— Да что с тобой такое?! — воскликнул он.

— Я живая, Марк… Живая! И ты живой!..

— Ну конечно живой! Как иначе-то?

Оглядевшись, я спросила:

— Какой сейчас год и день?

— Декабрь… Двадцать девятое по Земле, вроде… Ну да.

— А год?

— Сорок четвёртый, — опасливо глядя на меня, ответил Марк.

— Значит, ничего ещё не случилось… Поворачивай! Летим обратно на «Виатор»!

— С чего бы это вдруг?! Ты что, умом поехала?

— Возможно, — выдохнула я, вспоминая и свою жизнь, ещё не прожитую, и чью-то чужую из далёкого прошлого.

События эти были столь реальны, будто только что произошли. Или ещё не произошли?.. А Марк тем временем непонимающе развёл руками.

— Я пойму, если ты скажешь, что тебе бабки уже не нужны, хотя десять ярдов на дороге не валяются… Но что мы скажем заказчику?

— Марк, слушай меня… — Мой голос сорвался на шёпот, полный такой ледяной серьёзности, что его улыбка мгновенно сползла с лица. — Мы разворачиваемся. Сейчас же. К чёрту заказчика, к чёрту деньги, к чёрту этот проклятый артефакт! Скажем, что нам ничего не нужно. Пусть подавятся своими миллиардами, а у нас есть дело поважнее.

— Да ты сбрендила! — воскликнул Марк.

— Хорошо, — шумно выдохнула я. — Мы же особо не спешим, правда? Давай поторчим здесь полчасика, и ты увидишь, что будет.

— И что же?

— Прилетит корабль без опознавательных знаков, высадит робота, а этот самый робот заберёт «Книгу». И наших миллиардов – как не бывало.

— Ты у нас предсказательницей заделалась? Кассандра, я не узнаю тебя в гриме.

— Если ничего не будет, мы полетим в Музей, — заявила я. — А если я окажусь права, вы будете делать то, что я скажу. Идёт?

— По рукам, — насмешливо отозвался Марк и протянул большую ладонь…

* * *

… Насупившись и поджав под себя ноги, я сидела в каюте на своей койке. Миновало одиннадцать дней, и странные воспоминания постепенно тускнели, а я всё больше убеждалась в том, что это была галлюцинация. Подробная до чёртиков и полная событий, будто осознанное сновидение. Пару раз я переживала нечто подобное, но ни один из этих снов не оставлял после себя настолько громоздкий багаж обрывочных воспоминаний. И о любом другом сне, кроме этого, я могла рассказать окружающим.

Об этом же сне всё время молчала, ограничившись лишь упоминанием терраформера, который появится над Циконией восьмого января. И что мы должны предотвратить катастрофу. И что за это нам, конечно же, что-нибудь перепадёт в качестве компенсации за упущенные тридцать миллиардов. Хотя бы удовлетворённый интерес…

В дверь каюты постучали.

— Занято, — буркнула я.

Створка отъехала в сторону, и на пороге появился Марк с чашкой кофе в руке. Вверх от чашки поднимался лёгкий пар, и каюту моментально заполнил едкий запах. Наверное, опять добавил тёртый корень реарока в кипяток, чтобы сбить изжогу после вечернего переедания…

Заспанный и помятый, он снова стал просто Марком. И от этого было ещё невыносимее. Одиннадцать дней я прожила в лихорадочном ожидании, а он… он жил. Зевал, чесал живот, шутил дурацкие шутки и спотыкался в коридоре напротив моей каюты. Каждый его вздох, каждая улыбка были для меня одновременно благословением и пыткой. Я снова привыкла к нему, и эта привычка была похожа на предательство – предательство по отношению к той Лизе, что видела его мёртвые глаза в залитом кровью купе.

Марк сообщил:

— Дед говорит, что через двадцать минут мы снимаемся с якоря и отправляемся к Джангале. И если новый заказ на краснокнижное дерево тоже сорвётся, он запишет это на твой счёт.

— А почему он сам не скажет мне?

— Говорит, ты на него как-то недобро смотришь в последнее время. И хамишь.

— Возможно, — протянула я и вспомнила о предательстве дяди Вани.

Предъявлять ему претензии нельзя, поэтому я все эти дни сдерживалась, как могла. Прижимать старика к стенке было опасно, а то он, чего доброго, ссадит меня с «Виатора», и тогда – пиши пропало. В следующий раз Т-1 появится неизвестно где и неизвестно когда, а то и вовсе через три миллиона лет.

