— Сомневаюсь, что где-то в округе есть работающая больница. Всё умерло.

— Что есть – то есть… Кстати, ты говорила, что тебя ждёт ребёнок, — вспомнил он. — Где-то неподалёку?

— В машине, — сказала я.

Кажется, сболтнула лишнего, но он молча уставился куда-то в стену впереди себя.

Он осмыслял полученную информацию. Отсчёт уже шёл, биологические часы тикали и отмеряли оставшиеся ему пять-шесть часов. И что же теперь? Оставить его здесь? Или, может, поискать несуществующее противоядие в какой-нибудь больнице? В фильмах ведь именно так происходит, когда в случайной комнате находится спасительный шприц с чудо-раствором, а герои облегчённо уезжают в закат…

Больница? Смехотворно. Там теперь не врачи, а статисты для очередной сцены ужаса. Вся территория – одно сплошное бесцельно бродящее кладбище. Но развернуться и уйти я не могла. Не потому, что жалела его. А потому, что уже однажды стояла над другим обречённым и бездействовала. Этого было достаточно.

— Если хочешь, мы закончим всё прямо здесь, — тихо предложила я. — Это будет быстро.

— Я не могу вот так оставить Оскара, — вздохнул тот. — К тому же, дар жизни слишком ценный, чтобы вот так просто от него отказаться.

Значит, решил надышаться перед смертью…

— Мне всё равно терять нечего, так давай я тебе помогу? — предложил мужчина. — Забирай медикаменты и еду. Ещё бы вот Оскара тебе пристроить – совсем было бы хорошо. Тем более, если ты на машине…

Мохнатая овчарка тем временем терпеливо гипнотизировала меня своими умными глазами, будто всё понимала и ждала какого-то решения. Единственно правильного.

— У меня когда-то уже была собака, но это в прошлом. А вот что сейчас точно пригодилось бы – это бензин.

— Серьёзно? — Мужчина буквально воспрял духом. — Здесь недалеко есть дом с сарайчиком, а в нём кто-то припрятал прицеп-генератор. От него отчётливо пахнет бензином. Дом пустой – я только одного дохляка рядом заколол.

— Далеко?

— Километров десять.

— А чего ж ты там не заночевал? С электричеством-то.

— Я пошёл дальше, потому что было ещё светло. А прицеп стоит себе и пусть стоит. Меньше внимания.

— Возможно, кто-то хотел им воспользоваться, но не успел, — предположила я.

— Может быть, — пожал он плечами. — Но там всё пылью покрылось, так стоит он, видимо, с самого начала.

— Похоже, мой сон откладывается, — буркнула я. — Собирай манатки, прокатимся. А я скоро вернусь.

Он, кряхтя, поднялся и начал сгребать вещи в рюкзак. Я же выскочила наружу. Где-то там, за канавой, в машине спал ребёнок. Прижимая к себе арбалет, я перешла на бег и устремилась вверх, по склону холма…

* * *

Джип стоял на месте.

Никаких движущихся теней вокруг, никаких доходяг – только ветер гонял пыль по траве. В кузове – тёмный комочек с ровным дыханием. Я выдохнула.

Взобравшись за руль, я завела мотор, аккуратно развернула машину посреди поля и покатила с горки к дому. Алиса спросонья оглянулась щёлочками глаз, увидела меня и перевернулась на другой бок.

Тем временем внедорожник переполз канаву в самом пологом месте и остановился напротив входа в дом. Рядом, щурясь в свете фар, уже стоял незнакомец с рюкзаком за спиной. Оскар сидел подле.

— Хорошая машина, — протянул бородач. — Колёса целые – это главное.

Я нажала на кнопку, и в задней двери щёлкнул замок.

— Запускай пса и показывай дорогу.

Незнакомец подсадил животное, которое тут же обнюхало Алису и клубочком свернулось на полу с другой стороны фургона. Затем вскарабкался на пассажирское сиденье и сообщил:

— Нам прямо, а затем чуть правее. Я скажу, где свернуть.

Я молча тронула машину вперёд, ткнула неприметную кнопку под рулём, и на раме, торчащей поверх крыши, включился прожектор. Белый луч разрезал воздух, в котором, будто в сияющем туннеле, заискрилась несомая ветром пыль, мелкие насекомые. Бесконечная стена травы раздвигалась прямо перед капотом.

