Взгляд мой неспешно перемещался от одной смертоносной игрушки к другой. Автоматический карабин цвета матового хаки выделялся своими рублеными линиями и слившимся с ним в убийственном дуэте подствольным гранатомётом. Рядом из полутьмы оружейного шкафа хищно щерился полуавтоматический дробовик. В задумчивости я коснулась сложенного приклада и кинула взор на свою любимицу – снайперский рельсотрон в разложенном виде. Длинный ствол из спаренных сверхпроводящих электродов стоял в отдельном ложементе, переливаясь индукционными модулями…

В нишах покоились аккуратно сложенные обоймы для карабина, пистолета и дробовика с разнообразными патронами – бронебойными, разрывными, кинетическими, – и небольшие плоские магазины со стальными шариками, которые магнитная винтовка разгоняла до почти трёх километров в секунду. Заряженные сменные энергоячейки, набор для чистки, пара универсальных визоров, кинетический бронежилет, пояс постановки помех, капсулы с боевыми стимуляторами…

Моя коллекция, бережно собранная в различных уголках Сектора. Нелегальный арсенал, вызывавший болезненный трепет в груди. Моя страсть, которой я почти ни с кем не могла поделиться. А с теми, с кем могла – не хотела…

Я взяла интерфейс для калибровки, прихватила шлем боевой симуляции и вышла в середину комнаты.

Я взяла интерфейс для калибровки, прихватила шлем боевой симуляции и вышла в середину комнаты. Секундой позже я уже была в подземном бункере, а перед глазами побежали буквы: «Уничтожить отряд. Освободить заложников». Я превратилась в инстинкты, а отточенные за годы тренировок рефлексы работали практически без моего участия… Хоть со стороны могло показаться, что я просто стою на месте, это было не так – мозг воспринимал виртуальную среду, как реальность, принимая сигналы от раздражителей и реагируя в ответ – прямо в нейроинтерфейс.

Через некоторое время, когда задача была выполнена, а пленник – спасён, я отключила симуляцию, вернула шлем на место и достала автоматический дробовик. Отработанными движениями разобрала его на составляющие, смазала, собрала воедино и, усевшись прямо на кровати, принялась за рекалибровку. Оружие вскоре могло понадобиться, поэтому оно должно быть в полной боевой готовности. После того, как я управилась с системой наведения, приоретизации и проверила модуль взаимодействия с нейром, я закрепила оружие в ложементе, заперла оружейный шкаф и отправилась на прогулку по палубе корабля.

Уже в коридоре я услышала дружный хохот пары глоток – механической и живой. Неспешно прогулявшись в сторону источника смеха, в кают-компании я обнаружила дядю Ваню и профессора Мэттлока. Они о чём-то оживленно беседовали, разыгрывая партию в шахматы.

… — Нет, Рональд, я категорически не согласен с такой постановкой вопроса… Вопреки… Благодаря… Это всё не то. Человечество просто принесло очередную жертву божеству прогресса, если угодно. Я бы сравнил это с реактивным двигателем – когда из сопел вырываются сотни тысяч и миллионы человеческих жизней и толкают вперёд науку и технологии. Улавливаешь аналогию? Вспомни… Первая Мировая – наручные часы, бумажные носовые платки, кварцевые лампы, нержавейка…

— Застёжка-молния, — робко вставил профессор и добавил: — Конь на E3…

— Да, молния! Системы связи, наконец. Вторая Мировая – реактивный двигатель, компьютер, ядерная энергия…

— Пенициллин. Да, я понимаю, к чему вы клоните, Иван, но посмотрите шире. Вся вторая половина двадцатого века и первая четверть двадцать первого – это движение вперёд. Почти восемьдесят лет без больших войн! Миниатюризация, троичные вычисления, а потом и Луна, наконец…

— Шах, дорогой мой! — триумфально прощёлкал дядя Ваня. — Нет, Рональд, Луна была уже после начала Большого Передела, как и троичный компьютер. А потом – скатывание Европы в хаос, китайско-американский конфликт, Водная война… Человек неспособен к развитию без войны, так уж он устроен… Биологический код.

Я прислонилась к дверному косяку, скрестив руки, наблюдая за этим дуэтом мыслителей. Дядя Ваня заметил меня первым.

