Последнее сообщение, отправленное через Юпитер, содержало имена лиц, которые должны были составить приемную группу, их должности и краткое описание того, что они делали и почему каждый был включен. Инопланетяне ответили взаимностью, сообщив, что трое из их членов будут играть видную роль в ведении их дел с Землей. Первым был «Калазар», которого описывали как олицетворяющего правительство Туриена и связанных с ним миров — фигура, ближайшая к «президенту», которой, как казалось, обладала планета. Его сопровождали Френуа Шоум, женщина-«посол», чья функция была связана с делами между различными секторами общества Туриена, и Портик Эесян, который был вовлечен в политику научного, промышленного и экономического значения. Будут ли задействованы еще трое, инопланетяне не сказали.

«Это все разительно контрастирует с прибытием Шапьеронов на эту планету», — пробормотал Данчеккер, осматривая сцену вокруг них. Это событие на берегу Женевского озера наблюдали десятки тысяч человек, и оно транслировалось в прямом эфире по новостной сетке.

«Это напоминает мне Ганимед Мэйн», — ответил Хант. «Все, что нам нужно, — это шлемы и несколько Вегасов вокруг. Какой способ начать новую эру!»

С другой стороны Ханта Лин, выглядевшая потерянной в большом, отороченном мехом капюшоне, плотно натянутом на лицо, засунула руки глубже в карманы куртки и раздавила ногой кусок жижи. «Они скоро прибудут», — сказала она. «Надеюсь, у них хорошие тормоза». Если бы все шло по расписанию, корабль покинул бы Туриен, более чем в двадцати световых годах отсюда, всего на двадцать четыре часа раньше.

«Я не думаю, что нам следует опасаться некомпетентности ганимцев», — уверенно заявил Данчеккер.

« Если они окажутся ганиманцами», — заметил Хант, хотя к этому времени у него уже не осталось никаких сомнений по этому поводу.

« Конечно, они ганимейцы», — нетерпеливо фыркнул Данчеккер.

За ними Карен Хеллер и Джерол Паккард, госсекретарь США, стояли неподвижно и молча. Они убедили президента продолжить операцию, подразумевая, что инопланетяне, ганимейцы или нет, были дружелюбны, и если бы они ошибались, то вполне могли бы подвергнуть свою страну самой большой ошибке в ее истории. Президент надеялся присутствовать лично, но в конце концов неохотно принял совет своих помощников о том, что отсутствие слишком многих важных людей одновременно без объяснений привлечет нежелательное внимание.

Внезапно голос диспетчера операций в столовой прорычал из громкоговорителя, установленного на мачте сзади. «Радарный контакт!» Фигуры вокруг Ханта заметно напряглись. За ними команда техников ЮНСА скрыла свою нервозность за бешеной вспышкой последних приготовлений и корректировок. Голос раздался снова: «Приближаемся строго на запад, дальность двадцать две мили, высота двенадцать тысяч футов, скорость шестьсот миль в час, снижаемся». Хант инстинктивно повернул голову, чтобы посмотреть вверх вместе со всеми остальными, но сквозь облачность было невозможно что-либо разглядеть.

Минута пролетела в замедленном темпе. «Пять миль», — объявил голос диспетчера. «Снижение до пяти тысяч футов. Визуальный контакт в любой момент». Хант чувствовал, как кровь уверенно циркулирует в груди. Несмотря на холод, его тело внезапно стало липким под его тяжелой одеждой. Лин просунула свою руку под его и придвинулась ближе.

А затем ветер, дующий с гор на запад, принес первый обрывок низкого стонущего звука. Он длился секунду или две, затих, затем вернулся снова и на этот раз сохранялся. Он медленно нарастал до ровного гудения. На лице Ханта начала формироваться хмурая гримаса, пока он слушал. Он обернулся и оглянулся, и увидел, что несколько человек из UNSA тоже обмениваются озадаченными взглядами. Что-то было не так. Этот звук был слишком знаком, чтобы быть от какого-либо звездолета. Послышалось бормотание, затем резко прекратилось, когда темная фигура материализовалась из основания облаков и продолжила снижаться по прямой линии к основанию. Это был стандартный среднемагистральный околозвуковой VTOL Boeing 1227 — модель, широко используемая внутренними перевозчиками и предпочитаемая UNSA для выполнения общих задач. Напряжение, которое нарастало вокруг перрона, вылилось в хор стонов и проклятий.

