— Нигде, — с насмешкой в голосе ответила Юмашева. — Они работают постоянно. Подзарядка, как на древних кораблях, не требуется. Вижу, у тебя остались старые привычки.

— Да, ещё с «Виатора»…

— Снаружи пятьдесят g, а здесь у нас – полторы. Автоматика не успевает предсказать такой манёвр и скинуть до единицы, но, как видишь, перегрузки просто детские.

— В моём старом корабле я бы уже валялась на полу без сознания, — призналась я и вздохнула. — Но всё равно я по нему скучаю. Как по родному дому… Ладно, что у нас дальше по плану?.. Ввожу программу разгона.

Я решила не злоупотреблять, поэтому, посчитав, что разгон до шестисот тысяч километров в час с торможением на конечном участке будет приемлемым, внесла цифры в компьютер и отключила ручное управление. На проекции отобразилось итоговое время в пути – около пяти часов. Давление от ускорения полностью исчезло, и я поудобнее устроилась в кресле, провалившись в его мягкие объятия.

— Внимание всему экипажу! Включен автоматический режим полёта, — сообщил корабль. — Приказ – вольно.

— Иди к себе, нечего тут разваливаться, — распорядилась капитан Юмашева. — Когда прибудем, я дам знать. Тебе надо отдохнуть.

— Всё нормально, — выдавила я, чувствуя, как веки наливаются свинцом. — Я не устала.

— Вторые сутки на ногах – и не устала? — фыркнула она. — Ты себя в зеркале-то видела? Посмотрись, только аккуратно – не испугайся бледно-зелёного мертвеца.

— Смотрелась… — Голос прозвучал хрипло, чуждо. — Час назад. Говорю тебе, всё нормально, ни в одном глазу. Ты бы лучше сама…

— За меня не волнуйся. А теперь – марш в койку. Это приказ. — В голосе её звучала бескомпромиссная сталь.

Я нехотя выбралась из удобного кресла и покинула рубку. Где-то в корме «Фидеса» ровно гудел двигатель, корабль был тих и безлюден, и лишь за углом, из кают-компании раздавались голоса – женский корабельного врача Габриэлы Кляйн и мужской – кажется, второго техника Нормана Вайса. Остановившись, я прижалась к стене и прислушалась. Габриэла была на взводе, она рвала и метала:

… — Остался только Оливер, но и того нам не показали! Кристофер… — голос её дрогнул. — Мы с ним даже не попрощались! И сколько не убеждай меня в обратном, это всё из-за того, что она появилась на корабле!

Техник пытался успокоить её:

— Перестань, нас же предупреждали о возможной опасности. Это служба, а на отдалённых планетах она связана с риском. Мы все читали то, под чем подписывались.

— Зачем её назначили главной?! — зашипела Кляйн. — Она их всех погубила! Нет никаких свидетелей, кроме… Неужто ты считаешь, что Толедо объективна? Да она ходит как в воду опущенная и всё время молчит. Она либо до смерти запугана, либо они в каком-то сговоре. Я не удивлюсь, если Волкова их всех перебила, а нам рассказала байку собственного сочинения!

— Ты сгущаешь краски, Габи. Не нужно, прошу тебя…

— Да?! А те истории, что про неё рассказывают? Сколько людей она на тот свет отправила?

— Там были обстоятельства. К тому же, количество жертв наверняка сильно преувеличено…

— Посмотрела бы я, о каких обстоятельствах ты запел, если бы твой без пяти минут муж сгорел заживо. — Раздался нервный вдох – Кляйн затянулась сигаретой. — Если весь этот бред про ямы с магмой – вообще правда… Мы взяли на борт монстра, Норман – и он нас всех сожрёт. Попомни мои слова…

Словно оплевали. На душе было невыносимо гадко, и я, отлипнув от стены, попятилась прочь, стараясь ступать бесшумно, словно вор. Поднялась по лестнице в жилой отсек и доковыляла до своей каюты. Присев у окна, я отрешённо глядела в бескрайнюю звёздную черноту. Недвижимые бусины звёзд мягко подмигивали мне, убаюкивали и толкали в сторону заправленной постели…

Нет! Не спать!

