«И подумайте об этом», — продолжил Данчеккер. «Структурные организации и модели нейронной активности на символическом уровне в мозге человека и ганимцев совершенно различны. Я считаю невозможным принять, что оборудование, разработанное для взаимодействия в тесном сопряжении с одной формой, будет способно функционировать с другой. Другими словами, устройства внутри этого судна, стоящего на перроне, не могут быть стандартными моделями, разработанными для использования ганимцами, которые, по чистой случайности, также эффективно работают с человеческим мозгом. Такая ситуация невозможна. Единственный способ, которым эти устройства могли работать так, как они это делают, — это то, что они были специально сконструированы для сопряжения с центральной нервной системой человека! Следовательно, проектировщики должны были быть близко знакомы с самыми подробными внутренними работами этой системы — гораздо лучше, чем они могли бы быть знакомы с любым объемом изучения современной земной медицинской науки в ходе своей деятельности по наблюдению. Следовательно, эти знания могли быть получены только на самом Тьюриене».

Хант недоверчиво посмотрел на него. «Что ты говоришь, Крис?» — спросил он напряженным голосом, хотя это было уже достаточно ясно. «Что на Туриене есть люди , а не только ганимцы?»

Данчеккер решительно кивнул. «Именно так. Когда мы впервые вошли в персептрон, VISAR смог всего за несколько секунд настроить свои параметры для получения нормальных уровней сенсорной стимуляции и декодировать команды обратной связи от двигательных областей нашей нервной системы. Но как он узнал, какие уровни стимуляции являются нормальными для людей? Как он узнал, какие модели обратной связи являются правильными? Единственное возможное объяснение заключается в том, что VISAR уже обладал обширным предыдущим опытом работы с человеческими организмами». Он переводил взгляд с одного на другого, приглашая к комментариям.

"Возможно," выдохнула Карен Хеллер, медленно кивая головой, переваривая то, что он сказал. "И, возможно, это объясняет, почему ганимейцы не торопятся рассказать нам об этом, пока не почувствуют лучше, как мы можем отреагировать, особенно с учетом того, какие мы. И может быть, имеет смысл, что если они люди , то им поручили вести программу наблюдения, чтобы следить за Землей". Она обдумала сказанное и снова кивнула себе под нос, затем нахмурилась, когда ей пришло в голову что-то еще. Она посмотрела на Данчеккера. "Но как они могли туда попасть? Может, они из какой-то независимой эволюционной семьи, которая уже существовала на Туриене до того, как туда попали ганимейцы... что-то вроде того?"

«О, это совершенно невозможно», — нетерпеливо сказала Данчеккер. Хеллер выглядела слегка ошеломленной и открыла рот, чтобы возразить, но Хант бросил на нее предостерегающий взгляд и едва заметно покачал головой. Если она заставит Данчеккера прочесть лекцию об эволюции, они будут слушать ее весь день. Она дала понять, что принимает, слегка приподняв бровь, и на этом все закончилось.

«Я не думаю, что нам нужно далеко ходить за ответом на этот вопрос», — небрежно сообщил им Данчеккер, выпрямляясь и крепче сжимая лацканы пиджака. «Мы знаем, что ганимейцы мигрировали в Туриен с Минервы примерно двадцать пять миллионов лет назад. Мы также знаем, что к тому времени они приобрели многочисленные виды наземной жизни, включая приматов, столь же продвинутых, как и любой другой из того периода. Действительно, мы обнаружили некоторых из них сами в корабле на Ганимеде, который, как мы имеем все основания полагать, был вовлечен в ту самую миграцию». Он на мгновение замолчал, как будто сомневаясь, что остальное нужно разъяснять, затем продолжил. «Очевидно, они взяли с собой некоторых представителей ранних дочеловеческих гоминидов, потомки которых с тех пор эволюционировали и увеличились, чтобы стать человеческой популяцией, пользующейся полным согражданством в обществе Туриена, о чем свидетельствует тот факт, что VISAR в равной степени принимает как их, так и ганимейцев». Данчеккер опустил руки, чтобы сцепить их за спиной, и выпятил подбородок с явным удовлетворением. «И это, доктор Хант, если я не ошибаюсь, похоже, и есть тот простой и очевидный недостающий фактор, который вы искали», — заключил он.

