– Весьма изобретательно, – пробормотала она.
– Как быть с риском взрыва газов, освобождающихся при таянии льда? – спросил другой ганимеец. – Я бы счел это серьезной опасностью.
– Такая проблема действительно была, но только в начале раскопок, – ответил Хант. – Именно тогда растопили большую часть льда. Люди были вынуждены работать в специальных скафандрах. И как раз из-за опасности, о которой вы упомянули, приходилось использовать аргон. Теперь, когда система вентиляции работает гораздо лучше, большого риска нет, так что нам такие неудобства не грозят. Помогают и завесы из холодного воздуха; благодаря им, скорость истечения газа остается практически нулевой, а тот малый объем, что все же успевает просочиться, уносится восходящим потоком. Шансы взрыва здесь настолько малы, что скорее уж базу над нами разнесет случайное попадание метеорита.
– Итак, вот мы и на месте, – раздался впереди голос Миллза.
Они стояли у основания широкого и пологого металлического ската, один конец которого располагался на полу, а второй, теряясь в мешанине кабелей, уходил внутрь большого отверстия, прорезанного в обшивке судна. Наверху громадной дугой нависали выпуклые очертания корабля, которые тянулись вверх, теряясь из виду в направлении крыши. Неожиданно они почувствовали себя мышами, разглядывающими днище садового катка.
– Ну что же, тогда идем внутрь, – сказал Хант.
В течение следующих двух часов они обошли каждый сантиметр лабиринта из мостков и переходов, выстроенных внутри корабля, который лежал на боку и, как результат, почти не имел горизонтальных поверхностей, по которым можно было передвигаться без лишних усилий. Гиганты следили за кабелями и трубами взглядом, который явно знал, что ищет. Время от времени они останавливались, чтобы уверенными и отработанными движениями разобрать один из интересующих их предметов или изучить связи с каким-либо устройством или компонентом корабля. Они усвоили каждую деталь чертежей, предоставленных учеными КСООН и содержавших максимум информации о конструкции и устройстве судна, который удалось добыть землянам.
После долгого диалога с ЗОРАКом насчет анализа этих наблюдений, Джассилейн объявил:
– Мы настроены вполне оптимистично. Судя по всему, у нас есть неплохие шансы полностью восстановить работоспособность «Шапирона». Тем не менее, мы бы хотели провести более детальное изучение некоторых частей корабля – что потребует привлечь к делу еще несколько технических экспертов с базы «Центр». Вы сможете разместить здесь небольшую группу наших людей, скажем, на две или три недели?
Последние его слова были обращены к Миллзу. Командующий пожал плечами и раскинул руки:
– Все, что пожелаете. Считайте, что дело уже сделано.
Уже в течение часа после того, как группа вернулась на поверхность, чтобы пообедать, очередной транспортер КСООН покинул базу «Центр» и направился на север, взяв на борт еще нескольких ганимейцев, а также необходимые приборы и инструменты с «Шапирона».
После они отправились в лабораторный отдел базы и выразили восхищение комнатным садом Данчеккера. Они подтвердили, что выращенные профессором растения им действительно знакомы и дают представление о видах, широко распространенных в экваториальных широтах Минервы их времен. По настоянию Данчеккера они согласились взять на «Шапирон» несколько черенков, чтобы вырастить их в память о своей родине. Похоже, что этот жест тронул их до глубины души.
Следом Данчеккер повел группу на огромный склад, вырытый прямо в толще льда под биолабораториями. Войдя внутрь, они оказались в просторном, хорошо освещенном помещении, стены которого были уставлены стеллажами с разного рода припасами и инструментами; там были целые ряды закрытых шкафов, выкрашенных в однородный зеленый цвет, завернутые от пыли машины непонятного назначения, а местами – доходившие до потолка стопки нераспакованных коробок. Однако центром всеобщего внимания моментально стала фигура чудища, которое высилось примерно в шести метрах от входа.
