На следующий день Архимед тайком пробрался в свой тайник и достал еще одну кремневую жеоду. С собой он прихватил инструменты для обработки, которые ему дал старейшина. Архимед почти полчаса крутил жеоду в руках и разглядывал ее со всех сторон. Он явно что-то задумал и не хотел облажаться. Я с огромным интересом следил за ним и чувствовал, что Марвин выглядывает из-за моего плеча в виртуальной реальности.

Наконец Архимед принялся за работу. Прошло минут десять, прежде чем мы поняли, что он пытается сделать. Он расщепил жеоду слева от центра, затем взял бо́льшую часть и расколол ее справа от центра – видимо, он пытался извлечь максимально крупный осколок. Я предположил, что он собирается изготовить рубило.

В течение нескольких часов Архимед медленно и сознательно превращал центральную часть жеоды в довольно удобное рубило. Затем он провел уборку на своем «рабочем месте», тщательно спрятал в тайнике все куски кремня, которые еще могли ему пригодиться, и ушел, прихватив с собой свой новый инструмент.

Оказалось, что своим новым инструментом он хочет срубить несколько молодых деревьев, чтобы затем превратить их в заостренные палки. Подумав, я решил, что это логично: сырое дерево или что уж там это было, непросто разрубить, если нет чего-то твердого и острого. Утрата источника кремней, похоже, стала сильным ударом для дельтанцев. Возможно, в то время они этого не осознавали, иначе защищали бы его более агрес-сивно.

Пытаясь срубить третье деревце, Архимед промахнулся и рубанул по стволу не рубилом, а ладонью. Прыгал и издавал звуки после этого он совсем как человек, и я, к своему стыду, немного посмеялся над ним. Затем Архимед пнул дерево и сказал что-то односложное. Я пометил это слово как аналог непристойности. Тут никаких сомнений быть не могло.

Архимед срубил-таки третье деревце, но было видно, что сделал он это без энтузиазма. Действовал он неуверенно, делая паузы между ударами. Закончив работу, он отнес срубленные стволики к скоплению камней и вернулся в лагерь.

На следующий день он вернулся на свое рабочее место, прихватив с собой бечевку. Восхищенно, с нарастающим волнением я следил за тем, как он расщепил один из стволиков и вставил в него рубило. Обвязав инструмент бечевкой, он испытал его на ближайшем дереве.

Первая попытка была на редкость неудачной – топор повел себя, словно машина, которая выбрасывает теннисные мячики для собаки, и роль теннисного мяча сыграло лезвие топора. Архимед бросил на землю рукоять, подкрепил мой вывод относительно дельтанского аналога непристойности и пошел искать улетевшее лезвие.

Я решил воспользоваться паузой и выяснить, как дела у ИМИ на автоматизированной фабрике.

На этом фронте проблем не оказалось: корабли для Марвина, Люка и Бендера были почти достроены. Я почувствовал тревогу – мне было приятно общаться и работать с ними, особенно если учесть, в чем заключался наш проект, и я даже надеялся на то, что хотя бы один из них не полетит к звездам, а останется здесь.

Архимед нашел теннисный мячик… э-э… рубило… и принялся снова прилаживать его к палке, ворча по-дельтански. Я аккуратно записал весь его монолог: скорее всего, в нем содержалась уйма скатологических[9] отсылок и терминов из области секса, а учить ругательства на незнакомом языке всегда интересно.

Его вторая попытка оказалась более удачной – в том смысле, что рубило не улетело в неведомые края. Но палка изначально предназначалась для роли копья – ну, то есть заостренной палки – и была слишком тонкой, чтобы служить рукоятью для топора. Она отскакивала, прыгала и поворачивалась у него в руке при каждом замахе. Мрачно бормоча, Архимед положил рубило и ушел.

Через несколько минут он вернулся с более прочной рукояткой, сел и повторил заново весь процесс закрепления рубила. На этот раз после удара топор издал весьма приятный на слух глухой стук, и от дерева полетели щепки. Архимед издал вопль, который не нуждался в переводе, и срубил деревце.

