– Да, смотрела.

– А зачем? Ожидали увидеть тот же знак, что у Кочо?

В глазах Ханы вспыхнуло неподдельное удивление, чуть ли не испуг. Взгляд метнулся к двери.

– И что там за знак?

– Длинная изогнутая линия, похожая на змею.

Облегчение? Она словно осела.

– Я не знаю, что ожидала увидеть у вас на руке, госпожа Мариус, но знаю, чего боялась. – Императрица указала на закрытое ставнями окно. На них был такой же резной узор, как и на ставнях у меня в комнате, но, как я ни всматривалась, он по-прежнему ничего не значил.

– Вот этого я боялась, – сказала императрица, когда стало ясно, что я не понимаю. – Видите его? Когда знаешь, что это, ты увидишь этот знак повсюду в доме, ведь Лароты им чрезвычайно гордились. Считали себя богами среди людей. Кисия едва не сгорела из-за этого.

Я склонила голову набок. Просто пересеченные линии, есть прямые, есть диагональные.

– Что это значит?

– Это вы и надеялись выведать у Лечати?

– Достаточно простым способом.

Императрица Хана снова скрестила руки. В ее комнате имелась простая мебель, даже маленький стол, но она не приглашала меня сесть или хотя бы пройти дальше и прикрыть дверь. Несмотря на властное приглашение, я осталась нежеланным гостем, вторгшимся в ее пространство.

– Если я расскажу, вы оставите юношу в покое?

Я рассмеялась.

– Уверяю, ваше величество, я не собиралась его мучить. Я весьма хороша в своем деле. Он бы наслаждался безмерно.

– Он так молод, что годится вам в сыновья.

– А император Кин был так стар, что годился вам в отцы, – я постучала по подбородку, изображая попытку вспомнить. – Разве он не был влюблен в вашу мать? Я уверена, именно поэтому все богатеи Женавы потешались, услышав об этом браке.

Выражение ее лица осталось впечатляюще бесстрастным, даже когда я продолжила:

– И к тому же вы одарили его внебрачными детьми.

Императрица подняла брови.

– Вы закончили? – с холодной вежливостью поинтересовалась она.

– Да, пожалуй.

– Хорошо. Но вам стоит приложить побольше стараний, чтобы ранить меня, госпожа Мариус. Вы сейчас не представили мне ни фактов, ни домыслов, о которых мне до сих пор не было известно. Тем не менее мне давно уже не доводилось обмениваться оскорблениями без необходимости при этом подавать чай, улыбаться и надеяться, что булавки не посыплются из моей прически прямо на стол. Так что уж постарайтесь, найдите что-нибудь новое. И, какими бы ни были мои действия, все же я не такой уродец, как вы.

Мои слова отскочили от ее брони, но ее слова глубоко меня ранили. Одно слово «уродец» заключало в себе все насмешки детей в приюте, все пинки и плевки, что мне доставались, все испуганные взгляды родителей и всю жизнь, проведенную с Ней. И по еле заметной улыбке императрицы Ханы я поняла, что все это отразилось у меня на лице.

– О, мой арсенал пополняется, – сказала она. – Я надеялась, вы станете более достойным противником.

Я сжимала палки и как никогда жаждала получить бутылочку Пойла, чтобы расслабить мускулы. Все бы отдала за полную флягу, утопить в ней свои проблемы.

В коридоре послышались шаги, и мы обе обернулись, неожиданно дружно.

В дверном проеме появился Кочо.

– Вот ты где, – с явным облегчением выдохнул он, а потом обратил взгляд к императрице. – Я прошу прощения за то, что потревожил ваш отдых, ваше величество. – Он выделил слово «отдых» быстрым взглядом, брошенным в мою сторону. – Но хозяин желает вас видеть.

– У него для меня есть новое лекарство с отвратительным вкусом?

– Очень может быть, ваше величество.

– Если он желает понапрасну растрачивать время на столь бессмысленное занятие – что ж, я непременно приду.

Вот она, та ужасающая императрица, когда-то принимавшая меня в тронном зале Коя, вся такая царственная, пугающая и властная. А теперь Знахарь просто вызывает ее к себе.

– И я тоже пойду, – сказала я. – И сейчас же увижусь со Знахарем.

Кочо не стал напоминать мне, что я здесь не властна, а лишь пожал плечами.

