— Всё в порядке, — отозвался Герберт. — Мы сделаем, что надо.

Я знала, что за пустота теперь гложет их изнутри. Очень хорошо знала…

Взобравшись в кузов, я вскрыла ящик со снаряжением, позвала Оливера и вручила ему превмоарбалет с крюком, обвязки и бухту карбонитового троса. До отказа набив карманы влагоконцентратами, спрыгнула вниз.

— Держите рацию включённой, — бросила я с напускной бодростью. — Будем на связи.

Эмиль тем временем формировал группу. Четверо бойцов, включая раненого, оставались на привале вместе с водителями, остальные шли с нами. Пока мы спускались по склону, я чувствовала себя следопытом, пристально разглядывая мелкое каменное крошево и выискивая в пыли следы. Стреляные гильзы больше не попадались, но я отчётливо видела следы нескольких пар армейских ботинок. Вскоре появился шлейф, словно кого-то тащили волоком, и редкие чёрные кляксы, похожие на запёкшуюся кровь.

Отряд растянулся цепью, пересекая лавовое поле. Люди двигались неспешно, словно по минному полю, обливаясь по͐том, широко обходя провалы с кипящей магмой. Тело двигалось сквозь бурлящий воздух на автомате, а время тянулось мучительно медленно. Ветра не было – он, казалось, навсегда покинул эти гиблые земли…

Я оглянулась. Метрах в ста позади, стараясь не отставать, плёлся Эмиль. Отдалённые силуэты расплывались в дрожащем мареве, а за ними возвышались две далёкие щербатые скалы, оставшиеся позади. На гребне, у самого входа в ущелье виднелись крошечные, едва различимые точки тех, кто остался.

Мы достигли следующей сопки – продолговатой, высокой, похожей на неимоверных размеров бежевый каменный пень, – и начали огибать её вдоль подножия. В рации раздался голос Иванова:

— Здесь кровь… Много… Лаба совсем близко. Возможно, тут была перестрелка с охраной.

Я ускорила шаг и через минуту догнала Иванова. Он разглядывал камни в поисках новых следов, а рядом отчётливо виднелось высохшее тёмно-бурое пятно, обрамлённое россыпью застывших капель. Стреляные гильзы валялись среди валунов целыми горстями.

Отряд собрался вокруг. Один из бойцов – кажется, его звали Мишель, – уселся на камне поодаль, вынул из рюкзака и начал готовить крошечный разведывательный дрон. Я чувствовала, близость к цели, и мною овладевал охотничий азарт, отодвигая на второй план усталость.

— Что-то здесь не вяжется, — сказала я. — Если была перестрелка, то почему здесь, а не возле лаборатории? Почему крови больше нет? Где тела?

— Сейчас выясним, — сказал Эмиль. — Мишель, как там у тебя?

— Меняю батарею. Сейчас всё будет, командир…

Я поднялась на гряду, неровной цепью уходящую в сторону от сопки. Ещё несколько шагов вверх – и передо мною развернулся вид на огромный, невероятно широкий каньон. Припав к горячей земле, я изучала раскинувшийся пейзаж.

В горячем мареве на глаз сложно было определить его ширину, но до того края было не меньше полукилометра. По дну котлована на глубине метров ста лениво полз оранжево-красный поток лавы. В самом широком месте каньона поток надвое разбивался продолговатым островом с отвесными краями. Ещё ближе, метрах в пятидесяти от нашего «берега», покоилась, словно на гигантском столбе, каменная площадка. Исполинская окаменелая колонна тут и там была укреплена металлоконструкциями и расширялась кверху, а её вершина располагалась на уровне берегов самого каньона.

Гребень острова венчала высокая, обшарпанная временем, зноем и непогодой стена. За ней поблёскивал угол посадочной площадки, опасно нависавшей над горящей бездной. Поверх забора торчали верхушки нескольких зданий, покрытые светлыми керамическими плитами и утыканные антеннами, как ёж – иголками. За ними, в дальнем углу комплекса возвышался зеркальный купол, блестящая поверхность которого состояла из шестиугольных секций – отсюда эта конструкция напоминала гигантский стеклянный мячик для гольфа. Вот мы, значит, и добрались…

Рядом возникли напарники и залегли рядом, укрывшись за валунами.

— Было три вездехода – и хоть бы один ховербайк выдали, — пробормотала я, глядя вниз, на кипящий поток.

