— Что вам нужно? — спросила Хрийз, машинально отирая об одежду вспотевшие ладони.

— Вам, — он доброжелательно улыбнулся, но от этой улыбки почему-то захотелось бежать с воплями, далеко, желательно, за горизонт, — вам нужно, госпожа Хрийзтема. Понимание.

— В обмен на что? — Хрийз никак не могла понять, почему все еще разговаривает с ним вместо того, чтобы действительно бежать с воплями.

— Мне нужны услуги Вязальщицы, — объяснил он.

— Я еще ничего толком не умею…

— Да, но у вас книга аль-мастера Ясеня. Вон там. Под подушкой, если я не ошибаюсь.

Книга вправду лежала под подушкой. Дверь в маленькую спальню оставалась открытой, и несчастную подушку хорошо было видно. Равно как и уголок книги, торчавший наружу…

— Ну, нет, — ответил гость на мысли девушки, — я с ума еще не сошел, трогать вашу подушку. Приглядитесь внимательнее.

Хрийз присмотрелась, как советовали. И увидела яростное белое сияние, повторявшее очертания подушки. Да. Кто сунется туда за книгой без спросу, тот быстро пожаеет, что родился на свет.

— Не знала, что я это умею, — ошарашенно выговорила Хрийз.

— Вы многое не умеете и не знаете, вот в чем беда.

— Допустим, — согласилась Хрийз. — А с письмом что не так?

Письмо не выглядело опасным. В магическом спектре оно сияо холодноватым сиреневым светом. С подушкой не сравнить.

— Это смерть, — серьезно пояснил упырь и уточнил — Ваша смерть, госпожа Хрийзтема. Вы же понимаете, мы чувствуем такие вещи очень хорошо.

В окно ударило порывом ветра, потекли по стеклу, тоненько позванивая, ледяные снежинки. Снаружи снова поднималось ненастье…

— Выбор у вас, госпожа Хрийзтема, невелик. Либо вы открываете письмо сами, со всеми последствиями. Либо его открываю я.

— А вы в любом случае внакладе не останетесь, — сказала Хрийз. — Ведь так?

Он улыбнулся, развел руками. Мол, а куда мне деваться? Рад бы, да не могу.

Умирать не хотелось совершенно. Вот совсем. Но и залезать в долги, — опять! — не хотелось тоже. А по-другому, как ни крути, не получится. "Включи мозги", — раздался в памяти сердитый голос сЧая.

— Вы говорили, услуги Вязальщицы… А какие именно и в каком объеме?

— Мне нужен костюм, — объяснил незваный гость. — Куртка, рубашка, брюки, носки и перчатки. В ваших руках получится броня.

— Вы во мне так уверены, — удивилась Хрийз. — Если не справлюсь? Я же никогда такого не делала!

— Я видел ваше рукоделие у моего младшего. Впечатляет, знаете ли. Я встречал Вязальщиков раньше, знаю, на что они способны, даже самые юные и необученные, так что, — да. Я в вас верю, госпожа Хрийзтема.

— Спасибо на добром слове, — пробормотала Хрийз, сдаваясь. — Открывайте письмо.

Свиток вспыхнул сиреневым в оранжевых руках моревича, дохнуло привычной уже, возникавшей при любых проявлениях магии жутью.

— Что там? — с любопытством спросила Хрийз.

— Должен сказать, — произнес он, — что вы, живые, не тех упырями называете. Мы, неумершие, если хотите знать, вообще пушистые зайчики по сравнению с незаконнорожденными личностями из администрации магического контроля. Вот где настоящие упыри! Душу высосут, не поморщившись. Ну, примерно это я и предполагал, почему и явился… Читайте сами. Смелее, опасности уже нет.

Хрийз осторожно взяла тонкий лист, стала читать. Медленно, разбирая по буквам каждое слово, с трудом вникая в смысл написанного. Надо заняться грамотой, надо. Иначе так и останешься необразованной дурой, вкалывающей на сортировке жемчуга!

Письмо сухим канцелярским языком сообщало, что госпожа Хрийзтема (имя прочиталось сложным образом) в такой-то день такого-то года превысила предел магической самообороны (вот так даже!), вследствие чего была уничтожены особи вида береговой волк обыкновенный общим числом… тут Хрийз протёрла вновь обретённые глаза и перечитала снова, — общим числом тридцать восемь голов… Тридцать восемь!