Глава восемнадцатая

Норман Пейси поднял руку в предупреждающем жесте и закрыл дверь, чтобы отрезать комнату от секретаря, дающего указания двум рядовым UNSA, которые грузили коробки на тележку во внешнем офисе. Джанет наблюдала со стула, который она очистила от стопки бумаг и держателей документов, ожидающих упаковки в рамках подготовки к отъезду делегации из Бруно. «А теперь начинай снова», — сказал он ей, отворачиваясь от двери.

«Это было вчера вечером, может быть, сегодня рано утром... Не знаю, во сколько». Джанет неловко теребила пуговицу на своем лабораторном халате. «Нильсу кто-то позвонил — кажется, это был американец из Европы, Далданье — и сказал, что им нужно что-то обсудить немедленно. Он начал говорить о ком-то по имени Верикофф, как мне показалось, но Нильс остановил его и сказал, что пойдет и поговорит с ним у него дома. Я притворилась, что все еще сплю. Он оделся и выскользнул... как-то жутко, словно старался меня не разбудить».

«Ладно», — кивнул Пейси. «А что потом?»

«Ну... Я вспомнил, что он просматривал какие-то бумаги ранее, когда я вошел. Он убрал их в держатель, но я был уверен, что он его не запер. Поэтому я решил рискнуть и посмотреть, о чем они».

Пейси стиснул зубы, пытаясь не выдать своих чувств. Это было именно то, чего он ей говорил не делать. Но результат звучал интересно. «И», — подсказал он.

Лицо Джанет приняло озадаченное выражение. «Среди вещей внутри была папка. Она была ярко-красной по краям и розовой внутри. Я обратила на нее внимание, потому что на ней было твое имя».

Пейси нахмурился, слушая. То, что описала Джанет, напоминало стандартный бумажник для документов формата ООН, который использовался для крайне конфиденциальных меморандумов. «Вы заглядывали внутрь?»

Джанет кивнула. «Это было странно... . . . в отчете критиковалось то, как вы препятствовали проведению встречи здесь, и в разделе «Выводы» говорилось , что делегация добилась бы большего прогресса, если бы США проявили больше сотрудничества. Это было совсем не похоже на вас, поэтому я и подумала, что это странно». Пейси молча смотрел на нее. Прежде чем он успел найти слова для ответа, она покачала головой, словно чувствуя необходимость снять с себя ответственность за то, что она собиралась сказать дальше. «И там была эта часть о вас и Карен Хеллер. Там говорилось, что вы двое...»

Джанет помедлила, затем подняла руку, переплетя указательный и средний пальцы, «... вот так, и что такое — как бы это сказать? — такое «вопиющее и нескромное поведение не подобает миссии такого рода и, возможно, имеет какую-то связь с контрпродуктивным вкладом Соединенных Штатов в процесс». Джанет откинулась назад и снова покачала головой. «Я знала, что отчет просто не соответствует действительности... И исходя от него, ну...»

Она позволила предложению оборваться и на этом остановилась.

Пейси сел на край наполовину заполненного упаковочного ящика и недоверчиво уставился на нее. Прошло несколько секунд, прежде чем он обрел голос. «Ты действительно видел все это?» — спросил он наконец.

«Да... Я не могу передать вам все слово в слово, но именно это там и было сказано». Она замялась. «Я знаю, это безумие, если это поможет...»

«Знает ли Сверенссен, что вы видели этот отчет?»

«Я не понимаю, как он мог это сделать. Я все вернул на место, как было. Думаю, я мог бы дать тебе еще немного, но я не знал, как долго он будет отсутствовать. Как оказалось, его не было довольно долго».

«Все в порядке. Ты правильно сделал, что не рискнул». Пейси некоторое время смотрел в пол, чувствуя себя совершенно сбитым с толку. Затем он снова поднял глаза и спросил: «А ты? Он ведет себя странно теперь, когда мы уходим? Что-нибудь... зловещее, может быть?»