— Удивительно, что мы вообще добрались, — заметил Эмиль Дюпре. — Осталась самая малость – пробраться туда незамеченными.

— И как же мы это сделаем? — осведомился Хью. — Есть среди нас чемпионы по прыжкам в длину? Может быть вы, госпожа консультант?

Хью ехидно ухмылялся несмотря на докрасна обгоревшие плечи, с которых уже начинала слезать кожа. Пропустив колкость мимо ушей, я сквозь визор разглядывала верхушки зданий с торчащими ввысь антеннами.

— Как полагаешь, Оливер, арбалет добросит?

— Не попробуешь – не узнаешь, — философски отозвался тот.

— Если сейчас полезем, будем как на ладони. Давайте не будем спешить и понаблюдаем до вечера, — предложила я.

— Мишель, поднимай птичку, — приказал Эмиль. — Нужно заглянуть за забор.

Боец установил дрон на валун, уселся поближе к нам и принялся орудовать рычажками на небольшом пульте. Летающее устройство взмыло в воздух, а мы, сгрудившись вокруг пилота, прильнули к миниатюрному экрану. На жидком кристалле развернулся завораживающий пейзаж – уходящая во все стороны чёрно-бурая равнина, усеянная провалами цвета заката. Каньон широкой лентой лениво полз в сторону горизонта, а посреди огня круглым блином серела восьмиугольная огороженная площадка лаборатории.

Словно пирожные на тарелке, по территории были аккуратно расставлены здания. Парочка побольше, ещё два – поменьше, а венцом экспозиции была полусфера купола, огромным зеркалом отражающая дворик и белоснежное небо. Все здания соединялись друг с другом серебристыми суставчатыми переходами, образуя полукруг, в центре которого, во дворе, примыкавшем к посадочной площадке, были свалены груды металла, пыльные контейнеры, обрезки труб и ещё чёрт знает что.

Дрон сделал круг и пошёл на снижение. На крышах отчётливо виднелись автоматические турели – они безмолвствовали, то ли будучи отключёнными, то ли игнорируя незваного гостя над охраняемой территорией. Во дворе не было ни одной живой души, ни единого движения не происходило внутри периметра. Место казалось давно покинутым.

Мишель ловко орудовал контроллером, камера нырнула вниз, к одному из наглухо закрытых зданий, похожих на саркофаги. Вот показалось прямоугольное окошко в стене. Дрон завис прямо напротив зеркального стекла, его тёмное расплывчатое отражение заплясало на дисплее. Зеркало. Внутри ничего не разглядеть. Мишель потянул рычажок, и беспилотник взмыл вверх, описывая круг по двору.

В лежащих тут и там пыльных грудах мусора угадывались какие-то стальные механизмы, электронные устройства, запачканные маслом запчасти, гофрированные трубы. Особняком стояли несколько тёмных контейнеров. При виде последних что-то во мне шевельнулось – они показались мне смутно знакомыми. На матово-чёрном боку одного из контейнеров белел небольшой значок – перевёрнутая пирамидка. Сложи штук пять-шесть таких в ряд, установи на платформу, и…

Перед глазами вставала картина: зима, белый снег, громада транспортного терминала впереди, за широкой лентой шоссе…

«Опять спецура свои секреты таскает», — ворчал Фёдор за рулём внедорожника, пока мимо ползла колонна грузовиков.

«А что везут?» — спросила я, провожая взглядом очередную тяжёлую машину.

«Да кто его знает, что везут… Много болтают про эти колонны – то ли внутри инопланетяне, то ли человеческое мясо, а то и секретное оружие. Одно могу сказать – такая охрана неспроста…»

Я моргнула, и видение исчезло, но его холодный привкус остался.

Человеческое мясо? По спине побежали мурашки. Я снова оглянулась назад, на огромное высохшее коричневое пятно крови… Мог ли там, на челябинской трассе, как-то оказаться контейнер, прибывший прямиком отсюда? Сомнительно. А может, наоборот? Или, быть может, раскинувшейся под пристальным глазом разведдрона лабораторией управляла та же организация, которая таскает по дорогам Содружества секретные грузы? Вот это – точно.

Закончив разведку, Мишель вернул беспилотник, умело посадил его прямо на раскрытую ладонь и упаковал обратно в рюкзак. Решение дождаться темноты поддержали все, поэтому мы спустились с гряды, и бойцы организовали посменное наблюдение за лабораторией…