— Ты в курсе, сколько нам стоил этот «отпуск»? — спросил Марк и осторожно отхлебнул из кружки.

— Ты всё об упущенной выгоде печёшься?

— Деньги – это ресурс, — пожал плечами мой друг. — На самом деле это всё старый, ему на амортизацию судна бабки нужны. А я гол, как сокол, и своё урвал. Успел пару раз искупаться… Отличное местечко, кстати. Зря ты тут сидишь целыми сутками напролёт. Можно было бы махнуть на Маджи Хаи на последние, покутить хорошенько…

Действительно, Цикония – это великолепное место. Будет жаль, если оно превратится в ледяную пустошь.

— И всё-таки, почему ты решила, что это случится? — спросил Марк, словно прочёл мои мысли. — С чего вдруг этому твоему терраформеру появиться здесь? Его не было несколько лет. Может, это вообще какое-нибудь автоматическое оружие со сбитой программой… Пролетело мимо и отправилось в далёкие системы сеять хаос…

За иллюминатором раскинулась полусфера супер-океана Циконии. Отсюда, со стационарной орбиты, я наблюдала за этой планетой уже почти одиннадцать дней с перерывами на сны урывками, лёгкие перекусы и походы в туалет. Но ничего не происходило. И если не произойдёт сегодня – значит, я сошла с ума.

— Я не знаю, — развела я руками. — Просто чувство такое. Бывает иногда, что ты точно знаешь, что произойдёт, и что это невозможно изменить. И оно случается.

— Ну-ну, — хмыкнул Марк. — Ты бы лучше там, в будущем, какие-нибудь котировки акций подсмотрела или лотерейный розыгрыш. Хоть польза была бы…

Свет погас, и по нервам, вживлённым в протезы, побежала ледяная, рвущая статика. Не взрыв, а вспышка тишины. На доли секунды я ослепла и оглохла. А когда зрение вернулось, в иллюминаторе не было планеты. Её затмила стена. Абсолютно чёрная, матовая, бездонная. Она не отражала свет – она пожирала его. Это была не тень. Это была дыра в самой реальности.

— Этого… не может быть, — голос Марка был беззвучным шёпотом. Его лицо побелело. Пальцы разжались, и чашка с оглушительным, почти кричащим звоном разбилась о пол. Керамические осколки, словно испуганные тараканы, разбежались по углам. Он не смотрел на них. Его взгляд был пригвождён к тому, что за стеклом. К концу света.

Не отрывая взгляда от гигантского чёрного круга, который медленно-медленно, но заметно спускался к бирюзовой сфере, я нащупывала ногой домашние тапочки. Я боялась, что сфера исчезнет, как только я отведу взгляд. Один тапок оказался на ноге, а второй я никак не могла найти, так что спрыгнула с кровати, и как была, кинулась в коридор. Бегом, бегом, нужно успеть в рубку! Умом я понимала, что время ещё есть, но сердце выпрыгивало из груди от осознания, что это мой единственный шанс что-то изменить…

— Налюша, передатчик на все частоты, мощность на максимум! — выпалила я, юзом оттормаживаясь по металлическому полу.

Спустя секунду я уже сидела в кресле пилота рядом с громоздкой бочкой на гусеницах.

— А ведь ты была права, внуча! — проскрежетала динамиком машина с человеческим мозгом внутри. — Это та самая штука! Я не верю своим камерам, но это…

— Внимание всем воздушным судам в пространстве Циконии, — перебил его незнакомый голос из корабельного пульта. — Говорит центральная диспетчерская. Зафиксирован неопознанный объект над впадиной Лозье. Всем коммерческим судам сместить орбиты с указанного района. Безопасный эшелон… пока не определён. Все средства коммуникации перевести на приём. Ожидайте дальнейших инструкций…

Это не для нас. У нас сегодня будет свой маршрут… В воцарившейся тишине я склонилась над микрофоном и занесла палец над кнопкой включения. Нужно было что-то сказать, отправить какой-то сигнал для Т-1. Но какой?

Камера на жестяном бочонке дяди Вани выжидающе смотрела на меня. Позади кресла стоял Марк, затаив дыхание.

Я сделала глубокий вдох, собирая в кулак всю свою волю. Это был прыжок в бездну.

— Тонио… — начала я, и мой голос прозвучал неприлично громко в гробовой тишине рубки. — Мы можем поговорить? — Пауза, растянувшаяся в вечность. — Я знаю женщину, что дала тебе имя. Я знаю кольцо на её левой руке… Синий камень в потёршейся оправе.