Зато чайная пара и под стать ей небольшой заварник оказались вполне по карману. Хрийз купила не глядя, зная, что непременно пожалеет потраченной суммы, едва переступит порог своей квартирки и рассмотрит покупку внимательнее. Но, с другой стороны, придёт, скажем, Млада в гости, и какую чашку ей подать? Свою? Или ту, что облюбовал Канч сТруви? Хрийз сама к ней лишний раз старалась не прикасаться, не то, что гостю подать…

Обратный путь к Жемчужному Взморью Хрийз проспала почти весь. Устала за день, замёрзла. Хорошо, что Млада встретила на машине, как обещала. Пилить от причала три с лишним километра пешком по холоду, ветру и снегопаду удовольствие ниже среднего.

— Слушай, Млада, — сказала Хрийз, — ты так и не рассказала тогда. А как же вы тогда из-под лавины выбрались? Если, как ты сказала, Канч сТруви пришёл по ваши души и спасать вас не собирался.

Млада поёжилась. Помолчала, словно собиралась с духом. Потом сказала нехотя:

— Я ему заплатила.

— Заплати-и-ла? — не поверила Хрийз. — Чем?!

— Чем-чем, — с неудовольствием ответила Млада. — А чем неумершим платят? Кровью, конечно. На, любуйся.

Она бросила на миг управление, рывком задрала рукав, показывая шрам на запястье: несколько круглых отметин. Хрийз и раньше их видела, но думала, что это волки постарались или ещё кто. Специфика Младиной службы предполагала нечто подобное, потому шрамы не вызвали в своё время удивления.

— Я едва не откинулась потом, — пояснила Млада. — А этот пёсий сын мне переломы ещё лечил, представляешь? Лечащий врач, мать его за ногу. Конечно, лучший хирург в округе, некому заняться было больше. На ноги поставил, вот только… Я ничего не забыла и не забуду. И ему это сказала. Что, мол, благодарна, и всё такое, но всё помню.

— А он? — спросила Хрийз.

— Пожал плечами и сказал: помни, если хочешь.

— Похоже на него, — признала Хрийз. — Получается, если заплатить, то могут и не сожрать?

— Не знаю. Их не поймёшь. И проверять не советую. Приехали. Сейчас развернусь…

Машина остановилась почти у лестницы, ведущей на верхние террасы. Отсюда добежать до вожделённого покоя собственной квартирки было делом нескольких минут. Горячий душ, горячий счейг с булочками матушки Милы, тёплая постель и — спать, спать, спать. На смену послезавтра. А завтра — спать…

— Слушай, — неуверенно начала Млада. — Подожди… А вот расскажи, о чём ты с Таем на днях говорила?

Хрийз нахмурилась, не понимая. Тай — так звали Црная-младшего близкие. И за глаза — все остальные. Детское прозвище, прилепившееся поверх взрослого имени так, что с мясом не отодрать. Тай — означало 'вихорёк'. Наверное, в детстве Таачт Црнай был очень кудрявым мальчиком. Сейчас от тех кудрей мало что осталось, прямые жёсткие волосы, а с возрастом, вероятно, появится плешь, как у батюшки.

— Так о чём вы говорили? А вы говорили, я вас видела!

Хрийз с удивлением услышала в голосе подруги жёсткую нотку тяжёлой угрозы.

— Он сказал, что Здебора хочет меня увидеть, — объяснила Хрийз. — И что мне нужно пойти к ней в мастерскую, чем быстрее, тем лучше.

— Да? Только это и сказал? — неверяще спросила Млада.

— Ну да. Только это. А что?

— Ничего, — Млада заметно расслабилась. — Ничего, не бери в голову. Ну, бывай…

Хрийз выбралась из машины. Ветер тут же откинул не завязанный как следует капюшон, швырнул в лицо снегом. Хрийз торопливо перехватила завязки. Бежать недалеко, но набьётся снег в ворот, будет очень неприятно.

Девушка торопливо пошла наверх, раздумывая над глупыми вопросами Млады. Какая муха её укусила? Ладно, ну её. Сейчас домой, хлебнуть горячего и — спать, спать… Спать хочется, просто ужас как. Глаза слипаются сами. А постель мягкая, уютная, тёплый плед на ней и подушка… Мягкая подушка.

