— Тихо! — резко крикнула я Алисе, хотя она и так замерла, не шелохнувшись.

В тот же миг где-то далеко, справа, блеснула вспышка – солнечный зайчик в оптическом прицеле. Инстинкт, закалённый годами стычек, отреагировал быстрее сознания – я резко дёрнула руль в сторону и навалилась телом на Алису, прикрывая её.

— Вниз!

Сухо, одиноко хлопнуло. Воздух над капотом прошил свист, а следом – звонкий, словно удар камешком, звук: «Чпок!»

Аккурат посреди лобового стекла зияло отверстие с паутиной расходящихся трещин. Пуля прошла навылет и ушла вверх, навылет прошив брезентовый тент. На секунду в салоне воцарилась оглушительная тишина, которую тут же разорвал истеричный лай Оскара.

— Алиса, ты как?! — выпалила я, вжимая педаль в пол и вращая рулём, используя рельеф как укрытие.

Девочка сидела, вжавшись в сиденье, глаза – два испуганных блюдца. Она не плакала, просто смотрела на дыру в стекле, как заворожённая.

— Жива? — сдавленно спросила я, а она лишь кивнула, не в силах вымолвить слова.

Больше выстрелов не последовало – нас, скорее всего, потеряли из виду. Одинокий снайпер? Мародёр, который решил позариться на чужую машину? Отморозок, который просто захотел поразвлечься? Неважно. Я свернула в следующую лощину, подальше от того проклятого холма, и только тогда позволила себе выдохнуть. Руки тряслись.

С этого момента Алисе было настрого запрещено высовываться из своего убежища на заднем сиденье, устланного мягкими игрушками…

* * *

Нужно было покрыть как можно большее расстояние как можно быстрее.

Теперь, переползая через заросшую камышом канаву, «Райно» с глухим скрипом выкатывался на широкое шоссе. Широкая магистраль была становым хребтом Междуморья и протягивалась с востока на запад почти по прямой, сшивая воедино три тысячи километров неравномерно заселённого ковра степных просторов. Утыканная заправками, парковками и придорожными забегаловками, оборудованная съездами к предприятиям, она в обе стороны качала кровь местной цивилизации, словно кровеносная аорта. Сейчас она была забита тромбами брошенных машин.

Густая и плотная на северной стороне магистрали, к югу сетка дорог редела, места становились всё более немноголюдными, пока не упирались в пустыню. Там тоже можно было объехать, но самый прямой путь к морю пролегал по шоссе. Задерживаться здесь надолго не стоило, но навязчивый стук в подвеске, становившийся всё отчётливей, намекал: скоро нам понадобится или новая машина, или чудо. А в чудеса я давно перестала верить.

Избрав направление на восход, я вывела «Райно» на ровный серый асфальтобетон с раскиданными тут и там скелетами автомобилей. В основном они стояли у обочины, но местами следы от катастроф – пятна жидкостей, осколки пластика, чёрные подпалины – навсегда впитались в серый асфальт. Он бежал под колёсами, бесшумный и мёртвый. А по сторонам тянулись антишумовые щиты, усеянные рекламой. Задорные слоганы, улыбающиеся лица, конструкции, адреса торговых точек – надгробиями на кладбище человечества восставали эти пожелтевшие на солнце памятники миру, который кончился.

Мю Льва скрылась в плотной дымке, небо накинуло на землю серую вуаль, а набегающий ветер постукивал по стеклу редкими каплями влаги. Облака шли с востока, с далёкого моря, по пути орошая земли к югу от сети каньонов. Со стороны Олиналы, с южных пустынь, бывало, докатывались отголоски яростных пыльных бурь, и тогда вот такой же свинцовый дождь превращался в суетливую смесь воды и пыли…

Оскар сидел на переднем пассажирском сиденье, упёршись лапами в подлокотник. Он не скулил, а лишь напряжённо вслушивался в пространство впереди, подрагивая языком, да изредка бросал взгляды то на меня, то на Алису. Не лежал мешком в тоске – и на том спасибо.

Вопрос топлива обещал всплыть через какое-то время, а пока мы двигались вперёд, навстречу неизвестности длиной в тысячу километров.

— Так хочется на батуты, в детский городок… — Алиса проводила взглядом один из щитов, сообщавший о приближении съезда с шоссе. — Я уже и не помню, когда в последний раз прыгала на батутах.

