– Значит… это и есть образец земного животного, – произнесла она. Ее голос звучал низко и неуверенно, будто Шилохин было трудно выговорить слова.

– С ума сойти! – выдохнул Джассилейн, по-прежнему не сводя глаз с исполинского чудища. – Неужели эта штука и правда когда-то была живой…

– А это что?

Другой ганимеец указывал за балухитерия, на не столь крупную, но куда более свирепую на вид фигуру животного с поднятой лапой и вывернутыми губами, обнажавшими ряд жутких остроконечных зубов. Проследив за его взглядом, остальные ганимейцы ахнули.

– Цинодиктис, – пожав плечами, пояснил Данчеккер. – Довольно любопытная смесь кошачьих и собачьих признаков, от которой в конечном счете и произошли современные семейства кошек и собак. Рядом с ним находится мезогиппус, он же предок всех современных лошадей. Если приглядитесь повнимательнее, то увидите… – Он остановился на середине фразы и, судя по всему, внезапно переключился на совершенно другую мысль. – Но почему все это кажется вам настолько странным? Это ведь не первый раз, когда вы видите животных.

– Они ведь были и на Минерве, верно?

Хант пристально наблюдал. Подобные реакции казались довольно странными для развитой расы, которая до этого момента выглядела образцово рациональной во всех своих словах и делах.

Шилохин взяла ответ на себя.

– Конечно… животные были и у нас… – Она начала поглядывать из стороны в сторону на своих спутников, будто ища поддержки в трудной ситуации. – Просто они были не такими… – уклончиво договорила она.

Данчеккер, похоже, был заинтригован.

– Не такими, – повторил он. – Как любопытно. Но в каком смысле? Может, к примеру, они были не такими большими?

Казалось, что тревога Шилохин только растет. Ту же необъяснимую антипатию к обсуждению олигоценовой Земли она выказывала и раньше. Хант почувствовал надвигающийся кризис и понял, что Данчкеккер, в пылу энтузиазма, этого совершенно не заметил. Он отвернулся от остальной группы.

– ЗОРАК, организуй мне закрытый канал связи с Крисом Данчеккером, – попросил он, понизив голос.

– Готово, – секундой позже ответил ЗОРАК, в голосе которого прозвучало нечто похожее на облегчение.

– Крис, – прошептал Хант. – Это Вик. – Заметив, что выражение Данчеккера внезапно переменилось, он продолжил: – Они не хотят об этом говорить. Возможно, их все еще нервирует наша связь с лунарианцами или вроде того – не знаю, в чем дело, но их явно что-то беспокоит. Закругляйся и давай-ка уйдем отсюда.

Данчеккер поймал на себе взгляд Ханта и, с секунду поморгав с недоуменным выражением, кивнул и резко поменял тему разговора:

– Так или иначе, с этим вполне можно повременить до более благоприятных обстоятельств. Почему бы нам не вернуться наверх? Прямо сейчас в лабораториях ведутся эксперименты, которые, на мой взгляд, могли бы вас заинтересовать.

Группа поплелась в сторону выхода. Позади озадаченно переглянулись Хант с Данчеккером.

– И что все это значит, позволь спросить? – поинтересовался профессор.

– Понятия не имею, – ответил Хант. – Пойдем, а то отстанем от остальных.

В сотнях миллионов километров от «Копра» мир поразила новость о контакте с расой разумных инопланетян. Когда на экранах по всему миру появились видеозаписи первой личной встречи на борту «Шапирона» и прибытия инопланетян на базу «Ганимед-Центр», планету охватила волна трепета и воодушевления, с которой не могла сравниться даже реакция на открытие Чарли и первого ганимейского корабля. Люди восприняли новость по-разному: кто-то с восторгом, кто-то с осуждением, кто-то с юмором – но в целом их отношение оказалось вполне предсказуемым.

