– Наличие в тех краях живых душ подразумевает пригодные для жизни условия. На Божьей войне так бывает не везде.

На пятый день ада они подошли к призраку города Гиссы. Даже Кари знала, что Гисса была разрушена не менее десяти лет назад. Гисса, знаменитая монетными дворами и алыми крышами. Красностенная Гисса, со многими храмами и глубокими колодцами. Гисса должна была находиться значительно дальше к югу.

Они спрятались в канаве и смотрели, как мимо движется целый город.

Люди, тысячи людей, волокли мешки щебня и кирпича, согнув обвешанные алой черепицей плечи. Кожа у всех красна от кирпичной пыли. Люди шли, выстроившись в колонны, что копировали расположение сгинувших улиц, – и им сопутствовало нечто свыше, невидимая сила разравнивала перед шествием землю, отпечатывая на почве карту ползущего города. Кто-то нес дорожные знаки на манер армейских знамен, другие торжественно перлись по грязи, облаченные в расшитые наряды чиновников, советников и судей. Дух карнавала пропитывал эту процессию, смесь дикого запустения с гражданской гордостью. Все лица, от заморенных голодом детей до седобородых старцев, были подернуты божественным экстазом. Они жили в Гиссе, а Гисса – рай на земле.

Кари вновь почувствовала, как ее перетирает наждачка, и уткнулась в грязь – мимо ехала чудовищная культовая повозка. Огромный пирамидальный храм, обитель бога горожан, водруженный на полозья из тикового дерева, тянула толпа восторженных почитателей. На вершине пирамиды стоял прекрасный, сияющий юноша – избранный богом города Гиссы.

– Скажешь, когда проедут, – прошептала Кари, но не успела Мири ответить, как святой воздел левую руку. Грянули трубы, землю тряхнуло – и вокруг воздвиглись дома. Теперь канаву со всех сторон окружали воспоминания о погибшем городе – и бредущие враскачку изгнанники с божественным светом в очах.

Шепотом посовещавшись в канаве, путники решили, что на закате Кари выберется наружу и разузнает, как далеко они от края этого мобильного города. Слабость не позволит Мири быстро передвигаться, поэтому чародейка останется в укрытии и начертит защитные руны, чтобы ее точно не обнаружили.

– Если не сможешь найти короткий путь, возвращайся обратно, – сказала Мири.

– Может, мы их пересидим, – предположила Кари. – Будем прятаться, пока город не уйдет дальше.

– Насколько мне известно, они могут осесть на несколько месяцев. Ума не приложу, с чего они окопались именно тут.

– Ладно. Я пойду. Дай только мне денег.

– Прошвырнешься по магазинам?

Кари пожала плечами:

– Это город. Должен быть и базар. Во всяком случае, без открывалки нам жопа.

– Это не город. Призрак былого города, хранимый обрывками бога его бывших граждан.

– Людям все равно надо ходить за покупками. Гони монету.

– Нет.

– Ладно, сворую.

Мири чертыхнулась и выдала кошелек, что Кари восприняла как обвинительный вердикт своим талантам карманницы.

– Без вещей обернешься быстрее. – Чертова книжка так и висела у Кари на спине, вместе с эфирографом притороченная линем с «Тимнеаса» к плечам. Грубая пенька впивалась в кожу, и вес ценного скарба сильно замедлял ход. В то же время на ум моментально пришла картина, как Мири, умыкнув книгу, крадется из этого города галлюцинаций, как прежде убежала из Гвердона.

– Твоя правда. – Кари развязала узел, стряхнула вьюк. Потом резко наклонилась, сгребла пригоршню склянок с препаратами Мири и сунула их в карман для страховки. Мири смурно ощерилась, но на протесты уже не было сил. – Увидимся через пару часов.

В сумерках город оказался еще чуднее. Столбы из наваленных друг на друга камней отмечали углы улиц, кое-где ими были выложены невысокие стены. Кари не могла сказать, таскали ли горожане все эти камни с собой или валуны ковыляли сами, участвуя в процессии. А может, камни просто лежали здесь, только сейчас их включили в планировку, упорядочив хаос по своему образцу. Верхушки многих столбов венчали кости – на ум приходили жертвенные алтари, и это обеспечивало бездну, сука, хорошего настроения. От этого места кожа покрывалась мурашками.