Позади Хеллера и Паккарда Колдуэлл, чье лицо потемнело от ярости, развернулся, чтобы встретиться с озадаченным офицером UNSA. «Я думал, что эта территория должна быть зачищена», — резко сказал он.

Офицер беспомощно покачал головой. «Это было. Я не понимаю... Кто-то...»

«Уберите этого идиота отсюда!»

Офицер, выглядя смущенным, поспешил уйти и исчез через открытую дверь столовой. В то же время голоса из комнаты управления внутри начали литься через громкоговоритель, очевидно, непреднамеренно оставленный в живых в суматохе.

«Я ничего не могу из него извлечь. Он не отвечает».

«Используйте аварийную частоту».

«Мы уже пробовали. Ничего».

«Ради всего святого, что здесь происходит? Колдуэлл только что отгрыз мне яйца снаружи. Узнай у Желтой Шестерки, кто это».

«Я сейчас с ними на связи. Они тоже не знают. Они думали, что это наше».

«Отдай мне этот чертов телефон!»

Самолет выровнялся над краем болот примерно в миле от него и продолжал приближаться, не обращая внимания на залп ярко-красных сигнальных ракет, выпущенных с вершины контрольной вышки МакКласки. Он замедлился до остановки над открытой бетонной площадкой перед приемной группой, завис неподвижно на мгновение, а затем начал снижаться к земле. Несколько офицеров и техников UNSA побежали вперед, делая отчаянные скрещенные руки над головами, чтобы отмахнуться, но в беспорядке отступили, когда он все равно пошел вниз и успокоился. Колдуэлл шагал впереди группы, сердито жестикулируя и выкрикивая приказы представителям UNSA, которые собирались вокруг носа и делали знаки в кабине.

«Идиоты!» — пробормотал Данчеккер. «Такого рода вещи никогда не должны происходить».

«Похоже, Мерфи вернулся из отпуска», — смиренно сказал Лин на ухо Ханту. Но Хант услышал лишь вполуха. Он пристально смотрел на Boeing со странным выражением лица. Было что-то очень странное в этом самолете. Он приземлился посреди моря водянистого снега и слякоти, взбитых деятельностью последних нескольких дней, но его посадочные сопла не выбросили облако брызг и пара, как следовало бы. Так что, возможно, у него не было никаких посадочных сопел. Если бы это было так, он мог бы выглядеть как 1227, но он определенно не был оснащен как таковой. И, похоже, из кабины не было особой реакции на выходки людей внизу. Фактически, если глаза Ханта его не обманывали, в кабине вообще никого не было. Внезапно его лицо расплылось в широкой улыбке, когда упал пенни.

«Вик, что это?» — спросила Лин. «Что смешного?»

«Какой очевидный способ спрятать что-то посреди аэродрома от системы наблюдения?» — спросил он. Он указал на самолет, но прежде чем он успел что-либо сказать, голос, который мог принадлежать урожденному американцу, прогремел по перрону с его стороны.

«Приветствия от Туриена Земле и т. д. Что ж, мы добрались. Жаль, что погода отвратительная».

Все движения вокруг корабля мгновенно прекратились. Наступила полная тишина. Одна за другой головы по обе стороны дергались и безмолвно смотрели друг на друга, пока сообщение просачивалось.

Это был звездолет? Шапирон возвышался почти на полмили. Это было похоже на то, как если бы в Тихо появилась маленькая старушка на велосипеде.

Передняя пассажирская дверь открылась, и лестничный пролет развернулся к земле. Все глаза были прикованы к открытому дверному проему. Люди UNSA впереди медленно отступили, в то время как Хант и его спутники, с Хеллером и Паккардом на шаг позади, двинулись вперед, чтобы приблизиться к Колдуэллу, а затем замедлились и снова неуверенно остановились. За ними ожидающие камеры неуклонно сосредоточились на верхней части лестницы.

«Тебе лучше зайти», — предложил голос. «Нет смысла простужаться там».