— Кто это – «мы»? — спросила я.

— Знаешь Виктора, брата моего? Да нет, откуда тебе… Он со своими людьми задумал кое-что грандиозное. — Данила ткнул пальцем в потолок кабины. — Наверх собирается. А я вот запчастей прикупил по списку – резисторы, замыкатели, квант-релейки… — Он с любовью погладил один из ящиков, стоявших в проходе. — В Венеции чего только нет!

— А кто твой брат? Корабельный инженер?

— Нет, обычный человек. Раньше был киллером – как ты. А теперь вот за ум взялся.

— И что дальше? Соберёте корабль и улетите в другой конец Сектора? — скептически спросила я. — Сэкономлю вам время и открою тайну – там, «наверху», всё то же самое. Люди поедают друг друга с разной степенью энергичности.

— Э-э нет, подруга, нас голыми руками не возьмёшь. — Он хитро подмигнул. — У нас команда. Настоящая. Не кучка случайных людей, а коллектив. Одиночку съесть куда проще, чем стаю – вон даже они это понимают. — Он кивнул на грязных псов снаружи, которые вплотную подошли к воде и, глядя исподлобья, лакали мутную речную жижу. — А вот люди – нет.

— Что же вас так сплотило?

— Вся эта ваша Конфедерация. Мои родители прилетели сюда, когда я пацаном пятилетним был. И я всё время смотрел вверх, в небо. Думал, там, на Земле, рай и благодать, которой с нами поделятся. Мы тогда все смотрели в небо, пока родители строили новый мир. Сами строили, не надеясь ни на кого. А потом всё, что мы получили от Конфедерации – это большегрузы, доверху набитые оружием, да секторальные зачистки.

— Чтобы не споткнуться, иногда нужно смотреть вниз, — заметила я с претензией на глубокомысленность.

— Вот и мы теперь также. Поглядываем себе под ноги да латаем потихоньку старую посудину. Однажды она взмоет в воздух, и тогда – встречай нас, новый мир!

Он мечтательно закатил глаза. Я поймала себя на мысли, что завидую ему – в его наивной вере была сила, которой у меня не было. Данила был похож на ребёнка, который с нетерпением ждёт выходной день, когда родители возьмут его с собой в парк аттракционов, где купят ему воздушный шарик и сладкую вату…

Собаки, однако не собирались уходить. А время утекало сквозь пальцы.

— Может, пальнуть в воздух? — предложила я. — Должны разбежаться.

— Зачем пугать? Лучше давай покормим их. Вот, у меня здесь немного мяса вяленого есть.

Он вынул из-под сиденья полиэтиленовый пакет с какими-то серо-бурыми иссохшимися полосками и, открыв дверь, выбрался на палубу. Собаки дружно подняли головы и заинтересованно уставились на Данилу. Тот же бесстрашно, в полный рост шёл вдоль бортика к носу глиссера. Вот-вот, сейчас набросятся на него и начнут рвать на части…

Он раскрыл пакет и швырнул кусок мяса на берег, в сторону псов. Затем второй. Осторожно обнюхав лежащий в траве шмат, одна из дворняг прихватила его зубами и унесла прочь, в кусты, вторая уселась и начала грызть свой кусок на месте. Пакет быстро опустел, и вскоре все собаки были заняты делом.

— Путь свободен, можешь идти, — сказал Данила. — Они тебя не тронут. Эти животные умеют быть благодарными.

Я выбралась наружу и с опаской выбралась на нос лодки. Собаки не обратили на меня никакого внимания и продолжали поглощать сухое мясо. Данила спрыгнул на берег, подошёл к одному из кобелей и ласково потрепал его за загривок. Тот заурчал, не отвлекаясь, впрочем, от добычи.

— Так сколько тебе нужно времени на всё про всё? — спросил он, взглянув на наручные часы. — Я тут торчать не буду, но могу вернуться часа через три.

— Меня это вполне устроит, — кивнула я.

Спрыгнув на берег, я перебралась через холм мимо сосредоточенно жующих собак, которые делали вид, что меня не существует, и пошла в выбранном направлении. Достав уже привычный баллончик, я сделала затяжку. Ледяная игла вновь вошла в мозг, вытесняя всё, кроме цели. Зубы скрипнули, появилась лёгкость в ногах и кристальная ясность в голове.

