Ученик заклинательницы кивнул, и она направилась к выходу. Двери тронного зала начали со скрипом открываться, и, пока Эзма шла к ним, я жалела, что не могу протянуть руку и оттащить ее обратно, закрыть дверь у нее перед носом. Я сказала, что мы всегда можем ее убить, если дела пойдут не по нашему плану, но, учитывая, что за солдатами Ауруса присматривают левантийцы, это лишь приведет к скорой гибели. И все же с каждым ее шагом по направлению к двери моя цель становилась все менее достижимой, а вероятность покорения степей все очевиднее.

– Стой! – Я шагнула к краю помоста. – Стой.

Эзма остановилась и бросила насмешливый взгляд через плечо.

– Что я могу для вас сделать, ваше святейшество?

– Те Клинки, которые решили следовать за тобой, в самом деле во все это верят?

– Которые решили следовать за мной? Все они сейчас здесь, Дишива. Капитан Амун э’Торин и его Клинки, бывшие Клинки Раха, тоже присоединились к нам – в конце концов он зашел слишком далеко и убил одного из них, так что они ушли.

– Убил…

– Да, кого-то из твоих, насколько я понимаю. Птафу э’Яровена, кажется. Погиб от руки капитана, без поединка и какой-либо причины.

У меня задрожали колени. Птафа? Во время правления Гидеона он дезертировал и поселился в лагере Эзмы, но… Что могло случиться?

– Ты потрясена, – продолжила Эзма. – Это гораздо более человечная реакция, чем можно было бы ожидать от того, кто всегда принимал сторону Раха э’Торина. К счастью, теперь Клинки от него избавились и, благодаря вере, могут найти новую цель в жизни и отбросить прошлое. Как и ты. Прощай, Дишива. Секретарь.

С высоко поднятой головой и довольной улыбкой Эзма вышла. И только тут я поняла, что она так и не ответила на мой вопрос.

Секретарь Аурус не мог усидеть на месте. На несколько секунд он задержался на потрепанной кушетке, а потом вскочил на ноги и начал расхаживать по залу. То просто взад-вперед, то к окну и обратно, что-то бормоча и заламывая пальцы.

После встречи с Эзмой мы нашли самое высокое место во дворце, откуда открывался вид на северные ворота Симая. А за ними темной тучей в тумане уже собрались кисианцы.

– Они просто стоят, – сказал Аурус, опустившись на сиденье рядом со мной, отчего старая скамейка заскрипела и прогнулась. – Вы что, спите?

Я прикрыла усталый глаз, но смешно было даже думать о том, чтобы задремать, когда душу переполняют дурные предчувствия, а секретарь Аурус беспрерывно ходит туда-сюда.

– Я не сплю, – ответила я.

Я начала мысленный отсчет, и когда дошла до пяти, он снова был на ногах, так энергично подпрыгнув, что скамейка отскочила к стене. Он снова зашуршал шагами по полу.

– Если они не атакуют немедленно, значит, ищут встречи. А если Эзма настроена заключить с ними сделку, почему не выйдет для переговоров?

– Вы задаете эти вопросы так, будто у меня есть ответы.

– Возможно, у нее есть другой план. Или вы считаете, она боится не получить то, чего хочет, что бы тут ни наговорила?

Глубоко вздохнув, я дала ему возможность озвучить свои страхи, как седельному мальчишке или девчонке перед первым сражением. В какой-то момент я начала на него полагаться. На его уверенность. Именно в ней я сейчас и нуждалась.

– Хорошо хоть здесь нет лорда Виллиуса, чтобы все усложнилось еще больше.

Я открыла глаз и прищурилась из-за резкого перехода от темноты к свету:

– Вы его боитесь?

Аурус фыркнул:

– Нет, я принимаю меры предосторожности для защиты своих интересов, а не себя самого, поскольку он действует против них. Мне нужно какое-то более крепкое словцо. Напомните мне левантийские ругательства.

– Так вы его не боитесь? – повторила я.

– Нет. – Он поднял брови. – А вы?

– Боюсь. Если вы не боитесь, то просто не знаете, на что он способен. В Когахейре я провела с ним достаточно времени, чтобы до конца своих дней вздрагивать при одной мысли о нем. И это еще до того, как он лишил меня глаза.