Четыре ноги, похожих на стволы деревьев; высота больше пяти метров в холке; массивное тело, которое сужалось спереди, переходя в длинную крепкую шею – благодаря ей относительно некрупная и грубо очерченная голова возвышалась над землей и заметно выдавалась вперед. Кожа имела сероватый цвет и на вид была грубой и плотной, с глубокими толстыми морщинами, окаймлявшими основание шеи и часть головы ниже коротких, стоявших торчком ушей. Над двумя огромными, раздутыми ноздрями и зияющей пастью в форме клиантуса таращились два широко открытых глаза. Их взгляд, направленный вниз, аккурат к дверям склада, подчеркивался нависавшими сверху толстыми складкам кожи.
– Это один из моих любимых образцов, – беззаботным тоном сообщил Данчеккер, делая несколько шагов вперед, чтобы ласково потрепать зверя по одной из массивных передних ног.
– Балухитерий – азиатский предок современных носорогов, живший на земле в период с позднего олигоцена до раннего миоцена. У представителей этого вида передние ноги уже утратили четвертый палец и приобрели трехпальцевую структуру, аналогичную задним конечностям – именно в олигоцене эта тенденция стала носить ярко выраженный характер. Здесь же мы видим четко выраженное усиление структуры верхней челюсти, хотя конкретно этот вид, как можно заметить, в итоге не развился в особей с полноценным рогом. Еще одна любопытная особенность – это зубы, которые…
Данчеккер резко оборвал свой рассказ, когда повернулся лицом к аудитории и понял, что только земляне последовали за ним внутрь комнаты, встав вокруг балухитерия. Ганимейцы же сгрудились в дверном проеме и, потеряв дар речи, глазели на громадного зверя. Их глаза широко открылись, будто застыв в нежелании верить происходящему. Вид животного, конечно, не заставил ганимейцев съежиться от страха, однако напряженные позы и выражения их лиц явно говорили о внутренней неуверенности и тревоге.
– Что-то не так? – озадаченно спросил Данчеккер. Ответа не последовало. – Могу вас заверить, он совершенно безобиден, – продолжил он, придав своему голосу обнадеживающий тон. – И ко всему прочему, мертвее мертвого… ведь это один из образцов, сохранившихся в больших баках, которые мы нашли на борту корабля. А умер он как минимум двадцать пять миллионов лет тому назад.
Мало-помалу ганимейцы приходили в себя. По-прежнему молчаливые и немного подавленные, они начали осторожно продвигаться к тому месту, где неплотным полукругом выстроилась группа землян. Ганимейцы долго разглядывали исполинское создание, благоговейно впитывая каждую деталь его облика.
– ЗОРАК, – тихо пробурчал в ларингофон Хант. Остальные земляне молча наблюдали за ганимейцами, дожидаясь некоего сигнала к продолжению диалога и недоумевая, почему это зрелище произвело на гостей настолько сильное впечатление.
– Да, Вик? – послышался в его ухе голос машины.
– В чем дело?
– Ганимейцам еще не доводилось видеть животных, похожих на балухитерия. Для них это совершенно новый и неожиданный опыт.
– Для тебя это тоже стало неожиданностью? – спросил Хант.
– Нет. Я отмечаю близкое сходство с другими земными видами, записи о которых хранятся в моих архивах. Информация была получена в ходе ганимейских экспедиций, которые бывали на Земле до того, как «Шапирон» покинул Минерву. Но ни один из ганимейцев, которые прямо сейчас находятся с вами на базе «Копёр», Землю не посещал.
– Но должны же они были хоть немного знать о том, что именно нашли эти экспедиции, – настаивал Хант. – Ведь отчеты наверняка публиковались.
– Все так, – согласился ЗОРАК. – Но одно дело – читать о подобных животных в отчете, и совсем другое – внезапно столкнуться с ними лицом к лицу, особенно если этого не ожидаешь. Полагаю, будь мой разум продуктом органической эволюционной системы, сосредоточенной на задачах выживания, со всеми проистекающими из этого эмоциональными реакциями, я и сам бы испытал нечто вроде шока.
Прежде чем Хант успел ответить, одна из ганимейцев – Шилохин – наконец подала голос.