Тридцать восемь злобных, голодных, возможно, даже бешеных зверюг. Ага, и это ж местное 'тридцать восемь', в восемнадцатиричиной системе счисления… То есть, три умножь на восемнадцать и прибавь восемь, сколько это в итоге… Костей не осталось бы! Ни единой косточки, ничего. Хрийз зябко поёжилась: кожа взялась мурашками запоздалого страха.

Вовремя с ней приступ магии случился, ничего не скажешь. Очень вовремя.

Она вернулась к документу. Документ сухо сообщал, что волчьи шкуры, прошедшие первичную обработку, прилагаются. Вот значит, что содержали эти странные короба! Шкуры. Тридцать восемь минус десять. Десять взяла себе Служба Уборки, за работу по тщательному очищению места действия. Помимо волков, вследствие халатного небрежения госпожи Хрийзтемы полностью погибла вся живность в границах сферы радиусом в полторы версты. Сколько это, верста? Километр? Рыбы, водоросли, моллюски, птицы… список прилагается. Про третичей ни слова, ну кто бы сомневался. сЧай же сказал, что это секрет.

Суд княжеский принял во внимание (господи, ещё и суд был?!!)… принял во внимание молодость и необучённость означенной Хрийзтемы, ранее не привлекавшейся за нарушения магического правопорядка. Поэтому приговор ограничивается строгим выговором и выплатой административного штрафа в размере… В каком именно размере Хрийз не сумела разобрать.

— Упыри, как они есть, — объяснил господин сТруви, отвечая на ее взгляд. — Размер штрафа превысил ваш жизненный резерв. За магию платят магией; вы бы умерли сейчас от этого взыскания.

— Вы уплатили взыскание вместо меня? — неуверенно спросила Хрийз. — Я теперь должна вам?

Он улыбнулся, не размыкая губ:

— Верно. Но я вас не обижу, в отличие от этих… ведь я уже сказал, как именно вы вернете мне свой долг.

Перед гьазами внезапно все поплыло, коленки ослабели. Хрийз обессиленно опустилась на ближайший ящик, закрыла глаза, пережидая приступ.

— Вы меня простите, — с трудом сказала она. — Я что-то расклеилась совсем…

— Неудивительно… Вы еще не вполне здоровы, госпожа Хрийзтема.

— Не надо этих госпожей, — слабо попросила она. — Пожалуйста…

Ящик оказался слишком твердым, края — острыми. В ушах зашумело, сознание начало проваливаться куда-то во тьму.

— Вы позволите? — и, не дожидаясь разрешения, на виски легли чужие ладони.

Тьма разошлась, уступая волне теплой магии, в глазах посветлело. Головная боль сгинула куда-то и не вернулась.

— Спасибо, — искренне выговорила Хрийз.

— Не за что; это моя работа. Однако у вас в доме, извините, шаром покати, не из чего даже счейг заварить. Пойдемте со мной, вам необходимо поесть как следцет. За ужином и договорим.

Хрийз почти сразу пожалела, что согласилась на ужин в компании господина сТруви. Он ожидаемо повёл её не в обычную столовую, которых в рабочем городке имелось штук восемь на выбор, а под погодный купол (верхнюю одежду пришлось оставить на входе, в специальном, предназначенном для такого хранения, домике), в серьёзное заведение. Посетители при их появлении испарились мгновенно. Персонал испариться не мог, и потому спасался в спокойной вежливости. Хрийз поневоле задумалась, а как она сама бы в такой ситуации? Улыбаться тому, кого боишься до судорог, кого ненавидишь даже… Нет, она бы не смогла.

— Так везде? — тихо спросила она у своего спутника.

— Почти, — отозвался тот. — Если ауру не прятать. Но здесь прятать что-либо бессмысленно: меня знают в лицо слишком хорошо. Знают, кто я. А не так давно узнали и моего младшего…

— Я слышала, — осторожно выговорила Хрийз, — кто-то неудачно пошутил…

— Так говорят? — с любопытством спросил сТруви. — Это интересно. А что говорят ещё?

— Ну… — Хрийз пожалела, что начала тему, теперь приходилось отвечать, и как бы Младу не спалить ещё, кто его знает, чем этот разговор Младе отзовётся. — Мне говорили, что надо было отшутиться в ответ и послать, всего лишь…

— То есть, вы считаете злые шутки нормой, госпожа Хрийзтема?