Небольшой прудик-вход в подводную часть города давно и прочно замёрз. Оттает по весне. Хрийз им всё равно не пользовалась и подозревала, что где-то внизу, в подводных коридорах, стоит заслонка, отсекающая прудик от нижних этажей. Чтобы холод не донимал. И чтобы не пролезали снизу вездесущие мальчишки…

У прудика кто-то был. Кто-то большой и страшный, и, прежде чем плеснуло в душу липким страхом узнавание, незваный гость произнёс:

— Вечер добрый, госпожа Хрийзтема.

— Вечер добрый, госпожа Хрийзтема.

Хрийз от неожиданности и испуга дёрнулась назад, споткнулась, едва не упала. Кто угодно испугается, обнаружив вечером возле своего дома незнакомый шкаф с невнятными намерениями.

— Вы! — узнала она незваного гостя, едва не упав снова, на этот раз от изумления.

Потому что перед нею стоял не кто иной, как сЧай собственной персоной. Обознаться было невозможно; он самый. Командующий боевого флота Островов. По совместительству 'судьба', напророченная Хафизой.

— Что вы здесь делаете? — вырвалось у неё помимо воли.

— А ты здесь что делаешь? — с неудовольствием и подозрением спросили у неё.

— Я-а? — от изумления Хрийз начала заикаться; каков вопрос, а? — Я здесь живу вообще-то! Вы что, берега попутали, господин командующий?

Хрийз испуганно прикусила язык в тот же миг, но опоздала. Ярость его полыхнула огнём.

— Вежливости бы тебя поучить, пигалица, — свирепо высказался он, делая шаг. — Ремнём по заднему месту. Чтобы сидеть восьмицу не могла!

Жаркая волна прошлась по телу от макушки до пяток. Что он себе позволяет?! Явился, воспитывает, командует… да кто он вообще такой?! Нет, славный парень, герой войны, высокое военное начальство и обожаемая всеми знаменитость, это да, на доброе здоровье. Но к безродной девчонке из другого мира, наёмному работнику с жемчужных плантаций, какое ему собачье дело? Ремнём, это надо же! В порыве чувств девушка положила ладонь на рукоять инициированного клинка, с которым привыкла не расставаться, и зло бросила:

— Попробуйте!

Что я делаю, метнулось в мозгу. Действующий военный, боевой маг, да просто двухметровый амбал с вот такенными кулаками! Против него любое действие — комариный писк, сомнёт и не заметит. Да, но и терпеть такое к себе отношение!

— Уймись, бешеная, — не определить, чего больше прозвучало в голосе: гнева или презрения? — Ухожу.

Чувства схлынули, стало стыдно. Как бы там ни было, сЧай не пришёл бы без серьёзной причины.

— Подождите, — торопливо сказала Хрийз. — Погодите же…

Она догнала его, схватила за руку, сама изумляясь собственной дерзости. Он посмотрел на её руку, под этим взглядом пальцы разжались сами. Но хоть остановился.

— Извините меня, пожалуйста, — сказала Хрийз. — Я… с дороги. Не ожидала никого встретить… тем более, вас… испугалась.

Острые иголочки сухого снега кололи разгорячённое лицо. Сейчас обругает снова, ну что ж. Его право. Вот прямо сейчас… Но он молчал.

— Давайте сначала? — предложила Хрийз. — Вы мне пожелали доброго вечера, а я ответила: 'Доброго вечера и вам'. Пойдёмте теперь в тепло, расскажете, какое у вас ко мне дело…

— Ты с дороги, сказала. Может быть, пойдём куда-нибудь поесть. Для начала.

— Ну уж нет! — отказалась Хрийз, воображая себе эту картину; последствия славного ужина с Канчем сТруви встали в памяти как наяву. — Там на нас все будут пялиться, и разговора не выйдет. Я… привезла с собой выпечку, голодными не останемся. Пойдёмте же.

Только закрыв дверь, она поняла, как же всё-таки замёрзла. Оттепель закончилась, вернулись холода, поистине адские. Дожить бы до весны, не вымерзнув как мамонт…

Хрийз сняла куртку, торопливо прошла в гостиную, чтобы прикрыть дверь в спальню. В спальне царил бедлам: проспала утром, спешила, не прибралась. Классика жанра: внезапный гость, раскавардашенная постель и разбросанные вещи. Ну, трусов и лифчика не видно, слава богу, они с другого края постели, вряд ли из коридора их успели заметить. Девушка свирепо отругала себя злыми словами и решила впредь убираться всегда, проспала или не проспала, лень или не лень, до последней соринки прибираться, до пылинки. Чтобы больше вот так не позориться. Что о ней этот сЧай думает? Хамку уже встречал, теперь увидел неряху…