— Млада, — тихо подсказала Хрийз.

— Да, Млада. Пусть займётся. Что? Спрашивайте.

— Зачем? — удивлённо спросила девушка. — Я драться не умею вообще. Какой из меня… и вообще, я же девушка. Зачем?

Эрм внимательно смотрел на неё, серьёзно и вдумчиво. Как на червяка в микроскоп, пришло внезапное сравнение.

— А, понял, — сказал он наконец. — Вы, наверное, полагаете, что в Потерянных Землях пасутся розовые пони. Напрасно. Даже если эти пони на самом деле розовые, стрелять по ним лучше с упора ещё на подходе. Для чего нужен какой-никакой навык, иначе жестоко промахнётесь и вас без стеснения затопчут насмерть; я такое уже видел.

— В-вы хотите сказать, что война возможна? — заикаясь, спросила Хрийз, уловив за насмешкою суровую правду.

— Возможна? — Эрм поставил брови удивлённым домиком. — Неизбежна, я бы сказал. Именно сейчас. Пока их старшие ещё способны держать в узде подрастающую молодёжь, которой утраченный Третерумк перестал являться даже во снах.

— Война — это ужасно, — искренне сказала Хрийз. — Лучше бы её не было!

— Возможно, — согласился Эрм. — Возможно, лучше и так. Но война — будет, нравится это нам или нет; к ней надо быть готовым. Чтобы не проиграть бой в первые же минуты сражения… Вы читали дневники моей Фиалки?

Его Фиалка. Он так говорил о нейЛюбил её до сих пор. Не оглядываясь, не принимая во внимание, что, по сути, она неумершая. Упырь. Кровосос. Вампир. Как Ненаш, как Мальграш. Даже и до сих пор читалась в его голосе боль утраты. Через столько лет…

— Я… не до конца пока прочла ещё, — честно ответила Хрийз.

— Постарайтесь прочесть. Поймёте лучше то, о чём говорю.

Над морем с резкими криками прошла эскадрилья серебристо-белых птеродактилей, развернулась, распалась на отдельные истребители. Морские летуны с размаху вонзались в волны, чтобы выскочить наверх с блестящей на солнце рыбой в пасти. Гвалт поднялся страшный.

— Пойдёмте, — сказал Эрм, беря девушку под локоть. — Провожу…

Хрийз не посмела возразить.

Эрм довёл её до центральной парковой арки, за которой начиналось защищённое магией погодного полога тёплое лето, простился и ушёл. Хрийз смотрела ему вслед какое-то время, поневоле ожидая, что он сейчас исчезнет, растворится в воздухе, как Ненаш когда-то. Или откроет портал. Или выкинет ещё какой-нибудь магический спецэффект. А вот ничего подобного: шёл, как все ходят. Свернул в сторону, скрылся за деревьями…

Хрийз вздохнула и поплелась к себе. Поплутала немного по внутреннему кварталу, потому как забыла, откуда именно вышла, но потом разобралась.

Внутренний дворик был здесь совсем небольшим, и в маленьком пруду не плавали кистепёрые рыбы, а из растений были только маленькие пушистые сосенки в кадках и гвоздики-бархатцы вдоль дорожки.

А на одной из лавочек сидела Хафиза Малкинична. Как-то так сидела, что по спине сами собой потекли ледяные мураши.

— Хафиза Малкинична, — осторожно окликнула целительницу Хрийз. — Что с вами?

Она открыла глаза, внимательно присмотрелась к девушке, узнала, сказала тускло:

— Что со мной? Ничего. Всё в порядке…

Врёт, поняла Хрийз. Ничего не в порядке. Она что-то про истощение говорила, когда озвучивала начальный диагноз, похоже, это самое истощение случилось и с нею. Только в разы сильнее и страшнее. Знать бы ещё, с чего.

Внезапно Хрийз поняла, что же не так. В толстых синих косах Малкиничны появились чёрные пряди. Покрасила? Отчего тогда только наполовину… Ах, ты ж, чёрт! В полном смятении Хрийз осознала, что эта чернота — не краска, а седина на местный манер. В сочетании с потерянным видом…

— Хафиза Малкинична! — испуганно воскликнула Хрийз. — Вам плохо? Вам помочь?

— Чем ты мне поможешь… — вяло отмахнулась она. — Иди лучше, оставь меня в покое. Я тут посижу ещё немного… и тоже пойду… потом пойду.

Она подтянула на лавочку ноги, обхватила колени руками и съёжилась. Сразу стало видно, какая она на самом деле маленькая и тоненькая, чтобы не сказать, тощая.

