— Обязательно поделюсь, — кивнула я. — При случае могу вас и с шаровой молнией познакомить, которая в этом Страже живёт.

— С Созерцающим я уже однажды встречался, — улыбнулся Агапов. — Как и все немногочисленные жители Ватерлинии… Но он не живёт внутри Стража. Он, выражаясь образно, спускается в наше четырёхмерное пространство из своего пятимерного. Заглядывает, как через окно… Пытаться описать пятое измерение – это всё равно, что объяснять слепому от рождения понятие цвета… Насколько я смог понять, для него не существует расстояний. Он не перемещается. Он просто… проявляется в точке наблюдения.

Василий хмыкнул, закатал рукав потрёпанного бушлата и демонстративно взглянул на пустое запястье. Агапов спохватился:

— Простите, я немного увлёкся… На всю теорию времени не хватит, поэтому перейду к сути дела… Есть способ сохранить жизнь огромного числа людей. И я подумал, что вы согласитесь поучаствовать. Благо, вы так вовремя появились.

— Надеюсь, в этот раз спасать человечество будем без клонов, которые хотят меня съесть, — попыталась пошутить я.

Агапов серьёзно и наставительно поправил очки морщинистым пальцем и сообщил:

— В тысяча девятьсот семьдесят четвёртом году из обсерватории Аресибо, что в Пуэрто-Рико, было отправлено послание к звёздам. Двоичный код, семьдесят три строчки по двадцать три знака. При расшифровке код даёт цифры, атомные номера базовых элементов – водорода, кислорода, азота, углерода и фосфора, а заодно и фигурку человечка… Первый класс, азы математики и химии… Импульс отправился в сторону шарового скопления в созвездии Геркулеса, и, по всем прогнозам, достичь цели он должен был через двадцать пять тысяч лет…

Агапов сделал паузу, чтобы перевести дух, а Василий, который всё это время молча и внимательно слушал старца, добавил:

— А через полвека другие рисковые парни добавили в старое послание новых данных и снова запустили.

— По сравнению с ним, — продолжал старый учёный, — всё предыдущее напоминало наскальную живопись. Они выложили всё. Полное описание Земли, её местоположение в системе, место, где сама система движется относительно Галактики, и триангуляцию относительно основных шаровых звёздных скоплений… Отправили даже частоту, на которой будут слушать ответ…

— Думали, что хуже уже не будет, — хмыкнул Василий. — И если уж кто прилетит, то только для того, чтобы всех нас помирить.

— После прибытия Колумба коренные жители Америки плохо кончили. — Агапов снял очки и протёр подслеповатые глаза. — Ещё Стивен Хокинг предупреждал о том, что искать жизнь за пределами Солнечной системы надо, но очень аккуратно. Нужно внимательно слушать, но ни в коем случае ничего не транслировать…

— Дайте угадаю, к чему вы клоните, — решила я уточнить. — Мы должны отправиться в прошлое и отменить отправку сообщения, чтобы нападение, о котором вы все твердите, не состоялось.

— И это нападение, и вторжение, которое случилось отнюдь не сегодня, а намного раньше и скрытной форме… Желательно заодно упредить ситуацию с вирусом, только я пока не придумал, как. Непросто рассказать о том, что случится через полтора столетия, не попав при этом в скорбный дом…

На фоне того, что происходило вокруг, его безумные слова вовсе не казалась мне безумными.

— Беда в том, что у времени нет циферблата, — вздохнул профессор. — Но если бы нам удалось его найти, я бы отправился в Советский Союз на двенадцать лет раньше. Именно оттуда, из Евпатории, и отправили первое сообщение в космос… Я, конечно, на всякий случай выписал все даты, поскольку не уверен, какая же передача достигла адресата… Но если отменить первую отправку, все последующие, от неё зависящие, скорее всего, будут направлены в другие стороны…

С этими словами он вынул из внутреннего кармана истерзанный временем ветхий листочек, на котором убористым почерком были указаны целые ряды дат и событий. Все когда-либо отправленные в космос сигналы. Мелкие буквы плясали в бирюзовом свете странного дерева, растущего из камня.

— Но это, повторюсь, лишь в том случае, если «Книге» можно указать точную дату, — словно оправдываясь, пробормотал профессор, всё ещё бережно держа в руках свой листочек.

