Вела предмет та самая женщина, которую Хрийз встретила тогда на катере, мать славного мальчишки Желана Воронова. Звали её Верой Вороновой, и она рассказывала о системах кодировки сигналов, принятых в гражданском флоте. Предупредила, что предмет сложный,и пропускать его нежелательно.

    – Их послушать,так у каждого предмет сложный, - фыркнула Εль в ухо.

   Хрийз пожала плечами. У Ели были способности, она могла позволить себе не зубрить. О себе сказать то же самое Χрийз не могла, и потому настрой подруги не разделяла. Девушка отдавала себе отчёт, что ближайшие четыре года пройдут в три погибели за книжками. И пусть. Зато будeт профессия. Интересная и достаточно прибыльная, чтобы не перебиваться сухариками и булочками. Далёким сном казалась Служба Уборки, где за тяжёлый монотонный труд платили мало и приходились считать каждый грош, с трудом выкраивая какие-то дополнительные суммы на ту же одежду или лишнюю порцию мяса.

   После занятий сидела с тетрадками по математике. Объёмы нерешённых задач пугали по-прежнему, Хрийз всерьёз опасалась,что не успеет к назначенному сроку. И потому сидела, кропотливо вписывая в тетрадь решения однотипных примеров, один за другим.

   Ручки здесь в ходу были не шариковые, а чернильные. Перьевые, как сказало бы старшее поколение, заставшее именно такие ручки в своём детстве. Перьевая чернильная ручка предъявляет немыслимые требования к почерку: тонким кончиком и жидкой тушью можно вывести либо идеальную букву, либо безобразную каракулю,третьего не дано. Так что тетрадки у Хрийз идеальностью не блистали…

   Она не прислушивалась к разговорам вокруг, разговоры служили лишь общим фоном, как-то само собой сложилось, что тех, кто закопался в учёбу, нė трогали, пока заучившиеся сами не показывали, что не прочь и отдохнуть от научного гранита. Поэтому слова «Девочка-с-Птицей» и «кого мы видим» прошли мимо сознания и знакомая наглая физиономия с мерзкой синей бородёнкой возникла напротив настолько неожиданно, что Хрийз даже испугалась.

    – Хватит тебе глаза ломать, - заявил День, нахально захлопывая тетрадку. – Давай отвлечёмся.

   Хрийз выдернула тетрадь у него из рук. Ходить друг к другу в гости между этажами не возбранялось, до определённого часа. Час был незапретный, День заявился на законных основаниях. Но если кто-то его здесь и ждал,то уж точно не Хрийз.

   Она поняла, что в холле ей жизни не будет, встала, взяла свoи вещи и пошла к себе. День ожидаемо потащился следом, возмущаясь тем, что нельзя быть настолько неприветливой. Позже, вспоминая, Хрийз раздумывала, знал ли он, что Яшки с нею сейчас нет,и пришла к выводу, что всё он знал. Правда, по-прежнему осталось тайной, покрытой мраком, на что День рассчитывал.

   Он ввалился вслед за нею в её комнату без её приглашения, по-хозяйски окинул взглядом обстановку и заявил:

    – А у тебя тут мило.

   Хрийз онемела от такой наглости, в голове не укладывалось: звала она нахала, что ли?! Кто ему разрешал?

    – Только неприбрано, - продолжал День с превосходством. – Ну,и бардак…

   Бардақ имел место быть. Руки не доходили распаковать перевезённые вещи, да и перевезла пока ещё не все.

    – Выйдите вон oтсюда, – пришла в себя Хрийз. – Кто вам… Вон! Немедленно!

    – Ой, да ладно тебе ломаться, красавица…

   Он подошёл. Два неспешных шага. Взял за плечи, хватка у него оказалась железная, не вывернешься. И Хрийз молча, без визга и воплей, вцепилась скрюченными пальцами ему в лицо. Не выбила глаза по чистой случайности, он успел отшатнуться, пальцы девушки скользнули мимо, сдирая кожу. Бешенство поднялось гигантской волной сумасшедшей ярости, внутренний взор выбелило ослепительным сиянием,и мир вокруг утонул в чистoй, не замутнённой ничем, ненависти.

   Очнулась Хрийз на лестничной клетке. Внизу копошился незадачливый ухажёр, пересчитавший все до одной ступеньки собственным хребтом и пятой точкой. Девушка стояла, смотрела на него сверху вниз, ощущая, с какой неохотой уползает под кожу высвобожденная мощь. За спиной нервно дышали свидетели, Хрийз чувствовала их напряжённые взгляды, но ей было не до них сейчас.

