– Кой уже прежде захватывали, – указала я. – Он…

– Но только не чилтейцы. – Кин уставился на меня с противоположной стороны стола. – Это совсем другое.

– Почему же? Если Катаси Отако нашел способ проникнуть внутрь, то и…

– Катаси Отако мертв. Как и мерзавцы, которые помогли ему проникнуть за стены. – В установившейся тишине он глотнул вина и с недовольным хмыканьем поставил кубок. – Похоже, мы уязвимы перед этими левантийцами, с ними не получается драться теми же методами, что и с чилтейцами.

– Но их вряд ли больше тысячи, – предположил Дзикуко, с радостью продолжив разговор, словно меня здесь и не было. – А значит, в основном мы все-таки будем сражаться с пехотой чилтейцев.

– Зачем рисковать собственными людьми, если атаку могут возглавить варвары? Пойдя в лобовую атаку, наткнемся на всадников-левантийцев, прежде чем встретимся с чилтейскими копейщиками.

До конца ужина они вели себя так, будто меня не существует, и я им позволила, в надежде что они забудут о моем присутствии и будут говорить допоздна, а я впитаю всю мудрость, но не успели мы очистить тарелки, как император Кин посмотрел на меня, показывая, что ни на мгновение обо мне не забывал.

– Тебе пора отдохнуть, дорогая. Утром мы выступаем в Мейлян.

Мы. Это была хоть маленькая, но победа, и я ее приняла. Не знаю, убедила ли я его объявить меня наследницей престола, но даже если император держал меня при себе по другим причинам, лучше не отдаляться от него и знать, что он задумал, чем действовать в одиночку. А потому я улыбнулась, низко поклонилась и распрощалась с ними.

До Мейляна мы ехали четыре дня, и эти четыре дня были лишними. Не имея никаких новостей, мы не могли добраться до города быстро. Но у нас не было ни императорской кареты, ни гвардейцев впереди, так что даже по столице мы пробирались в черепашьем темпе. На оживленных улицах со всех сторон напирали люди, кто-то даже прикрикнул на нас, чтобы не перегораживали дорогу, и стукнул по дверце старого экипажа, а когда кучер притормозил у дворцовых ворот, гвардеец приказал ему убираться.

– Товары доставляют через боковые ворота, – сказал он.

– Это не товар. Так что лучше открывай ворота.

Гвардеец заглянул в дверь экипажа и чуть не выронил копье, разинув рот.

– Ваше величество. Ваше высочество. – Он низко поклонился. – Прошу прощения. Мы не… Я не… Открыть ворота!

Тяжелые деревянные ворота со скрежетом открылись.

– Нужно наградить тебя за сообразительность, солдат, – обратился к кланяющемуся гвардейцу его величество. – Было бы очень неловко, если бы меня не пустили в собственный дворец только из-за того, что я приехал не в своей карете.

– Да, ваше величество, – ответил гвардеец, выпрямившись, но тут же снова склонился в поклоне. – Благодарю вас, ваше величество.

Император захлопнул дверцу экипажа, и тот медленно тронулся. Императорская карета проехала бы через ворота прямо к каретному сараю, но наш возница понятия не имел, где это, и остановился сразу за воротами. Там еще один гвардеец открыл дверцу, и император, одетый в такой же мундир, как в свою бытность генералом Кином, спустился из экипажа.

– Пошлите за лорд-канцлером… Ах, не нужно, он уже здесь.

Гладкое мощение двора вело от ворот до главных дверей внутреннего дворца, и оттуда высыпала флотилия гвардейцев во главе с явно взбудораженным лорд-канцлером Горо.

– Ваше величество! – сказал он, подойдя ближе. – Просто невероятно! Слухи о вашей смерти…

– Как всегда, сильно преувеличены, лорд Горо. Пошлите лакея в мои покои. Мне нужна чистая одежда и что-нибудь поесть. И соберите военный совет. Устроим заседание в ближайший час. Где министр Мансин?

– Ваше величество, – сказал канцлер, стрельнув в меня взглядом. – Мы… получили вести из Коя. Позвольте мне…

– Сейчас Кой не контролируется империей, и я не буду тратить время на размышления о его судьбе, когда империя под ударом. Военный совет, канцлер. Немедленно.

