Вера сделалась очень серьёзной, помолчала некоторое время, переваривая информацию, а потом встала, отряхнулась и заявила:

— Лиза, отсиживаться здесь смысла нет. Нужно вставать и действовать. Вспомни, через что ты уже прошла, и пусть это придаст тебе сил. Пойдём, лучшее лекарство для тебя сейчас – это работа…

Она протянула руку и помогла мне подняться…

Про меня, кажется, все забыли, а может быть, решили не трогать от греха подальше, и только Гарри Маккейн, сидевший с сигаретой в зубах на крыльце главного корпуса, сверлил меня взглядом красных глаз над тёмными синеватыми мешками, пока я понуро брела в цех, чтобы там отдаться делу. На душе было пусто, и мною овладевало тупое безразличие, но где-то в глубине сознания пульсировала единственная мысль, которая тонкой нитью связывала меня воедино и не давала развалиться на части – нужно было дождаться приезда доктора Хадсона и встретиться с ним, пока не поздно.

У самого цеха, вспомнив недобрый взгляд Маккейна и то, как за мной пришли вчера, я решила свернуть и добраться до лазарета, чтобы переждать в кустах под его стенами до возвращения доктора. На территории было безлюдно и, кажется, меня никто не заметил. Затаившись под окном кабинета доктора Хадсона, я слышала, как кто-то выкрикивал моё имя, но не отзывалась. Похоже, старшие обходили лагерь, пытаясь меня найти. Путь назад был надёжно отрезан. Небо постепенно затягивали привычные тучи, а мелкая морось покрывала влагой кусты и дорожки. Было промозгло и зябко, но я так и просидела почти весь день на одном месте, не шелохнувшись…

* * *

Хадсон вернулся, как и обещал, когда солнце уже клонилось к горизонту и окрашивало небо в багровые тона. Едва дверь его кабинета с противным скрипом приоткрылась, я встрепенулась в своём убежище и быстро, как могла, прижимаясь к стенам, обогнула здание. Заглянув за угол, убедилась, что возле входа в лазарет никого нет, шмыгнула внутрь и в несколько шагов оказалась в кабинете доктора.

— Доктор! — голос сорвался на хриплый шёпот, я вцепилась в косяк, чтобы не упасть. — Они убили его… Отто…

Хадсон поднял на меня глаза. В них не было ни удивления, ни гнева – лишь тяжёлая, знакомая усталость.

— Я знаю, — бесцветным голосом ответил он. — Очень жаль, отличный был парень…

— Это из-за меня! — вырвалось у меня, и ком застрял в горле. — Он сначала рассказал мне, а потом помог выбраться из карцера. А сегодня ночью… Сегодня ночью они откроют лагерь бандитам, и тогда всё пропало… У директора с ними давний сговор…

— Я знаю, Лиза, знаю… Прикрой, пожалуйста, дверь. И говори тише, тебя могут услышать… Снова.

— Что? В смысле, вы знаете? — прошептала я, чувствуя, как почва уходит из-под ног.

Хадсон опустился на стул.

— Я знаю, что Травиани давно вышел на контакт с местной крупной бандой. Взамен на продукцию они гарантировали безопасность интернату и маршрутам поставок.

Во рту появился горький привкус.

— Так вы договорились с врагом? Но это же… Это предательство.

— Это выживание, девочка. — Он посмотрел на меня прямо, и в его взгляде не было оправданий. — Не исключено, что эти договорённости сохранили множество жизней, а то и весь интернат.

Горькая правда щипала глаза, и я воскликнула:

— Но то, что готовится сейчас, намного страшнее выживания! Это распродажа! Он хочет сдать им весь лагерь, вместе с нами! Сдать нас, как скот! И они… Они же убили Отто! — Голос вновь задрожал, и я с ненавистью сглотнула слёзы.

— Мне очень жаль, — тихо сказал Хадсон, — но его уже не вернуть.

— Ну сделайте же что-нибудь! — Я почти кричала, пытаясь сжать кулаки. — Вы можете! Поговорите с охраной, хоть с кем-нибудь!

Он протер ладонями усталые глаза.

— Хорошо, я поговорю с начальником охраны. Он – правильный человек. Убийство – это уже перебор. — Он встал. — А ты оставайся здесь. Не включай свет и веди себя тихо. Потом… Потом что-нибудь придумаем, а пока я закрою тебя снаружи.