— Лизонька! Что ты там стоишь, как цапля в камышах? Не стесняйся, присоединяйся к нашему интеллектуальному бою без правил! Хочешь кофейку? У меня рецептик новый, ко̀пи лювак с корицей. Секундочку… Так о чём мы?.. Ах, да! Где было человечество до начала Водной Войны? Топталось на месте, сжимая в потных лапках смартфон с десятью камерами, вот где!.. Вот и кофе. Держи, солнце моё…

В корпусе дяди Вани открылся небольшой лючок, и комнату наполнил крепкий пряный аромат. Дядя Ваня, не отвлекаясь от доски, манипулятором достал из лючка кружку и протянул в мою сторону. Я подошла, устроилась на диване рядом с профессором напротив дяди Вани, приняла дымящуюся чашку и, склонившись над ней, стала потихоньку дуть на горячую жидкость. Профессор поправил очки на носу, сделал ход и возразил:

— Не могу согласиться, Иван. Ты уже забыл, как русские освоили управляемый термоядерный синтез ещё до того, как вступили в Третью Мировую? И это притом, что они вышли из ИТЭР.

— Русские – это осаждённая крепость, — как нечто само собой разумеющееся, буднично констатировал старик. — Они всегда в состоянии войны, тихой или явной.

— Но проект «Преодоление» в итоге состоялся именно благодаря заделам мирного времени.

Дядя Ваня усмехнулся:

— Ну конечно, состоялся… Не мирного, а послевоенного – сперва надо было закидать друг друга бомбами. По-другому у нас, у людей, почему-то технологический уклад не сменяется, и в этом ты меня не переубедишь… Вам мат, профессор археологии.

— Иван, вы мухлюете? Я точно помню, что эта ладья стояла не здесь…

— Да что вы, как я могу? Руки-то, вот они! — Дядя Ваня с жужжанием поднял все свои манипуляторы и покрутил ими в воздухе.

Гул, отдающийся в корпус корабля, усилился – двигатели заработали на реверс. А это значит, что мы прошли ровно половину пути до цели. Неожиданно из коридора раздался витиеватый трёхэтажный мат. Чертыхаясь, появился Марк и с порога заявил:

— Сеньор Мэттлок, ваш червяк по коридору ползает без привязи! Я об него чуть не споткнулся! В следующий раз – обязательно наступлю!

— Ох, беда, я же дверь не запер… Лиза, можно, пожалуйста?

— Да, конечно… — Я привстала, пропуская профессора.

Археолог побрёл в коридор, бормоча что-то себе под нос, а Марк в трениках и растянутой майке – после сна, очевидно, – босиком прошлёпал к синтезатору пищи и, почёсывая взлохмаченную шевелюру, принялся нажимать на кнопки.

Когда профессор вернулся, а Марк устроился с порцией пюре и горстью сосисок, игра возобновилась. Под непринуждённую беседу о вреде переедания, элитных сортах алкоголя и предпочтительных местах для пляжного отдыха Мэттлок взял над Ваней реванш и сравнял счёт.

— Это же классический эндшпиль Ласкера! — всплеснул манипуляторами дядя Ваня. — Рональд, вы, оказывается, тёмная лошадка! Небось, противников дешёвыми сигарами одурманиваете?

— Увы, сигар с собой не вожу, и над Силезией я не летал, но и у вас на корабле мраморных лестниц не видать, — заговорщически подмигнул профессор.

— Наконец-то, Рональд! — вскричал дядя Ваня. — Наконец я встретил родственную душу, с которой можно обсудить тонкую иронию Ильфа и Петрова!..

Третий бой был сыгран вничью, и на доске остались два короля. У меня сложилось стойкое ощущение, что Мэттлок полностью контролировал ситуацию, поддаваясь там, где нужно, и просчитывая любое намерение дяди Вани. Сам дед, скорее всего, тоже о чём-то догадывался, но виду не подавал. Сыграв третью и самую долгую партию в ничью и отложив шахматы в сторону, старики принялись горячо рассуждать на тему преходящей писательской славы, короткого века знаменитых авторов и их непростой судьбы. О том, как всенародная любовь с лёгкой руки правящей верхушки перечёркивается, а книги изымаются и отправляются под замо͐к, а то и в костёр. В памяти почему-то всплыло круглое лицо счетовода Кацмана и горы конторских книг, которыми он обкладывался в своей каморке…

От пользы и недостатков государственной цензуры старики перешли к преимуществам одного политического строя над другим, а я по большей части молчала, попивая кофе, отчаявшись уже уследить за потоком сознания пенсионеров. Время плавно и едва заметно текло ленивой рекой…