Аурус уже собирался ответить, но закрыл рот.

– Так это сделал он?

– Да.

– Простите.

– Почему вы извиняетесь? Это сделали не вы.

– Да, но мы должны были сами разобраться с этим чудовищем, не втягивая в борьбу других.

Я уж точно не ожидала от него извинений и откинулась назад, больше всего желая оказаться где-нибудь в другом месте.

– Пожалуй, вам стоило подумать об этом, прежде чем вы решили… как там говорят? Попользоваться нами.

Он поморщился и вылил все содержимое своего бокала с вином в горло.

– Как всегда, в точку, Дишива. Если я проведу рядом с вами слишком много времени, то подвергнусь опасности: у меня может развиться совесть.

– Какой ужас!

– Воистину. Совестливые торговцы всегда бедны, а бедные не могут стать олигархами Чилтея.

Аурус опять подошел к окну и застыл.

– Они перемещаются.

– Кто? – Я встала и втиснулась в узкую щель рядом с ним. – А, кисианцы.

От общей массы отделились всадники и поскакали к воротам – всего с полдюжины, не атака, скорее переговорщики.

– Императорские знамена, – сказал Аурус. – Хотя неясно, кто это – императрица Мико или император Мансин, а может, каким-то чудом они оба или ни один из них.

Северные ворота находились ближе и уже не в тумане. Они начали открываться. Оттуда появились два всадника – левантийцы, хотя разглядеть, кто это, было невозможно.

– Предполагаю, что это Эзма решила их поприветствовать, – сказала я. – А значит, мы в заднице.

– Ага, это же левантийское ругательство, да? Припоминаю такое. Да, Дишива, мы в полной заднице.

Я сердито смотрела на увеличивающихся в размерах кисианских всадников, не различая ничего, кроме силуэтов. Мико… А значит, и Сичи? Нуру? От императора Мансина я не ждала ничего хорошего, но если сумею послать весточку Сичи, то у нас еще будет шанс выбраться из этой передряги живыми. Маленький, отчаянный шанс, в который я вцепилась с последними ошметками надежды. Но мы все равно заперты в стенах дворца, как и раньше.

Теперь уже я сама начала медленно расхаживать по залу, лихорадочно размышляя. Сичи плохо говорит по-левантийски, а императрица Мико совсем не говорит. Аурус мог бы перевести, но из всех запертых во дворце его выпустят в последнюю очередь. Значит, нужен слуга, которому можно довериться. Или священник.

Я резко остановилась.

– Священник, – сказала я.

– Священник? – Аурус прищурился. – Зачем нам нужен священник?

– Потому что, возможно, только он способен нас спасти.

Матушку Ли мы нашли в маленьком храме. Услышав наши далеко не тихие шаги, он встала с подушки и повернулась с медлительностью пожилого человека, который никуда не торопится, но все же вскипает от одного только факта нашего существования. Ни поклона, ни улыбки, ни кивка – она просто встала передо мной, расправив плечи и прищурившись. В ожидании.

Секретарь Аурус откашлялся и обратился к ней по-кисиански, попросив разрешения заговорить. Она не посмотрела на него, но медленно и торжественно кивнула, и этого было достаточно.

– Мне нужна ваша помощь, – сказала я и сделала паузу, чтобы Аурус перевел. Он говорил медленнее, чем Ошар, но уважительным тоном, так что сойдет. – Вы… Вы наверняка заметили, что левантийцы заперли нас во дворце, – продолжила я, помедлив, когда она не ответила. – Мои… соотечественники, вот только руководит ими… дрянной человек.

Я остановилась, чтобы Аурус перевел, надеюсь, выразив мою мысль изящнее. Как объяснить ей, кто такая Эзма? Как объяснить, какую опасность представляет собой Эзма для будущего многих людей, а не только чилтейских солдат, захвативших Симай?

Выражение лица матушки Ли не изменилось. Я вдохнула и медленно выдохнула.

– Я думаю, у нас с вами гораздо больше общего, чем кажется на первый взгляд, – сказала я. – Вы наверняка потрясены, увидев левантийку в одежде иеромонаха, но больше всего вас злит женский голос под маской. Здесь на женщин смотрят свысока, используют и не замечают, женщины страдают больше всего, когда враги покоряют ваши земли.