит, что тебе все равно нужны еще Клинки, особенно учитывая, что сегодня ты лишилась одного. Могу я порекомендовать…

– Лишилась?

Я поискала взглядом Кеку. Он уже смотрел на меня своими проницательными глазами и толкал в бок Локлана. Тот поспешно проглотил вино.

– Птафа ушел, капитан, – сказал он, не глядя на меня.

– Ушел?

За столом замолчали. Локлан пожал плечами.

– Дезертировал.

Я выругалась и, увидев, сколько залитых светом факелов лиц повернулись в мою сторону, добавила:

– Когда?

– Точно не знаю. Балн видел его сегодня утром.

Я оглядела стол.

– Никто не спрашивал у стражников? Они не должны открывать ворота без разрешения капитана.

– Я спрашивал, – отозвался Локлан. – Но они говорят, что открывали их только для паломников сегодня днем.

– Значит, кто-то лжет.

Сидевшие за столом зашевелились, люди скребли ложками в мисках, ерзали на скамьях. Когда никто не ответил, я снова выругалась сквозь зубы.

– Перемены не происходят в одно мгновение. Империи не строятся за один день. Вначале всегда трудно.

В ответ раздалось согласное бормотание, но прежнее воодушевление пропало, забрав с собой аппетит. Я оставила миску пустой, потягивала вино и ждала возобновления разговора. Мне хотелось уйти, но мешали капитанские обязанности.