Я встряхнулась, резко вскочила и принялась наматывать круги по каюте. Побродив некоторое время, словно коза на привязи, я решила прогуляться по кораблю. Я не могла спать, как и оставаться в одиночестве – стоило только оказаться наедине с собой, как перед взором из памяти восставало лицо Рамона в те секунды, когда его естество окончательно испарялось, уступая место зверю. Раз за разом картина внутренней борьбы, отражённой в его бешенной, нечеловеческой мимике, прокручивалась в мозгу… И его глаза… Эти безумные красно-чёрные глаза…

В коридоре и в кают-компании уже никого не было, царила тишина, и только за одной из дверей – в каюте Софи, кажется, – слышалась негромкая музыка. Я проследовала мимо, добрела до кухни и, взяв с полки первую попавшуюся керамическую кружку с отпечатанным на боку красным сердечком, наполнила её бодрящим напитком из чрева кофемашины. Сидя за столом и уставившись в пустоту, я в несколько глотков выпила кофе, затем ещё раз наполнила ёмкость и пошла по коридору…

Числа, только числа… Только они помогали мне оставаться на ногах… Сто семь шагов от кухни до моей каюты. Сто тридцать один шаг от каюты до капитанской рубки… Длина коридора в жилом модуле – восемьдесят два шага. Восемнадцать ступеней вниз, пятьдесят шагов – и передо мной запертая дверь в машинное отделение. Там, заключённая в магнитное поле, кипела термоядерная реакция при температуре в сто пятьдесят миллионов градусов… Пятьдесят шагов обратно и ещё восемнадцать ступенек вниз – и я в переходном шлюзе у двери в грузовой отсек…

Стальная дверь бесшумно сдвинулась в сторону, и я оказалась в полутьме просторного ангара. Впереди, где-то над потолком, пожирая энергию термоядерного реактора и разгоняя звездолёт до умопомрачительных скоростей, мурлыкал маршевый двигатель. Я неторопливо шла меж ящиков и контейнеров в глубь помещения, в сторону огромного жёлтого робота-погрузчика. Припавший на передние ноги, он был похож на спящего диковинного зверя, прибывшего откуда-то из враждебных, чуждых человеку миров.

С лёгким шелестом проведя рукой по холодной металлической станине, коленчатый сустав которой находился на уровне моей головы, я обогнула гиганта. Вот и следы от контейнера с маткой, которые так никто и не успел заполировать – несколько ведущих к рампе полосок стёсанного металла на напольном покрытии…

С опустошённой кружкой из-под кофе в руке я стояла в самом дальнем, тёмном углу грузового отсека, возле аппарели, под наклоном уходящей вверх. Голова гудела, будто в неё напрямую транслировался белый шум неизбывных космических радиопомех. В метре от меня, за несколькими слоями закалённого корабельного титана чернела холодная пустота безвоздушного пространства. Владеющая этим миром миллиарды лет, она не знала горечи потерь и страха темноты. В ней коллапсировали звёзды, из газа и пыли сплавлялись планеты, создавались и разрушались целые миры…

Сбоку красным огоньком мигал пульт управления, а рядом желтел рычаг аварийного открытия рампы. Я замерла возле пульта, шаря невидящим взглядом вокруг мигающего красного огонька – передо мной вновь вспыхнули глаза Рамона с тонущими в крови чёрными зрачками. Стараясь отогнать наваждение, я прокручивала в памяти тот момент, когда аквариум с погибшим существом внутри, кувыркнувшись, скрылся подо мной в бушующем урагане. Колотящиеся о борт мирметеры… Сводящий зубы скрежет металла по металлу… И снова – горящие безумием кровавые озёра глаз моего друга и наставника…

Пальцы сомкнулись на холодной рукояти. Шумящая бордовая пустота внутри меня, казалось, уже сочилась наружу сквозь кожу. Числа… числа больше не помогали – они сбежали, покинули меня. Как Марк. Как Рамон. Как все. Остались лишь глаза, горящие ненавистью в темноте. Оставался только один способ скрыться от этих глаз…

Я глубоко вдохнула и с силой дёрнула рукоятку вниз…

Звон, грохот. Сердце разбилось о стальной пол, брызгами бело-красных осколков разлетаясь по грузовому отсеку. Я не дышала, вцепившись в рукоять и потеряв счёт времени. Спустя бесконечность сбоку приблизились чьи-то быстрые шаги. Хрустнула битая керамика под ботинками, и на моё плечо легла рука. Встряхнула меня и развернула – рядом стояла Софи.

— Лиза, ты чего? Ты вообще в своём уме?! — вскричала она. — Ты хотела открыть шлюз? Хотела выброситься в космос?!