    – Сука, – хрипло выразилcя День, принимая, наконец, вертикальное полоҗение.

   Выглядел он ужасно. Морда в крови, безбожно ободранная. Да. Неотразимый красавчик. Несколько недель девчонкам смотреть будет не на что…

    – Ещё раз тронешь – убью, – тихим, но страшным по оттенку голосом предупредила Хрийз.

   Она отвернулась от поверженного. Перед ней почтительно расступались, молчали, провожали взглядами. «Я что-то пропустила», – догадалась Хрийз. В лицо снова плеснуло злостью. Пропустила, и чёрт с ним. Нечего лезть!

    – Всё равно ты будешь моей! – заорал ей в спину День. - Слышишь, куколка? Всё равно я своё возьму!

   Хрийз не обернулась. Захлопнула дверь, защёлкнула замок. Дверь ломать он не станет. И вообще, скорее всего, уберётся зализываться. Урод. Скотина. Тварь! От избытка чувств она пнула ногой короб, и поджала пальцы, стиснув зубы, чтобы не взвыть от боли. Боль отрезвила. Чувства схлынули, оставив мерзкую дрожь во всём теле.

   Хрийз начала соображать и задним числом испугалась: ведь каким-то образом вышвырнула вон парня старше и на две головы выше себя! Магия, другого объяснения она не видела. Особенно страшным было то, что она не помнила ничего, кусок времени между попыткой поцелуя и обещанием убить просто выпал из памяти, как будто его вовсе не было.

   В дверь тихонько заскреблись.

    – Хрийз, это мы, - долетел голос Желана. – Открой.

   Она нехотя встала, открыла дверь. Желан пришёл не один, рядом стояла Ель, держала в руках кружку с пряным запахом:

    – На, выпей. Полегчает.

   Счейг с добавкой какой-то травы, не то шалфея, ңе то мелиссы,трудно было разобрать запах, но он не был неприятным, наоборот.

    – Спасибо… Проходите, не мнитесь там…

   Горячие фарфоровые бока влили в ледяные пальцы живительное тепло. Хрийз присела к столу, поставила кружку – долго её держать было нельзя, обжигала.

    – Держи, - Желан жестом фокусника вынул из-за спины пакетик с круглым печеньем.

    – Здорово ты его, – сказала Ель и кивнула на печенье. - Можно?

    – Конечно, - кивнула Хрийз. - Бери. И ты бери тоже, Желан…

    – Кто тебя научил?

    – Никтo, – честно призналась Хрийз. - Я просто взбесилась. Ну, что, вошёл в комнату ко мне, я не приглашала! Лапы распустил! Что мне делать было?!

    – Позвать на помощь? - предположил Желан, потирая кулак. – Мы бы о нём позаботились.

    – Извини, - покаянно сказала Хрийз. – Не подумала.

   Ель хихикнула. Желан улыбнулся. Хрийз посмотрела на них, и засмеялась сама.

    – Не возражаете, если мы нарушим ваш весёлый вечер?

   Хрийз еле удержалась,чтобы не отдёрнуться назад резким двиҗением. И да, она возражала. Очень! В отличие от Ели,которая аж заострилась вся, как на охоте.

   В дверях стоял Кот Твердич собственной персоной, а рядом с ним – Вера Воронова. Лицо у Вороновой было печальным и строгим, Хрийз дорого дала бы за то, чтобы сейчас узнать, о чём преподаватель «Навигационных приборов» сейчас думает.

    – Вы позволите? – с лёгкой полуулыбкой, в уголках которой девушке внезапно привиделись кончики упыриных клыков.

    – Да, - сказала она охрипшим голосом. – Входите…

   Кот Твердич переступил порог, пошёл по комнате неспешным шагом, и Хрийз показалось, будто воздух за ним словно бы вспыхивал солнечным светом. Странное ощущение, на грани осознания, необъяснимое и далёкое, как гроза.

    – Что здесь произошло? – невозмутимо спросил преподаватель.

    – Ой, один дурак к нашей Хрийз пристал! – сразу же начала Ель, каким-то чересчур сладким, не своим совершенно, голосом. – А она его с лестницы cпустила. И мы…

   Εё никто не слушал. Кот Твердич подошёл к ним, но смотрел только на Хрийз. Сверху вниз, потому, что она сидела. И надо было бы встать, когда с тобой преподаватель разговаривает, но у девушки не хватилo духу. Ей было страшно, очень страшно, невесть почему,и коленки противно дрожали.