Я стояла, пытаясь отдышаться, а сквозь туман в голове из каюты дяди Вани доносились крики.

… — Томас! Ты принёс то, что я просил?!

— Да, господин барон! Вот он!

— Этот сухой? Проверенный?!

— Да уж, рванёт так рванёт!

— Прощайте, господа. Сейчас я улечу, и мы вряд ли увидимся. Но когда я вернусь в следующий раз, вас уже не будет. Дело в том, что время на небе и на Земле летит неодинаково. Там мгновения, тут века. Всё относительно… Впрочем, это долго объяснять…

Кое-как очухавшись от наваждения, я сделала несколько осторожных шагов по коридору и остановилась у приоткрытой двери в каюту Марка. Мне срочно нужно было поделиться с ним впечатлениями от увиденного.

Марк сидел на своей кровати спиной ко входу, свет был приглушён, а на жидком кристалле монитора была изображена молодая женщина. С кем это он по видеосвязи болтает? Собравшись было позвать Марка, я замерла и вслушалась в тихую беседу.

… — А вчера Арчи снова сбежал с поводка, просто выскользнул… Хорошо, что это случилось в подъезде, а то нам пришлось бы по всему городу за ним гоняться!

Марк тихо произнёс, вторя своему голосу из колонок:

— Кому же понравится, если его посадят на поводок?

Ага, значит, это запись. Одна из его старых подружек?.. Девушка усмехнулась:

— Да уж. Вы, мужчины, чересчур свободолюбивые, вам на месте не сидится. — Девушка сделала паузу, в голосе зазвучало сожаление: — А ведь всё могло быть совсем иначе… Кстати, вот и… Мария из своей комнаты спустилась… Мэри, хочешь поговорить с папой? Иди сюда скорее…

Откуда-то сбоку появилась девчушка лет четырёх, нехотя взгромоздилась девушке на колени и принялась хмуро теребить косичку. Марк протянул руку к экрану и коснулся изображения, а его голос в колонках с наигранным весельем воскликнул:

— Здравствуй, дочь! Как ты поживаешь? Хорошо себя ведёшь, не расстраиваешь маму?

Девушка гладила малышку по волосам, робко улыбаясь. Мэри очень серьезными карими глазами взглянула с той стороны прямо сквозь экран и сказала:

— Дядя, я вас совсем не знаю… У меня уже есть папа, зачем же мне второй? И вообще, мама, ты ведь мне запрещаешь разговаривать с незнакомыми людьми!

Женщина прижала её голову к себе:

— Ну зачем ты так, Мэри…

Девочка вырвалась и убежала куда-то за границу видимости. Марк шумно вздохнул.

— Прости, Марк… Тебя слишком долго не было рядом, она успела вырасти…

Почувствовав моё присутствие, мой сводный брат обернулся. Увидел меня, выключил экран и понурился, глядя в пол. Отвечая на мой немой вопрос, сдавленно произнёс:

— Это единственный разговор с ними, который у меня сохранился. Пересматриваю иногда.

Я оторвалась от дверного косяка, закрыла за собой дверь, бесшумно прошла в комнату и присела на кровать рядом.

— Как много, оказывается, я о тебе не знаю, Марк, — тихо произнесла я. — Почему ты скрывал, что у тебя есть дочка?

— Я плохой отец. Вернее, даже не отец вовсе, а так… — Он горько усмехнулся. — Что бы ты обо мне подумала, если бы узнала, что от мимолётной связи у меня появилась дочь, а я вместо того, чтобы принять ответственность за семью, улетел в дальние края? Нет, я, конечно, поначалу посылал им деньги, но она вскоре отказалась от передач – у неё появилась своя полноценная семья… Я опоздал. Теперь у меня осталось только вот это. — Он мотнул головой в сторону чёрного экрана.

— Но они же счастливы, — осторожно попыталась я утешить его. — Разве это не главное? Неужто ты ни капельки не рад за них? Сам же посуди. Даже перелётные птицы улетают и возвращаются в одно и то же место. А мы? Какая тут семья, если постоянно мотаешься по всей Галактике? Да и к тому же, если подумать, у тебя тоже есть семья – это мы.

Я мягко коснулась его щеки, а он поднял на меня глаза – влажные, беззащитные. Сердце защемило – я никогда не видела его таким несчастным, – и я обняла его, прижавшись волосами к небритой щеке.

