Она слишком поверила в своё же собственное предположение насчёт личности пришедшего, и потому растерялась, увидев совсем другую личность, а растерявшись, впустила в квартиру. И только потом испугалась, сообразив, что такие, как доктор сТруви, просто так не приходят.

Он был вежлив. Поздоровался. Сказал, что слышал о вчерашнем…

— Вы пришли его съесть, — сказала Хрийз, стараясь встать между гостем и съежившейся в углу птицей. — А я вот… А я не дам!

— Нечего там есть, — отозвался сТруви. — А вот помочь ему не помешает.

«Знаем мы эту помощь», — подумала Хрийз. — «Как же!»

— Он умрёт от вашей помощи!

Сийг раскрыл ключв и хрипло каркнул. Хрийз замолчала сразу же, обернулась к птице. Безмолвному диалогу она ещё не научилась, поэтому спросила вслух, с удивлением и растерянностью:

— Ты уверен? Ты правда так думаешь?

— Он старше вас, Хрийзтема, — мягко сказал сТруви. — Он знает.

Старше и умнее. Да.

— Яшхрамт, — сказал сТруви птице, и добавил ещё несколько слов, звонких, как талая вода, бегущая водопадом по камням.

— Ладно, — сказала Хрийз, нервно теребя в пальцах полотенце. — Пусть. — Но тут же вскинулась снова: — Он точно не умрёт?

— Он точно не умрёт. Не беспокойтесь.

Она так и не поняла, что доктор сТруви сделал. Потому что на первый взгляд он ничего не сделал, даже не запнулся по пути в кухню. На кухне оценил рыбу и посоветовал её не отваривать, а просто перемешать в кашицу, подсказал как. И чудо свершилось. Сийг покорно проглотил приготовленное, затем поджал под себя одну лапу, смежил веки и заснул. Хрийз чувствовала наступившую перемену: друг спал, по-настоящему спал, крепким целительным сном.

— Я сейчас счейг заварю, — сказала Хрийз. — И, ну… прибраться бы…

Кухня выглядела гаражом маньяка-расчленителя и нуждалась в чистке, хотя бы поверхностной, но срочной.

— Я подожду, — согласился сТруви.

Грея руки о горячие бока кружки с крепко заваренным счейгом Хрийз гадала, зачем это Канч сТруви пришёл к ней. Неумершие не делают ничего просто так, обычные люди в этом мире — тоже. А вот сТруви взял, пришёл и помог. С чего бы? Подозрительность неприятна была ей самой, но она была, с ней ничего не получалось сделать. Поэтому Хрийз терпеливо ждала, что гость скажет. А он тихо радовался угощению и не говорил ничего. Девушке не пришло в голову, что старый упырь тоже немного скучает по их былому общению, когда Хрийз вязала ему костюм по его заказу…

— Спасибо вам, — сказала девушка наконец. — Я не знала, что делать. Я боялась, он умрёт.

— Не умрёт, — отозвался сТруви. — Но какое-то время ему будет худо. Истратил слишком много сил на полёт сюда.

— А почему он вообще прилетел? — спросила Хрийз.

сТруви пожал плечами:

— Почему сийги вообще привязываются к людям? Сами по себе они — вольные птицы, морские хищники, но иногда среди них рождаются те, кто ищет странностей. Эти не приживаются в общей стае, уходят к людям. С людьми им комфортнее. С людьми они способны пусть ограниченно, но осознавать себя, в диком же состоянии — нет; за этим и прилетают. Обычно запечатление происходит с птенцами-подростками, иногда с несколькими, но в вашем случае получилась редкость: запечатление взрослой, причём не просто взрослой, а зрелой и достаточно известной особи.

— То есть, вы его знаете, — уточнила Хрийз.

сТруви кивнул.

— Имя ему — Яшхрамт. На нашем языке — Бесстрашный. Вам повезло напополам, я бы сказал. Будь это подросток, вы бы прекрасно поладили, но вы юны, Хрийзтема, а он — нет. Как бы не подавил вас своей волей; они это могут. Печальное зрелище. Я бы посоветовал вам обратиться к целителям, пока не поздно. Они подскажут, научат, не позволят подчинению слишком далеко.

Обрадовал. Хрийз побарабанила пальцами по столу.

— С чего же он выбрал именно меня? — спросила девушка. — Я не понимаю!

— Что-то в вас его встревожило… Но он сам по себе очень необычный, даже среди сийгов. Таких больше нет.

Хрийз скосилась на угол, где спал друг. Конечно, других таких нет! Она знала это, чувствовала кожей, каждым кончиком нервов.