— Теперь мы пожинаем посеянные плоды… — Сбоку неожиданно возник великан в глухом тёмном плаще и желтоглазо покосился на меня. — Люди кричали в пустоту: «Мы здесь!». И пустота ответила. Но прежде, чем она ответила, она увидела. Увидела, как тот, кто кричит «Мы здесь!», тут же поворачивается и перерезает горло своему соседу. А теперь… люди накликали на всех нас беду, с которой человечеству не справиться.

— А вот здесь, друг мой, я с вами не соглашусь, — спокойно, но твёрдо произнёс Агапов. — Человек – это ошибка, которая умеет исправлять себя. Пускай и ценой невероятных жертв. Любой, кто отказывается принимать поражение как данность, становится живым доказательством того, что наша ошибка была не случайной, а закономерной. И потому – исправимой. Любой, кто не готов просто так отпустить жизнь, может оказаться в нужное время в правильном месте… Но позвольте всё же узнать, откуда у вас эта голова?

В руке великана была голова андроида.

— Эта голова была при ней, — пробасил он.

— Где-то я её уже видел, — недобро сощурился Василий. — Ну точно! — Он рефлекторно потёр бок. — Эта дрянь на «Разведчике» мне чуть печень не отбила… Лиз, надеюсь, ты её с собой как трофей притащила?

Владимир Агапов отступил назад, словно ждал, что голова вдруг откроет глаза и заклацает челюстями.

— Это всё, что у меня есть, — пожала я плечами. — Мы с ней, можно сказать, из тюрьмы сбежали. Она – мой единственный спутник. И мой единственный долг… Её бы подзарядить где-нибудь…

— Сейчас на это нет времени. — Голос профессора дрогнул от нетерпения. — Мы опоздаем. Мы уже опоздали! Очевидно, что всех разумных решений человечества не хватило, чтобы сохранить то, что было – а было у всех нас немало. Остались только наши решения, и они все неразумные. По крайней мере, с точки зрения классической науки…

— Хорошо бы при этом ошибок поменьше наделать, — усмехнулся Василий. — Кстати, Лиз, я бы на твоём месте выкинул эту голову с обрыва. Но решать тебе, конечно…

Я ощущала холодный, мёртвый вес головы в ладонях. Этот кусок металла и пластика был моим трофеем, моим грехом и моим единственным союзником. Память услужливо подсказывала ощущение той незримой силы, что подняла её в воздух, – той же силы, что в итоге завела нас в ловушку, расставленную Софией…

Закутанный в плащ незнакомец навис над нами, загораживая свет от мерцающего исполинского растения. Старик между тем обратился к великану:

— Я вижу, что вы уже приняли решение.

— За словами должно следовать действие, — бесцветно произнёс гигант. — Я обдумал то, что вы сказали мне в лагере, и пришёл к выводу, что ваш план – лучшее, чем мы можем помочь нашим заблудшим братьям. Ши настроит маршрут прыжков.

— А по материальной части… Понимаю, «пчёлы» у вас наперечёт…

— Комплект «пчёл» остаётся у Ивана. Я помню…

Иван? А это ещё кто?

— Силы колонии быстро иссякают, и мы не можем стоять в стороне, — продолжал незнакомец. — Поэтому после штурма энергоузла рассчитывайте только на себя.

— Я не попрошу бо͐льшего, чем нужно, — заверил его Агапов.

Незнакомец кивнул, блеснув двумя оранжевыми кругами глаз над маской-респиратором.

— Я жду вас десять минут. Ши останется с вами на случай, если понадобится что-то ещё.

С этими словами он развернулся и отправился прочь.

Он упомянул Ивана. Неужели это дядя Ваня? Оставшийся от человека мозг, который умудряется существовать без тела и выживать столько лет… Сколько мозг сможет прожить без кислорода? Минут пять? Похоже, старику в его положении невероятно везло… Кое-что вспоминается – и это отлично.

— Вы сюда ещё и дядю Ваню в своей кастрюле приволокли? — вполголоса спросила я.

— Он, кстати, уже работает, — сообщил Василий. — Это только мы тут прохлаждаемся.

— Целая команда собралась, — протянула я, глядя в отдаляющуюся спину великана в плаще до пола.