— Ты не один, — прошептала я. — Слышишь? У тебя есть мы. У тебя есть я.

Он всхлипнул. Страшно и непривычно было видеть его таким. Страшно было от пережитого в каюте Мэттлока, от рухнувших на меня воспоминаний. Все эти страхи умножал синдром отмены – организм выводил «Персистенс», который, словно миксер, в очередной раз беспощадно перемолол мой гормональный фон в кипящую кашу.

И среди этого хаоса, этого урагана из страха боли и пустоты, родилось одно яростное, животное желание – почувствовать себя в безопасности. Хотелось схватить Марка и спрятать его вместе с собой где-то глубоко-глубоко, куда не доберутся ледяные ветра, ошибки прошлого и отходняки. Хотелось чувствовать его кожу, дыхание, его жизнь. Не думать, не анализировать, просто быть. Рухнули все барьеры.

Я взяла его лицо в ладони и прикоснулась губами к его губам. Нежно, почти робко. Между нами вспыхнул электрический разряд, невидимая искра, и он, забыв обо всём, ответил с внезапной жадностью. Его руки сгребли меня за талию и прижали к себе так сильно, что перехватило дыхание.

«Дура, ты совершаешь ошибку!» — колотилась на границе сознания единственная мысль.

Но мне было уже всё равно – мне и родному мне человеку было плохо. И ближе, чем Марк, у меня никого не было…

* * *

… Разгорячённые и обессилевшие, мы лежали на кровати. Он смотрел в потолок с отрешённостью человека, пережившего землетрясение. Я, устроившись головой у него на груди и перекинув через него мехапротез руки, наблюдала сквозь окно, как первые лучи солнца золотят заснеженные вершины, и размышляла о том, что теперь будет.

Я позволила себе минутную слабость, и это неизбежно скажется на наших дальнейших отношениях. Меня никогда не беспокоили загулы Марка, когда он пропадал на пару дней с очередной пута͐ной или пытался склеить новую неприступную стерву из спортивного интереса, но теперь… Я представила, как буду ревновать его к каждой встречной-поперечной юбке – и это при том, что мы будто бы ничем друг другу не обязаны. Переспали и забыли, да?

— Марк, — голос прозвучал глухо и бесцветно. — Ты будешь мне изменять?

Он поперхнулся и закашлялся, чуть не спихнув меня с кровати. Пришёл в себя и воскликнул:

— Но мы же ещё не женаты! Или я пропустил момент, когда мы бежали в загс?

— Но мы же… встречаемся, да? — настаивала я. — Нельзя же просто так взять и вычеркнуть эту ночь из жизни.

— Ты же первая меня поцеловала! — возмутился он.

— Мне стало тебя жалко, я хотела тебя утешить, — сообщила я. — Не думала, что это зайдёт настолько далеко…

Конечно, я лукавила, ведь в первую очередь мне было страшно за себя, и только потом жаль его самого. Он приподнялся на локте, и в его глазах мелькнуло что-то… Обида?

— О, великолепно! Ты просто занималась благотворительностью? Обезоруживающая откровенность… Тут мне стоило бы оскорбиться, но почему-то не получается.

— Не потому ли, что кровь от головы отлила?

— Вполне возможно, — легко согласился он. — Но, чёрт возьми, это же было здорово, правда? Давай только не раздувать из этого вселенскую драму. Займёмся своими обычными делами, а там уж оно само как-нибудь утрясётся…

Ага, конечно, утрясётся. Я уже жалела о содеянном, однако… Мне и вправду понравилось, и в целом у меня теперь было приподнятое настроение. Марк действительно знал толк не только в еде.

— Ладно, хватит уже валяться, а то всё самое интересное проспим. — Я соскользнула с кровати, потянулась и, провожаемая его сыто-похотливым взглядом, принялась одеваться. — Хочу оглядеться на местности и посмотреть, что за посёлок за этими горами…

А картинка за стеклом была словно из сказочного сна. Сна? Чёрт, а ведь я совсем забыла, почему вообще очутилась здесь, в каюте Марка.

— Слушай, Марк… — начала я, подбирая слова. — Вчера ночью, перед тем как я пришла к тебе, меня позвал Томас. Не спрашивай, как – я сама до конца не поняла. Но он показал мне картину – какой-то невероятный мир, ставший жертвой этого чёрного… я даже не знаю, чего. Того, что уничтожило мой мир.