Я лишь кивнула, беззвучно опустившись на кушетку в углу. Хадсон вышел, замок щёлкнул, и я осталась наедине с чувством опасности. Где-то там, снаружи меня, наверное, всё ещё искали – но уже без особого рвения. Я уже не представляла угрозы, я была никем – просто обессиленной раздавленной девчонкой. События развивались стремительно, словно лавина, и повлиять на них я уже не могла. Или могла? В конце концов, даже песчинка может стать началом оползня… В любом случае, мне следовало попробовать как-то подготовиться на случай, если придётся защищать себя…

Я вскочила и принялась обыскивать ящики стола в поисках хоть какого-то подобия оружия. Верхний ящик стола был заперт. Какие-то бумаги в нижнем ящике, подписанные пузырьки с лекарствами в шкафу, коробка с бинтами в тумбочке, небольшой скальпель… Скальпель! Я кое-как замотала его несколькими слоями найденного тут же бинта и спрятала в карман робы, затем вернулась на кушетку и замерла в ожидании. Я чувствовала холодок в желудке, а тело трясло мелкой дрожью. Чувство опасности усиливалось, но мне придавало уверенности твёрдое лезвие, которое я ощущала под слоем ткани…

Доктор Хадсон вернулся довольно скоро, запер дверь изнутри, подошёл и присел рядом со мной на кушетку. В его блестящих глазах читалось волнение и какая-то неуловимая нотка безумия. А может, он был пьян? В лицо мне пахнуло лёгким перегаром.

— Ты оказалась права, он договорился впустить сюда настоящих отморозков, — заплетающимся языком проговорил доктор. — Охрана в курсе происходящего, но не все согласны с таким раскладом. Травиани непреклонен, Симмонс не смог его переубедить, поэтому они решили помешать его планам, захватить КПП и силой заставить его передумать. Это должно случиться во время вечернего мультфильма, когда будет происходить смена караула.

— Очень надеюсь, что они справятся, — бесцветно сказала я.

— Должны справиться… Чёрт, ума не приложу, как я на это подписался, но… У нас совсем не осталось времени… В общем, Симмонс и его отчаянные ребята в меньшинстве, поэтому подельников Травиани надо будет отвлечь… — Переведя дыхание, он сунул руку в карман и достал небольшой тёмный цилиндр. Взвесив его в руке, заговорщически продолжил: — Они дали мне светошумовую гранату. Где-то в полдесятого я взорву её за корпусами. Шум будет что надо… Дьявол, я и сам до конца не верю в этот план…

— Я пойду с вами, — твёрдо сказала я, взяв его за руку. Он опустил глаза и машинально уставился на железную кисть.

— Это исключено. Тебя ищут, и если найдут…

— Если найдут… Или если ваш план провалится, то в любом случае – хуже мне уже не будет.

— Пожалуй, ты права… Отчаянная ты девчонка… Я не смогу держать тебя взаперти, но имей в виду – с того момента, как мы выйдем отсюда, ты сама за себя в ответе.

— А когда было иначе?

Задребезжало стекло – в оконную раму гулко ударил докатившийся откуда-то издалека раскат грома…

* * *

В назначенный час, когда было уже темно, мы выбрались из лазарета и направились в сторону от ворот, за мальчишеский корпус. Хадсон шёл впереди, я старалась не отставать. Пробираясь под самыми окнами, я вдруг услышала сверху громкий хохот. На втором этаже горел свет, окно было открыто, и я отчётливо услышала голос Маккейна:

… — Что буду делать я? Выйду на свободу отсюда вместе с этими ребятами! Понимаешь, вот это – настоящая свобода! Брать, что хочешь, трахнуть любую девку, которую захочется! И никто мне не указ! Ну, за свободу!

Раздался приглушённый стук стекла об стекло. Я буквально окаменела под окном, превратившись в слух. Доктор тоже остановился в метре и теперь, вопросительно задрав брови, глядел на меня. Тем временем заговорил другой голос:

— А я Дженни себе заберу. Как только всё это закончится, она уже не сможет так просто меня отшить. Заберу по праву сильного!

— Трофей, да?

— Точно, трофей. Кто сильнее – тот и прав… Слушай, Гарри, у тебя же ещё оставался дозняк после вчерашнего? Может, разбодяжим на двоих?

— Эй! — обиженно тявкнул третий голос.