— Хочешь, высажу? Пройдёшься пешком.

Я пропустила колкость мимо ушей.

— Давай-ка лучше тормознём где-нибудь между барханов и бросим якорь. Эмиль, вы на связи?! Делаем остановку, подтягивайтесь!

Командир наёмников Эмиль Дюпре из второго вездехода подал голос:

— Слышим отчётливо… Крис, давай параллельно Софи, и поближе… Ребята, готовьте пока крепежи…

Здоровяк Эмиль был любителем комфорта и простора, поэтому, оставив своих бойцов в третьей машине, он предпочёл ехать вдвоём с Крисом, вальяжно развалившись на обоих пассажирских сиденьях.

Внезапно вездеход рванул в сторону, я ударилась плечом о борт, песок полетел в лицо.

— Софи, тебе кто вообще права выдавал?! — возмутилась я, отплёвываясь.

— Расслабься, я же профессионал, — раздался её весёлый возглас, пока машина, подпрыгивая, неслась в низину между высокими барханами.

— Работница парка аттракционов, — проворчала я, вцепляясь в поручень. — Рич, готовь трос, да смотри, не вывались за борт!

Вездеход остановился, мы с Ричардом вытянули из ящика пару мотков толстых канатов с металлическими крюками и принялись развязывать крепёжные узлы. Машина ещё раз дёрнулась и заглохла. Транспортёр Криса замедлился, аккуратно подкатил почти вплотную к нашему и, поравнявшись колёсами, скрипнул тормозами.

Скинув вниз моток толстого троса, я спрыгнула в раскалённый песок, и он тут же набился за голенища. Десятком быстрых шагов, продираясь сквозь шквальный ветер, я оказалась на гребне бархана. Полоса непогоды быстро приближалась, доедая остатки синеющего к вечеру небо, а Мю Льва уже скрылась в пыльном мареве. Тут и там в клубящейся грязно-серой пелене сверкали молнии, вызывая безотчётный страх.

Древние люди, наверное, так же сжимались от страха перед лицом стихии, видя в ней гнев богов. Мы же, покорители звёзд, с нашими технологиями и имплантами, где-то в глубине остались теми же первобытными существами – просто сменили дубины на бластеры. Впрочем, возможно, именно древние инстинкты до сих пор позволяли нам, как виду, выживать из века в век…

По пустыне бродили сильные ветра, рождая лютые бури. Шанс того, что шквальным ветром огромный вездеход опрокинет набок, был невелик, но он был, поэтому не стоило недооценивать опасность и пренебрегать возможностью придать прочность конструкции с помощью тросов. Но кто окажется быстрее на этот раз – мы или буря?..

Я скатилась с бархана вниз, обежала вездеход и очутилась позади гигантских колёс параллельно стоящих машин. Нырнув под днище одной из них, прицепила крюк к рычагу подвески, провела канат под вторым вездеходом и, как следует натянув его, замкнула петлю. Проделав то же самое со второй парой колёс, я нос к носу столкнулась с Ричи, который закончил с двумя передними парами.

— Хватит копаться! — крикнул откуда-то сверху Оливер. — Давайте уже внутрь, гроза совсем рядом!

— Это не гроза, а пыльная буря, — хмыкнул Ричард. — А про грозы я знаю всё. Там, где я родился и вырос, грозы были о-го-го, и пропавшее на несколько суток электричество было меньшей из неприятностей.

— Здесь мы и сами можем запросто пропасть. — Я стукнула его кулаком в плечо. — Заканчивай трепаться, пошли!

Подгоняемые шквальными ударами ветра, мы вернулись к кабине. Ричи пропустил меня вперёд, я взобралась по ребристым шинам, цепляясь за мощный протектор, вскарабкалась по лесенке и оказалась внутри. Тут же в салон брызнул песок, колко стеганув по лицу.

— Давай, Рич! — Я протянула руку и помогла ему взобраться.

Оказался в кабине, Чеддер хлопнул дверью. Тут же из-за бархана вырвалась плотная серая стена и захлестнула покачнувшийся вездеход валом пыли и песка. Сразу же стало темно, по металлу мелко застучала кварцевая пыль, а я стянула с головы защитные очки, бросила их на приборную панель и шумно выдохнула. Смуглая Софи Толедо изящным движением распустила каштановые волосы с разноцветной прядью, расстегнула разгрузочный жилет и закинула ноги в армейских ботинках на торпеду. Ловко коснулась сенсора на панели.