— Магическая составляющая твоего контракта, — медленно выговорила Хафиза Малкинична, — погашена. Осталась только материальная часть; ты хотела заработать. Заработаешь. Но Неба ради, через год, когда станешь выбирать себе учёбу или работу, приди ко мне за советом! Чтобы не пришлось… снова…

'Это всё из за меня, вломилась в сознание жуткая мысль. Это из-за меня ей так плохо'. Хрийз давно уже поняла, что с контрактом на работу по сбору жемчуга не всё просто. И Ненаш говорил, и Эрм со старым Црнаем поссорился, и вообще… Теперь ещё и Хафиза!

— Не льсти себе, — тихо сказала Малкинична, не открывая глаз. — Твой случай просто привлёк моё внимание к… другому случаю. Я самонадеянно решила, что справлюсь одна, и вот, не совладала, как видишь. Бывает. Пройдёт…

— Видели бы вы себя в зеркало, — угрюмо буркнула Хрийз. — Пройдёт… как же… Вы ведь даже гаркнуть на меня как следует не в состоянии сейчас!

Целительница чуть усмехнулась, и не ответила. Вот когда стало совсем страшно! А что если Хафиза умрёт, вот прямо сейчас? Вид у неё был… Хотелось орать от отчаяния: Хрийз не знала, что в таких случаях делать, и как позвать тех, кто знает, а самое главное, рядом будто включился невидимый будильник с обратным отсчётом. Время уходило, время, в течение которого ещё можно было что-то сделать, оно уходило. Бежать с воплями и истошно звать на помощь означало спустить последние минуты в унитаз. Надо было действовать здесь и сейчас, но как?!

Хрийз коснулась ладонью руки Малкиничны. Кожу обожгло ледяным холодом. Магия? Показалось?

В воздухе возникла жемчужная рябь, разошлась, раскрывая портал. Из него появилась Сихар, с недовольным вопросом:

— В чём дело? Что здесь происхо…

И увидела, что именно. Сразу оказалась рядом с Хафизой, обняла её, как маленькую. А Хрийз почувствовала, каждой клеточкой ощутила, упругую волну магии, изошедшую от госпожи Црнаяш.

— Иди, милая, — сказала девушке Сихар. — Иди. Ты тут ничем не поможешь, помешаешь только.

— С ней… всё будет хорошо? — тревожно спросила Хрийз.

— Да. Я вовремя. Всё будет хорошо, милая. Иди…

Хрийз ушла. Вернулась в свою палату, долго не находила себе места. Затем бросилась на постель, не раздеваясь, скрутилась в позу эмбриона и тихо, отчаянно заплакала.

Падал снег. Первый снег в этом году, мокрый, мелкий, переходящий временами то в моросящий дождь, то, после кратковременного падения температуры, в в снежный ливень. Жемчужные поля спешно готовили к долгой зимовке; работы не убавлялось. Хрийз работала по новому графику, и потому уже не выматывалась так, как раньше. Но работа всё равно легче не стала. Жемчужницы массово залегали в зимнюю спячку. Они стали вялыми, апатичными, заторможенными. Зато их симбионты-бочонки проснулись, как следует. Наступало их время. Хрийз, как самая неопытная из всех, регулярно получала звездюлей от этих тварек. Раслин не спасал.

Какая-то вывернутая здесь магия: вроде бы она у тебя есть и вроде бы ты имеешь полное право ею пользоваться без нареканий со стороны княжеского патруля, но с жемчужницыным паразитом не справляешься. Не справляешься и всё. Хоть головой о камень бейся!

Таачт Црнай опять выволакивал с жемчужного поля на своём горбу. Помог гидрокостюм расстегнуть.

— Будь же ты повнимательнее, — сказал Таачт. — Сколько можно подставляться?

— Не знаю, — расплакалась Хрийз. — Не знаю я!

— Пойдём, провожу на берег. Пойдём, не возражай, несчастье ты ходячее.

На берегу поймала злобный взгляд Млады, явившейся встречать. Брошенный вскользь, почти сразу же потушенный, но он был, и Хрийз гадала, что это могло значить. С Младой вообще как-то отношения испортились. На прямые вопросы в чём дело. Млада отмалчивалась или сердито высказывалась в духе: не твоё дело. Как же не моё, обиженно думала Хрийз. Ещё как моё! Но откровенного разговора пока не получалось совсем…

Хрийз возвращалась из галантерейной лавки, где купила непромокаемую пряжу, несколько разноразмерны крючков для вязания и коробочки с деревянными украшениями в виде рыбок. Погода портилась, юбка с непромокаемым подолом пришлась бы кстати. Деревянных рыбок можно было вшить в концы пояска или украсить ими швы или просто браслетик на руку сплести, — это Хрийз ещё толком не решила.