– Как хочешь.

Я остановилась в дверях.

– Он уже спрашивал обо мне?

– Нет. Тебя хочет видеть хозяйка. Просто ради нескольких предварительных испытаний, чтобы знать, чего ожидать и как ты отреагируешь.

Императрица Хана ждала в коридоре, но я не двигалась. Мне хотелось, чтобы Знахарь меня освободил, но одно слово «испытания» вызывало в памяти все страшные истории про этого человека, которые я слышала раньше, – о чанах с трупами, о людях, пропадавших посреди ночи, а потом возвращавшихся искалеченными. Кочо был достаточно любезен со мной, но сам безупречный Знахарь горделиво восседал на коне, держа в руке лук, и смотрел на меня как на забавного слизняка, которому он соблаговолил помочь.

«Если ты туда не пойдешь, за тебя это сделаю я».

– Я могу и сама, спасибо, – сказала я, не заботясь о том, что говорю вслух, ведь они знали, какая я. Эта свобода принесла с собой неожиданный порыв радости, и, уже выходя, я добавила: – И вообще, ты не сильна в ходьбе.

«А могла бы, если бы ты иногда позволяла мне попрактиковаться, свиная ты туша».

Кочо рассмеялся, предоставив императрице Хане в недоумении переводить взгляд с него на меня.

– Не пойму, что смешного?

– Кайса.

– Кайса?

Старик указал на меня.

– Вторая душа внутри нашей Ходячей смерти. Она милая. Ну, идем?

Я все медлила, застыв в коридоре перед комнатой императрицы.

– Ты всегда Ее слышишь?

– Я много чего слышу. – Кочо отвернулся и зашагал по коридору. – Идем, они ждут.

«Кайса?» – спросила я, направившись за ним.

«Да?»

«Значит, так тебя зовут?»

«Я… я думаю, да. Мне всегда нравилось это имя. И, мне кажется, оно больше подходит к моему лицу, чем Кассандра».

Шевельнулась тревога, но я отбросила ее и поковыляла дальше.

Госпожа Саки и Знахарь ожидали в хорошо освещенной комнате, где имелись пара рабочих столов, какие-то полки и два настоящих стула, напомнивших мне о доме. Несмотря на потрепанный вид, в кисианском поместье они выглядели неуместно.

Нас не приветствовали ни единым звуком, слышался только отдаленный рев дождевых потоков, и тихо шуршало перо по бумаге. Знахарь и его молодая жена бок о бок сидели на высокой скамье возле рабочего стола, склонив головы над одним длинным пергаментным свитком, придавленным по краям сосудами. Они не произносили ни слова, только что-то писали, поглощенные этим занятием.

Кочо откашлялся. Ни один из хозяев не обернулся, но Знахарь поднял руку.

– Благодарю, Кочо. Ты останешься ассистировать Саки.

– Да, хозяин.

Старик указал нам на стулья, приглашая сесть и ждать. Императрица Хана, кажется, этого не заметила – она сосредоточенно рассматривала профиль госпожи Саки. Переводя взгляд с императрицы на Саки, я не видела ни малейшего сходства. Несмотря на преданность Кисии и свою репутацию, императрица больше напоминала чилтейку, чем кисианку. Госпожа Саки выглядела классической кисианкой, насколько это вообще возможно, разве что глаза у нее были необычного цвета.

– Теория любопытная, – произнес Знахарь, и госпожа Саки поднялась со скамьи. – Но у нас может оказаться недостаточно времени для проверки. Императрица…

Бросив предупреждающий взгляд на нас, появившихся в двери, Саки положила руку ему на плечо, и он смолк. Знахарь подошел к нам без приветственной улыбки, в его мимике она, похоже, просто отсутствовала. Может, он действительно та статуя, какой казался сначала – совершенная красота, высеченная из камня.

– Я хочу, чтобы ты меня исцелил, – сказала я, выступая вперед, навстречу ему. Сердце бешено колотилось от такой смелости. – Я хочу, чтобы ты извлек из меня эту… эту штуку.

«Я не штука».

Знахарь осмотрел меня с головы до ног, я никогда не видела подобного оценивающего взгляда.

– Сегодня ты здесь не для этого. И я не собираюсь обсуждать ни свои намерения, ни суть моих экспериментов ни с одним подопытным.