Из колонок зарокотал гром, и под аккомпанемент шума дождя заиграла старинная рок-музыка. После адской жары шелест воды в динамиках нёс облегчение – нужно было лишь закрыть глаза и дать волю воображению. Мужской голос под ненавязчивый ритм отрешённо запел:

… Оседлавшие шторм…

Мы в этом доме рождены,

Мы в этот мир водворены,

Как дворняга, у которой отобрали кость,

Словно лицедей, живущий взаймы;

Оседлавшие шторм…

Душегуб голосует на обочине,

Его разум извивается, точно змея;

Позволь себе отдохнуть в пути подольше,

Пусть твои дети играют.

Если ты остановишься и подвезёшь его,

Родные люди погибнут.

Убийца голосует на обочине…

Нейропереводчик превращал иностранный напев в русскую речь, выделял едва заметный тихий шёпот самого музыканта поверх мелодии, и от этого голоса по коже бежали мурашки. Это было странное ощущение – когда автоматический перевод причудливо открывал человеку, которому чужд язык оригинала, смысл, более не таившийся за мелодией. А снаружи, в противоположность спокойной музыке, в наш маленький островок спокойствия рвалась настоящая буря.

— А ведь Riders on the Storm – это последняя песня Моррисона. — Софи закинула ноги на торпеду. — Через несколько недель он свалил во Францию и там накрылся медным тазом. «Клуб двадцати семи», будь он неладен… А ведь сколько ещё он мог написать…

— Раз уж выдалась свободная минутка, никто не хочет ячменного? — Ричи заёрзал на месте, и в его руке появилась невесть откуда взявшаяся жестяная банка.

— Ого, наш собственный бармен, — иронично заметила Софи. — И сколько у тебя этого сокровища?

— Хватит, чтобы пересидеть бурю, — самодовольно ухмыльнулся тот, достал из-под сиденья вторую и протянул её Софи.

Девушка взяла банку, взвесила в руке. Запотевшая, только из холодильника, она поблёскивала в полутьме.

— Будешь, командир? — обратился ко мне Ричард.

Я отрицательно покачала головой.

— Нет уж, меня и так растрясло, полдня теперь буду внутренности по местам раскладывать… Софи, ты лучше включи ультразвук, а то мало ли что.

— Точно. Всё время забываю об этих штуках. — Она щёлкнула переключателем, и я почувствовала неслышное давление на барабанные перепонки. — Но я тебя уверяю – в этой машине нам сам дьявол не страшен.

Цыкнув открытыми банками, Ричард с Софи чокнулись. Чеддер отхлебнул и повернулся ко мне:

— Лиз, а долго нам здесь сидеть?

— Мне почём знать? Когда закончится шторм, поедем дальше.

— Ну, ты же вроде как жила тут раньше. Наверное, знаешь всё об этих местах? Сколько длятся такие бури, и всё такое…

Я глядела вперёд, где за казавшимся теперь таким тонким и хрупким лобовым стеклом бешено крутилась серо-коричневая завеса.

— Я никогда тут не бывала, а на севере, где я жила, всё совсем по-другому, — сказала я. — Ты же сам три дня назад всё видел. Или ваша с Софи любознательность распространяется только на кабаки Ла Кахеты? Никто в здравом уме и по собственной воле не сунется за сороковую параллель.

— Ну, может быть, кочевники какие.

— Я что, похожа на кочевника? — фыркнула я.

— Ну хорошо, тогда любители сафари на пустынных клопов…

— Вот только не надо сейчас об этом, — подал голос доселе молчавший Оливер, поёжился и судорожно сглотнул. — У меня от одних разговоров о них спина холодеет.

— Тоже мне, храбрец, — усмехнулась Софи. — Небось, дома от тараканов в шкаф прячешься?

— Пока ты валялась в номере на кушетке, острячка, я провёл эти два дня с пользой и побывал в зоомузее, — раздражённо парировал Оливер. — Посмотрел, что это такое. Два метра в длину, два в ширину. Челюсти – во! Он тебя перекусит пополам и даже не заметит.

— Сходил в музей и заработал себе фобию, — покивала головой Толедо. — Так держать.

— Оливер, ты точно не спутал его с каким-нибудь джангалийским мегаящером? — скептически спросила я. — И детёныш, и взрослая особь мирметеры намного меньше. К тому же, они избегают людей. Иначе как объяснить то, что за пределами пустыни их никто никогда не видел?