На высшем официальном уровне Фредерик Джеймс Маккласки, старший делегат, участвовавший от имени Соединенных Штатов во внеочередном заседании ООН, откинулся на спинку кресла и обвел взглядом забитый людьми круглый зал; Чарльз Уинтерс, британский представитель Соединенных Штатов Европы, тем временем заканчивал свою сорокапятиминутную речь:

– С учетом всего вышесказанного, наша позиция сводится к тому, что местом первой высадки в силу очевидных причин должна стать территория Британских островов. В настоящее время английский язык является стандартом общения в социальных, предпринимательских, научных и политических диалогах между любыми расами, народами и нациями на планете Земля. Он стал символом разрушения барьеров, некогда разделявших человечество, и ознаменовал становление нового порядка, основанного на глобальной гармонии, доверии и взаимном сотрудничестве. В этой связи кажется вполне закономерным, что именно английский язык должен стать средством первого контакта между нами и нашими инопланетными друзьями. Также я бы хотел напомнить, что в настоящий момент устная речь Британских островов – это единственный человеческий язык, усвоенный ганимейской машиной. Итак, джентльмены, где же первым ганимейцам следует ступить на нашу планету, если не на той самой земле, где и возник этот язык?

В заключение Уинтерс обвел зал подкупающим взглядом и сел под бормотание приглушенных голосов и шелест листов бумаги. Маккласки черканул в своем блокноте пару заметок и пробежался взглядом по записям, которые успел сделать за все это время.

В редкий момент единодушия правительства Земли сделали совместное заявление, согласно которому бездомные странники из прошлого получали право свободно селиться на планете, если сами того пожелают. Текущее совещание было созвано после официального объявления, а в итоге свелось к разгоряченной грызне перед камерой – и все из-за вопроса, какой нации следует отдать почетное право первой встретить инопланетян.

Изначальные требования выдвинул именно Маккласки, который, следуя указаниям Консультативного комитета при Президенте США и Государственного департамента в Вашингтоне, привлек внимание участников к тому факту, что за выполнение операций КСООН в окрестностях Юпитера отвечали по большей части американцы. По сути, он утверждал: раз их обнаружили американцы, значит, Америка вправе оставить их у себя. Советы два часа пытались донести мысль, что их нация, занимая самую крупную часть суши, представляет собой планетарное большинство, а именно это и имеет значение. Китай, ловко апеллируя к принципам демократии, возразил, что их страна самая населенная, а значит, и идею «большинства» иллюстрирует куда лучше. Израиль считал, что у него больше общего с лишившимися дома меньшинствами и подобная точка зрения как нельзя точнее отражает суть сложившейся ситуации. Ирак заявил о себе, исходя из того, что на его территории находилась самая древняя из известных наций, а одна из африканских республик, напротив, предложила свою кандидатуру как самая молодая из всех.

Маккласки уже порядком надоели все эти разглагольствования. Он раздраженно швырнул ручку на лежавший перед ним блокнот и вдавил кнопку, которая подала сигнальный огонек, означавший, что ее хозяин просит слова. Спустя несколько минут индикатор на панели сообщил Маккласки, что его запрос одобрен председателем. Он наклонился к микрофону.

– Ганимейцы еще даже не высказали своего желания посетить Землю, не говоря уже о том, чтобы здесь поселиться. Не лучше ли будет сначала спросить их об этом, прежде чем тратить время на подобные дискуссии?

Его слова вызвали новую волну обсуждений, в ходе которых делегаты просто не смогли устоять перед соблазном дипломатической прокрастинации. В итоге вопрос был в установленном порядке «Отложен, как требующий дополнительной информации».

Впрочем, по одному незначительному пункту делегаты все же пришли к согласию.

Они были озадачены тем, что никто из экипажа, офицеров, ученых и всего остального персонала КСООН, физически находившегося на Ганимеде, не был обучен тонкостям дипломатического искусства, и беспокоились из-за рисков, которые неизбежно несла их вынужденная роль представителей и послов, действовавших от имени всех землян. Исходя из этого делегаты набросали список рекомендаций, которые доводили до сведения сотрудников КСООН всю серьезность и важность их обязанностей и среди прочего призывали «…воздерживаться от любых необдуманных или импульсивных заявлений и поступков, в которых существа с неясными намерениями и умыслами могут увидеть хотя бы малейший намек на провокацию…»