– Да, ваше величество, разумеется. – Он снова скользнул по мне взглядом, но вопросов задавать не стал. – Сию минуту.

Канцлер поспешил прочь, а Кин хмуро осмотрел центральную площадь – пустую, не считая гвардейцев.

– Здесь полегло много народа.

Я вышла из экипажа, с луком покойного отца в руке, и все гвардейцы уставились на него.

– Ваше величество?

– Так много. Захоронение было огромным. А тогда он еще даже не воспользовался луком.

Я поежилась – казалось, оружие в моей руке обдавало холодом. Но император Кин не смотрел на меня. Он смотрел куда-то еще, возможно, в прошлое, и его лицо побагровело.

– Вы хорошо себя чувствуете, ваше величество? Может быть, ваша рана…

– Все хорошо.

Он направился к внешним дверям дворца, но его ноги заплетались. Я подхватила его под руку.

– Ваше величество, – тихо произнесла я. – Вам нужно вызвать лекаря. И отдохнуть. Вы…

Я хотела сказать, что он стар и болен, но он посмотрел на меня так, что слова застряли у меня в горле.

– Нет, – сказал он.

– Хотя бы перевяжите рану. Лекарь Акио…

– Нет, – он вздернул бровь. – Слишком много дел.

Он вырвал у меня руку, и я внезапно ощутила себя такой одинокой, как никогда прежде. Этот дворец всегда был моим домом. Мы с Танакой здесь родились, здесь жил Эдо, а я каждый день гуляла с Чичи по саду, замышляя план побега из своей тюрьмы. Теперь же я стояла в конце пути, который весь мир прошел без меня и вопреки моим желаниям, наплевав на все, что я сделала и что потеряла. Я зажмурилась и медленно выдохнула, крепко сжав черный лук.

Едва передвигая ногами от усталости, я медленно прошла через внешний дворец и сад, машинально выбрав путь, исхоженный тысячи раз. Оказавшись во внутреннем дворце, я поднялась по большой лестнице в мои покои, которые покинула всего несколько недель назад, чтобы провести лето в Кое – до того как мир рассыпался на куски. В комнате меня ждала горничная, но не Инь. Меня уже ожидала одежда, но не та, которую я взяла с собой. Даже звуки во внутреннем дворце, казалось, стали иными. Большинство придворных отправились на лето в свои поместья или в Кой. Не было и гвардейцев.

И Танаки.

Я отослала горничную. Наверное, я должна была расплакаться, но слишком устала, даже чтобы горевать, слишком устала, чтобы злиться. Я могла лишь сидеть, уставившись в окно. Наступила тишина. Я была в безопасности. На время. И погружалась в дрему. Я сонно протянула руку, чтобы погладить Чичи, но наткнулась на голую циновку.

Вернулась горничная Ая и принесла поднос с едой. Она поставила поднос и начала суетиться, в точности как Инь, расчесывая мои волосы и помогая одеться как подобает. С каждой минутой я возрождалась, мое тело возвращалось к жизни, пока, наконец, на циновке снова не оказалась принцесса Мико. Готовая поразмышлять о будущем. Я уже точно не буду править империей вместе с Танакой, но император Кин еще может объявить меня наследницей.

– Я докажу, что они ошибаются, – пробормотала я. – Докажу, что не все Отако чудовища. Что на троне может сидеть и женщина. Что можно править справедливо, не позволяя злобе и боли себя ослепить.

– Прошу прощения, ваше высочество?

– Нет, ничего. Просто мысли вслух.

Ая начала собирать мою грязную одежду.

– Что-нибудь еще, ваше высочество?

– Нет, но не выбрасывай мундир, – ответила я. – Постирай и принеси обратно, я хочу его сохранить.

На лице Аи отразилось легкое удивление.

– Хорошо, ваше высочество.

После нашего прибытия дворец окутала тишина, но, когда Ая открыла дверь, из коридора просочились звуки. Хор торопливых голосов.

– Что происходит? – спросила я.

– Не знаю, ваше высочество. Мне пойти посмотреть?

– Нет, я сама пойду.

Я пошла на звук и обнаружила в коридоре рядом с императорскими покоями членов военного совета. Лорд Гадокой, министр Правой руки, заметил меня первым и театрально поморщился.

– Что тут происходит, ваше превосходительство? – поинтересовалась я, озираясь в поисках императора.