Остаток дня он потратил на поиски подходящих образцов. Я заметил, что палки, которые он выбирал, были значительно прямее, чем у большинства дельтанцев. Возможно, он более тщательно их отбирал, или же его соплеменники просто довольствовались тем, что оказалось под рукой.

В любом случае возвращение Архимеда в лагерь вызвало переполох. Интересно, что лишь пару палок Архимед обменял на не очень ценные предметы, а остальные раздал самым крупным дельтанцам. Теперь они в долгу перед ним, но, кроме того, Архимед позаботился о том, чтобы в следующий раз гориллоидов ждал теплый прием.

– Черт побери, какой смышленый парнишка.

Я аж подпрыгнул от удивления. Жизнь Архимеда настолько увлекла меня, что я совсем забыл про Марвина.

– Он станет там главным, когда вырастет, – заметил я. – И надеюсь, что у него будет много возможностей передать свои гены потомству.

Не могу сказать, что я мечтал о следующем нападении гориллоидов, но да, мне очень хотелось увидеть, как им вломят.

Через неделю я заметил, что дельтанцы стали лучше питаться. Улучшенные ножи позволяли добывать больше корнеплодов с меньшими усилиями, а острые и прочные палки – более успешно охотиться.

Дельтанцам особенно нравился местный аналог больших диких свиней, обладавших теми же особенностями питания и добрым нравом, что и свиньи на Земле. На то, чтобы убить одну из них, требовалось полдюжины дельтанцев, но ее туши двадцати дельтанцам хватало на несколько дней, так что затраченные усилия вполне окупались.

На охоте стратегия дельтанцев заключалась в том, чтобы упереть острую палку в землю, камень или дерево, и позволить атакующему свиноиду напороться на нее. Свиноиды, похоже, опыта не набирались, и поэтому были надежным источником пищи для дельтанцев. Новые, более прямые заостренные палки работали гораздо эффективнее, что позволяло добыть ужин с меньшими затратами.

Тем временем авторитет Архимеда в племени значительно возрос. Он и его мать теперь сидели ближе к костру, а другие дети считали Архимеда за старшего. Более того, Архимед, насколько я мог понять, вступал в период пубертата, и несколько девушек уже начали на него заглядываться. Так держать, малыш.

Затем настал день, которого я и ждал, и боялся. Еще одно нападение гориллоидов. К этому моменту Архимед уже вооружил всех хорошими заостренными палками, а улучшенная методика охоты позволяла оставить дома больше мужчин, чем раньше.

Небольшая группа гориллоидов появилась словно из ниоткуда и напала на группу E. Дельтанцы-самки и детеныши побежали во все стороны, и гориллоиды каким-то образом договорились сосредоточить усилия на двух конкретных жертвах. За каждой из них погналась группа из трех нападавших. Я заметил, что они выбрали взрослых самок, а не детенышей – возможно, потому что детеныши быстрее или потому, что в них меньше мяса.

Одна из женщин-жертв, по пятам за которой бежали гориллоиды, промчалась прямо сквозь стаю двигавшихся к ней мужчин. Дельтанцы уперли свои заостренные палки в землю и встали так же твердо и храбро, как средневековые пикинеры, отражавшие натиск вражеской конницы. Как я и надеялся, результат оказался крайне драматичным. Двум гориллоидам, бежавшим первыми, прямо в грудь воткнулось по две-три палки. Затем палки превратились в рычаги, и гориллоиды взмыли в воздух, оглушительно завопив от боли. Не переставая кричать, они упали на землю. Эти гориллоиды по-прежнему были опасны, однако они получили тяжелые раны и не могли подняться. Дельтанцы с заостренными палками набросились на них, и через несколько секунд крики смолкли. У третьего гориллоида из группы внезапно включился здравый смысл, заставивший его бежать обратно в лес.

Другая группа из трех гориллоидов догнала свою жертву, но остановилась, услышав вопли товарищей. Дельтанцы, окрыленные победой, бросились в атаку, издавая что-то похожее на боевой клич. Гориллоиды на миг застыли, но сумели сообразить, что ситуация отличается от обычной, и, бросив жертву, начали в беспорядке отступать.