— А с кем он был раньше? — спросила Хрийз.

Канч сТруви улыбнулся. Девушка сразу поняла: не скажет. Внезапно она очень сильно разозлилась. Да что ж такое, вечно недоговаривают, не объясняют, смотрят искоса и со стороны, а потом ругают наивной дурочкой.

— Простите меня, пожалуйста, — сердито сказала Хрийз, — но я одного не понимаю. Вот все говорят, что я — Вязальщица, и всё такое. А сами! Вместо того, чтобы помочь, объяснить, предупредить, — стоят в сторонке и злятся на мои глупости. Вот вы тоже. Вот вы про него сказали, что он уникальный, и имя его сказали, а с кем он был до меня, не говорите. С кем-то же он точно был, иначе остался бы совсем неразумным! Как хотите, а мне обидно. Честно.

— На обиженных возят воду, — невозмутимо ответил сТруви.

Хрийз сердито промолчала.

— Становление любой личности — сложный процесс, — объяснил сТруви. — Здесь очень важно вовремя дать простор для роста, дабы не задушить на корню гиперопекой. Становление мага — процесс более сложный. За вами присматривают, Хрийзтема. Убиться по-настоящему вам не дадут. Но синяки, порезы, шишки, даже раны — это всё ваше. Кому много дано…

— Как же, — высказалась девушка, — не дадут! А тогда, с волками. Вы же сами сказали, что чуть меня не съели! Ведь съели бы!

Он снова улыбнулся.

— Не съел же.

— Но могли!

— Мог.

Хрийз только всплеснула руками, не находя от возмущения нужных слов.

— Всего не предусмотришь, — сказал сТруви. — При всём желании. Какая-то часть детей не успевает повзрослеть, и так всегда было. Тонут, разбиваются, влезают в пещеры, попадают в лавины… Но это и со взрослыми случается. С кем угодно такое может быть. И если случилось, значит, так было надо.

— Кому надо? Вам?!

— Предопределённости, — серьёзно сказал сТруви. — Мы не приносим смерть сами по себе, понимаете? Мы — проводники. Мы приходим туда, где смерть начинает совершаться, и помогаем душе совершить переход на Грань к новому рождению. Это — благо; умирать в муках, отравляя долгой агонией магический фон мира и себя самого…

Он пожал плечами, показывая своё отношение к такой неэкологичной смерти.

— А на войне? — спросила Хрийз, глядя ему в глаза.

— А на войне другие законы, — объяснил он, не отводя взгляда. — Законы войны.

Хрийз зябко поёжилась, обхватывая себя за плечи.

— Хорошо, что война окончилась, — сказала она, отводя взгляд.

— Хорошо, — согласился сТруви.

Они помолчали какое-то время.

— Ещё счейга? — предложила Хрийз.

— Не откажусь…

Она потянулась за заварником.

Серебряная птица неподвижно стояла в углу на одной лапе. Девушка чувствовала её сны как солнечный свет, катящийся утром по горному склону. Он был дома, его снова любили. Что же ещё нужно для полного счастья…

Море выплюнуло на берег последний лёд, и он медленно истаивал под яростными лучами весеннего светила. Ветер ещё дышал холодом, но голову припекало изрядно. Пришлось накинуть капюшон, поскольку шапочку от великого ума надеть не удосужилась.

Яшка — о его настоящее имя можно было сломать язык! — снялся с руки и ввинтился в синюю, разбавленную зеленоватым солнечным золотом высь. Хрийз проводила взглядом его хищный силуэт. Вокруг с избытком лежало немало крупных валунов, выкинутых морем во время штормов. Девушка присела на один из них. Камень прогрелся на солнце, сидеть было комфортно.

Млада пребывала в больнице. Яшка от всего сердца деранул её когтями. На лапах у него находились настоящие кинжалы, Хрийз уже успела их рассмотреть во всех частностях. На сгибах крыльев тоже торчало по загнутому когтю, как у летучей мыши. Острый клюв содержал не менее острые зубы. Раны получились что надо. Но навестить Младу не получилось. Она находилась под арестом, после излечения её ждал суд, и при мысли о суде тошнило заранее. Хрийз пыталась отказаться, спрашивала, что надо сделать, чтобы делопроизводство прекратилось за полным отсутствием обвинений со стороны пострадавшей. Её никто не стал слушать. Млада напала? Напала. Общественноопасным способом? Общественно опасным: холодное оружие и магия. Рецидив? Ещё какой. Штраф, поражение в правах и срок подневольных работ, пусть получит и распишется. От пяти лет.