В тусклом свете над Кари высились обманчивые подобия былых сооружений. Призраки исчезнувших домов и храмов создавали впечатление, будто она ходит меж огромных зданий. Божья срань, как их только угораздило натолкнуться на божественный город? Это неуютно напоминало ей о дедушкиных замыслах по переустройству Черных Железных Богов в нечто цивилизованное и укрощенное, в оберегавших Гвердон духов правопорядка. И вместе с тем напоминало о Шпате. Тот юнец на перекатном храме похож на нее – городская аватара, местная версия Святой Карательницы. Только здесь у них мертвый город, и под уздцы его ведет безумный и сломленный бог.

«Нет. Со мной ничего общего. Ничего общего со Шпатом», – твердила она себе.

«И выкуси, Мири. Говорила тебе, есть тут базар». Кари прошла под аркой, украшенной бронзовыми конями – нет, под воспоминанием об арке, – и побрела по рынку. Никаких прилавков там не было, продавцы с зазывалами стояли на местах торговых точек, словно отыгрывая роли. Повсюду дурацкий спектакль – Кари смотрела, как люди, стоя в ряд, делали вид, будто едят за стойкой несуществующей забегаловки. Они совали в рот воображаемую пищу, смачно жевали и сглатывали. Один даже сыто рыгнул, пахнуло мясом с приправами. Низкопробное чудо – иллюзорной пищи хватало подкрепить силы. Что же станет с беднягами, если они покинут город и вотчину своего бога? Ничего хорошего, очевидно.

Один прохожий взял ее за руку и указал на пустое место за краем базара:

– Взгляните! Сегодня вечером так прекрасны фонтаны! А завтра пусть не придет никогда! Присоединяйтесь ко мне за бокалом, и мы восславим Ран-Гиса! – На нем были дырявые тряпки, в длинной бороде запутались сучки да колючки, но разговаривал он как элегантный кавалер. Остатки плаща на плечах выглядели дорогим, в прошлом, нарядом.

– Очень красиво, – согласилась Кари тем тоном, которым сказала бы «славная лошадка» бьющему хвостом рэптекину, – но я должна идти, эм-м, помолиться в храме.

– Все эти улицы Его храм, – сказал прохожий, – а значит, любые акты есть акты поклонения Ему! – Манеры мужчины не оставляли сомнений, какие акты у него на уме.

Кари вывернулась и, ступая в плотную толчею, скрылась в толпе. Людской поток разделялся вокруг пустого пространства посередине площади, и Кари увидала молодых девушек, болтавших ногами, сидя в пыли. Для этих людей фонтан был реален. Сказочное помешательство.

Где-то в отдалении пророкотал гром. Кари напряглась – такие знамения часто сопутствуют божественному вмешательству, ливню чудес. Но народ Гиссы не обращал внимания, надежно защищенный осознанием того, что город их неприступен, что Гисса никогда не падет. Ни один недруг еще не пробивал этих стен.

Она все-таки нашла одну женщину, продававшую настоящую еду – связку вяленых окуней и угрей.

– Такие берете? – Хайитянские монеты. Торговка сказала что-то по-таенски. Кари неуверенно кивнула, внезапно сообразив: если в Гиссе все служат городскому богу, то нездешних должны определять моментально. Но женщина улыбнулась и на ломаном хайтском произнесла:

– Да, да, хвала Ран-Гису.

– Где вы взяли рыбу?

– В деревне, отсюда немного восточнее. Называется Ихандин. – Лицо женщины прорезала складка недоумения – вопрос Кари указывал на нестыковки городского чуда. Будь Гисса прежней, до Божьей войны, то находилась бы далеко от селения Ихандин. Вопрос сталкивал женщину с твердой действительностью. Кари подхватила рыбу и поспешила уйти, пока не вызвала у рыбачки новых сомнений в мироустройстве.

Отыскать предел Гиссы оказалось труднее, чем ожидалось. Не мог быть город настолько большим – это ж ни хрена и не город, а мелкий божок с кучкой обманутых верующих, таскавших на себе труп прежнего обиталища, – но пространство и время на воображаемых улицах выворачивались наизнанку. Длинные стены подчеркивали горизонт в вечном отдалении – про такую грандиозную подлянку не хотелось и думать, но Кари никак не удавалось отыскать к ним проход. Прямые улицы вели куда угодно, только не прямо.