— Не думал, что они меня здесь достанут, — пробормотал незнакомец. — Они собираются в городах, где пищи побольше. Некоторые, конечно, разбредаются по округе, но всё равно в степи их не в пример меньше. Поэтому я и пошёл через эти места.

— Пешком? — удивилась я.

— Машины иногда попадаются, но они шумные и ездят по дорогам, — пожал он плечами. — Как правило. И, как правило, заражённых меньше в полях и тихих уголках, а если ещё и по сторонам поглядывать, найти можно и еду, и воду. Мы с Оскаром полторы тысячи километров прошагали. В среднем по полсотни в день.

— Значит, идёшь уже месяц?

— Первую неделю мы пробыли на одном месте. — Его водянистые глаза поднялись на меня, на лице проявилась ироничная улыбка. — Ты не представляешь, как мне хотелось сменить компанию. Так что я собрался и двинул окольными тропинками к северу, а потом на восток. Заночевать можно в любом пустом доме по пути. Здесь, собственно, я и хотел переждать эту ночь.

— И куда ты идёшь? — спросила я, старательно избегая глаголов в прошедшем времени.

— На восток, к космодрому. Это же связь со внешним миром, там наверняка кто-то остался. Ну а если не выгорит – пойду дальше, к морю. Пошёл бы, если точнее. — Он горько усмехнулся. — Можно было бы сесть на какое-нибудь судно и поискать уцелевший берег или остров…

— У нас другие задачи, — отрезала я, не оставляя пространства для фантазий. — Наш путь – на юго-восток.

— Так нам с вами, оказывается, по пути. — Он вновь улыбнулся.

— Мне, если честно, не до шуток.

— Да я всё понимаю, — заверил он и тут же посерьёзнел. — Ребёнка надо беречь… Вот здесь, за деревом возьми правее, и скоро будем на месте…

* * *

Искомый дом стоял посреди поляны в жухлом подлеске. За исключением вездесущей пыли он производил впечатление, будто хозяева пять минут назад отошли в магазин. Генератор стоял в сарайчике – покрытый пылью, но целый. И с него мне удалось слить аж полсотни литров бензина. Настоящее золото! Теперь до дедушкиного дома мы могли дотянуть за раз, без лишних остановок. Наш план впервые обретал конкретные, осязаемые черты, и становился осуществимым.

Алиса всё так же спала в закрытом фургоне. Пока я заливала вторую канистру в бак, незнакомец сидел на террасе и поглядывал по сторонам, сжимая в руке теннисный мяч.

— А вы ведь через дамбу будете проезжать? — спросил он вдруг.

— Вообще-то да. А что?

— Ты говорила, что у меня было шесть часов. Осталось пять с половиной. Давай засечём четыре, — предложил он. — А до дамбы отсюда езды часа три, если не спешить.

— Зачем тебе дамба?

— Хочу встретить рассвет на дамбе, над каньоном. — Он посмотрел на меня глазами, полными усталой решимости. — Это моё последнее желание в обмен на бензин. Что скажешь?

— А если начнётся раньше? — Я всплеснула руками. — Как же я узнаю об этом?

— Я тебе скажу.

— Ну-ну… Откуда мне знать, что ты вообще что-нибудь почувствуешь?

— Мне кажется, такое я уж точно не пропущу.

Прыгнуть в машину и уехать было самым разумным решением. Но… Я уже не могла. Не из-за него, нет. Из-за собаки. Я не могла уже выкинуть из головы картинку, где Оскар не просто будет тыкать носом в одеревеневшую руку, скулить, не понимать, что произошло. Но где его хозяин, только что живой, добрый… будет впиваться зубами в плоть животного прямо сквозь шерсть…

А ещё… Я понимала его. Это леденящее чувство, когда смерть дышит тебе в затылок, и каждая секунда на вес золота. Четыре часа – это целая вечность, которую можно наполнить смыслом. Или ужасом. Он сделал свой выбор. А мне теперь предстоял свой – дать ему шанс или отобрать надежду.

Я с нажимом провела механической ладонью по стене сарая, оставляя борозду на старой древесине. Он смотрел на меня – и на его глазах играла бесхитростная, уставшая улыбка.

— Ладно, — выдохнула я. — Правила вот такие. — Я нахмурилась, загибая пальцы. — Держишься подальше от Алисы. Даже не дышишь на неё. При малейшем изменении самочувствия или ощущений – сразу же говоришь мне. И не спишь. Я должна видеть, что ты в сознании. Только так.