Я сжала руль. Кажется, я забыла о том, что Алиса – ребёнок. Когда-то я и сама целыми днями пропадала в торговых центрах. Мы часами паслись возле фудкортов, играли в автоматы и смотрели фильмы в кинотеатрах. Для любого ребёнка эти места были филиалом рая. Но только не теперь.

— Однажды мы посетим детский городок. — Голос мой прозвучал хрипло. — Обещаю. Но в другой раз. Сейчас нам нужны запасы, потому что тушёнки надолго не хватит.

— Может, заедем по пути в торговый центр? Скоро будет съезд.

Следующий знак увидела уже я. До поворота оставался километр с небольшим. А под ложечкой засосало. Знакомое, противное чувство – сплав сомнений и предчувствия. Оно всегда шевелилось, незримым фоном было со мной, но сейчас сжималось в тугой, холодный комок, заставляя сердце биться неровно.

Шоссе пошло на поворот, и из-за пригорка выползла цветастая коробка огромного здания. А на обочине начали попадаться серые холмики тел. Сначала редкие, потом всё чаще…

— Помню, когда-то было много таких торговых центров, — заговорила я, стараясь отвлечь ребёнка. — А потом они остались только вдоль этой магистрали. Жителям посёлков такие развлечения были особо не нужны. У всех в кармане свой гаджет, каждый теряется в своём мирке. И ходить никуда не нужно.

Алиса смотрела на меня.

— Привычный Земле потребительский рай здесь так и не случился, — заключила я.

За затяжным поворотом показалась баррикада на полдороги из сваленных в кучу уничтоженных огнём остовов машин. Проехать можно было по двум правым полосам, и дальше дорога была свободна, а справа от шоссе отделялся съезд – путь по заключённой меж двумя отбойниками дороге.

Я притормозила. Объезд баррикады слева уводил шоссе в затяжной поворот под горку. Справа и внизу из-за придорожных кустов выплыла дорожная петля и примыкающая к ней необъятная парковка. Кое-где машины стояли в шахматном порядке, некоторые – разбросаны кое-как. Справа магазин стройматериалов, похожий на полупрозрачную коробку из-под игрушек плавно переходил в гипермаркет, а подальше, оттенённые площадкой с высокими, словно мачты, столбами, расположились автосервис, торговый центр и мебельный магазин. Судя по огромной площади, уставленной автомобилями, когда-то дела у этого учреждения шли неплохо.

— Мы уже приехали? — спросила Алиса, игравшая с фонариком под зорким присмотром Оскара.

Собака, уперевшись лапами в стекло, напряжённо всматривалась в ту же парковку. И тут я поняла, почему вокруг ни души. Ни живой, ни мёртвой.

Вдоль стены гипермаркета громоздились чёрные, обугленные курганы. Высотой в добрые два метра. И запах… Сладковатый, тошнотворный запах палёного мяса и пластика пробивался в салон даже сквозь закрытые окна…

— Алиска, пока посиди там и закрой глазки на всякий случай, — предложила я, кнопкой замыкая климат салона. — Мы уже почти приехали, проедем чуть вперёд, и я скажу, когда можно вылезать…

Я повела «Райно» вдоль парковки, огибая брошенные машины. А где-то там, на расстоянии в какие-то десятков метров ко мне тянулись обугленные руки с растопыренными пальцами. Они торчали из горелой массы, клочки которой шевелил разыгравшийся ветер. Я ехала вперёд, глядя прямо перед собой, пока это месиво не скрылось из виду, сменившись очередным, отделённым газоном участком стоянки.

— Пока не смотри, на всякий случай, — сказала я, сухо сглотнув. — У меня такое чувство, что здесь не очень-то много заражённых. Пахнет, правда, так себе, но деваться некуда…

— Ничего, я потерплю, — зажимая нос, прогундосила девочка.

Ещё один поворот – и впереди показались поднятые жалюзи боксов шиномонтажа, в недрах которых царил полумрак. Припарковав джип напротив гаража, я оглядела стоянку поверх крыш автомобилей и, не обнаружив ни доходяг, ни останки, достала из сумки пистолет.

— Всё, можно смотреть, — сообщила я, и Алиса осторожно высунула голову.