Идти было недалеко. Вскоре густой подлесок сменился унылыми покосившимися заборами садовых участков. Многие наделы были заброшены, кое-где трава вымахала почти по горло. Оставленные дома неумолимо ветшали, покрываясь плесенью, обрастая ползучими вьюнами, словно проказой. Наконец, впереди показалась высокая бетонная ограда – очередной оплот параноидального благополучия посреди всеобщего запустения. Сверившись с картой, я вплотную подкралась к забору. С той стороны раздавалось ровное механическое жужжание, похожее на стрёкот механической цикады.

Скинув рюкзак в бурьян, я пробралась вдоль забора и замерла напротив металлических откатных ворот. Ряд мощных прутьев был словно картинная рама, разделяющая две реальности. С моей стороны – дикий, неопрятный хаос: скалилась щербатыми выбоинами дорожка, поглощённая сорняками, полусгнившие заборы, как рёбра давно истлевших животных, а над колеёй нависали громоздкие деревья.

А за воротами – игрушечный мир. Опрятный каменный коттедж с гаражом тёплых, «съедобных» оттенков, идеально ухоженный ковёр газона, и первый живой человек в этом районе – бритоголовый садовник в синем комбинезоне, водивший за собой рычащую газонокосилку. Возле закрытого гаража, словно белый лебедь на изумрудном озере, стоял дорогущий паркетник.

Хороший домик среди царящей разрухи. Дорогой. Интересно, на каких ведомостях нужно сидеть бухгалтеру, чтобы позволить себе такую жизнь?

Небольшая дверца в стене рядом с воротами бесшумно приоткрылась, и из щели материализовался охранник. Он был напряжён, словно пружина.

— Ты кто? И по какому вопросу? — бросил он, держа руку на кобуре.

Из-за угла появился второй секьюрити, изучая меня взглядом таможенника.

— У меня зашифрованное письмо для фонда, в котором работал живущий здесь человек. Оно в деке. — Я коротко ткнула пальцем в висок. — Мне поручено связаться с ответственным лицом и передать письмо, но я не могу здесь никого найти. Вот мне тут посоветовали… Обратиться к бывшему сотруднику…

Садовник катил свою машинку и искоса поглядывал в нашу сторону. Охранники переглянулись. Один из них обвёл взглядом прилегающую к воротам местность позади меня и спросил в коммуникатор:

— Господин Харрис, здесь посетитель… Девчонка, говорит, у неё с собой электронное письмо для какого-то фонда… Как зовут? — обратился он ко мне.

— Анна Рейнгольд.

— Рейнгольд, Анна… Ждём… — Он вдруг пристально посмотрел на меня. — Ты замёрзла что ли?

— Нет. С чего вы взяли? — Я поглядела вниз, на промокшие серые кроссовки.

— Тебя всю трясёт. Ноги, я смотрю, где-то промочила. Ты вообще в курсе, что в округе небезопасно?

— Я думаю, опасность здешних мест сильно преувеличена, — попыталась улыбнуться я, а зубы сами собой выбивали дробь. — Даже собаки – и те вовсе не злые.

— Ну-ну… Возвращалась бы ты лучше домой… Да, слушаю, — вновь обратился он к коммуникатору. — Безоружная… Да, мне тоже так показалось… Принято… Топай отсюда. Тебя здесь не ждут.

Садовник, потеряв ко мне всякий интерес, неспешно удалялся в дальний конец лужайки. В одном из окон второго этажа колыхнулась занавеска. Мелькнула чья-то тень.

— То есть как это? — спросила я с наигранной растерянностью. — Я издалека, а вы меня просто так прогоняете?

— Совершенно верно… — В голосе его не было злобы, лишь усталая рутина. — Слушай, я работаю, и мне за эту работу платят. Сказано тебя не впускать, поэтому я тебя не впущу. Надеюсь, мы поняли друг друга. — Охранник расстегнул кобуру и демонстративно положил ладонь на рукоять пистолета. Веский аргумент против безоружной.

— Куда уж доходчивей. Всё ясно и понятно, — улыбнувшись одними губами, сказала я и миролюбиво подняла руки. — Уже ухожу.

Развернувшись, я побрела вдоль забора, свернула за угол и сквозь кусты вернулась к оставленному рюкзаку. Пронзительно взвизгнула молния, в моей ладони очутился светлый баллончик с дьявольским оскалом. Резкий вдох – и в голову вместе с наркотической смесью приходит чёткий и понятный план действий…

Я достала короткоствольный «Шниттер» и зарядила обойму. Затвор, ладно щёлкнув, дослал патрон. Заткнув оружие за пояс, оставшиеся две обоймы сунула в карманы и направилась в сторону ворот…