«Вот видишь, – сказала я. – Ничего с ними не случилось».

«Не благодаря тебе».

Унус сидел, привалившись к стене, и наблюдал за нами из-под полуприкрытых век.

– Ты цел? – Кайса рванула к нему и резко бросила нас на колени. – Чего они от тебя хотят?

– Не знаю, – произнес Яконо, когда Унус не ответил. – Но у нас все хорошо. Ему задавали много вопросов, а мной почти не интересовались. Возможно, потому что я сказал, что убивать людей – моя работа.

– Как, надо думать, и их, – проворчала я, пока Кайса высматривала на лице Унуса следы жестокого обращения. Он выглядел вполне сносно, никаких ссадин, кроме темного пятна на лбу в том месте, куда я попала рукоятью ножа.

– Унус или Дуос?

Он поднял мертвенный взгляд, без слов упрекая нас за этот вопрос. Но Кайса не отставала, и он наконец вздохнул.

– Унус. Я ни разу его не чувствовал с тех пор, как мы сюда попали. – Унус пожал плечами, рубаха шаркнула о шершавую стену. – Здесь, как ни странно, для меня самое безопасное место.

Яконо, наблюдавший сквозь темное окошко за лагерем, невесело рассмеялся.

– Может, сейчас и так, но не думаю, что их снисходительность продлится долго. А пока они нас не выпустят, мы здесь застряли.

– Так, похоже, и есть. – Я встала и присоединилась к нему у окна. – Шансы довольно скверные, хотя у тебя все же больше, чем у меня.

– Если дело дойдет до драки, это будет не из-за нас, а из-за него. – Яконо мотнул головой в сторону Унуса. – Редко доводилось видеть такую враждебность. Не знаю, что им сделал он или его братья, но наверняка что-то очень плохое.

– Использовали левантийцев, чтобы без риска попасть в Мейлян, и нарушили обещание освободить, – ровным тоном произнес из угла Унус. – Убили одного их переводчика. Проникли в голову их предводителю и настроили его против остальных. Лишили их шанса обрести здесь дом. Напали на них в Когахейре. Выкололи глаз их капитану.

Из-за безэмоционального тона этот список казался еще ужаснее.

– Да уж, – вздохнула я. – Им и правда есть за что тебя ненавидеть.

Он не улыбнулся.

– Кассандра, – сказал Яконо. Мое имя так красиво звучало в его устах. – Как ты оказалась здесь?

– Я… – Я не могла посмотреть ему в глаза. – Я пришла с императрицей Мико.

– Так и думал, что поэтому ты сбежала, – совсем просто произнес он, пробуждая чувство вины, которой я не испытывала, предавая Кайсу. Легче было бы, если бы он разозлился. – Рад, что ты нашла ее, но почему она здесь?

– Я едва не опоздала. Одного из ее свиты ранили на дороге, и они пришли сюда за помощью.

– К счастью для нас, – без единой нотки сарказма произнес Яконо.

Раздавшийся в лагере крик избавил меня от дальнейшего погружения в чувство вины, и я подалась ближе к окну. Перед дверью, столпившись, шептались караульные, что-то явно происходило. Где-то там была и Мико, но собравшаяся толпа полностью состояла из левантийцев, их внимание было направлено на взывающую к ним женщину.

– Впечатляет, как высоко левантийцы ценят правила и иерархию своего общества, – заметил стоящий у окна Яконо. Его присутствие согревало меня. – Я видел нечто подобное только в церковных общинах.

– Ты хочешь сказать, что быть левантийцем – это религия?

– Нет, они не превозносят значимость высших сил, они высоко ценят себя и свой образ жизни.

Женщина снаружи заговорила, и левантийцы забеспокоились. Ропот нарастал как прилив, многие переглядывались, словно не могли поверить своим ушам.

– Что происходит?

Яконо покачал головой.

– Понятия не имею. Я никогда не изучал левантийский, а мой разговорный корунский не слишком хорош.

Ну конечно, он знает корунский, а мне неизвестно даже то, где на этом языке говорят. Появилось ощущение, что он не просто лучше меня в своем деле, а превосходит вообще во всем. Нахмурившись, я выглянула в окно.

Речь оборвалась так же резко, как и началась, и последние слова потонули в ночной темноте. В напряженном молчании казалось, что сейчас кто-нибудь закричит и выхватит клинок. Но вместо этого кто-то из задних рядов толпы развернулся и пошел прочь. А за ним последовали другие. Ничего не говоря, они просто один за другим отделялись от группы, чтобы в мрачном молчании вернуться к своим делам.

Кто-то шагнул ко мне, я резко повернулась и едва успела отвести занесенный кулак, чтобы не ударить Унуса в лицо.

– Никогда не подкрадывайся вот так к девушке, – сказала я с бешено колотящимся сердцем.

– Они разделились, – сказал Унус, словно не замечая моего возмущения. – К сожалению. Они хотят моей смерти, но их предводителю, капитану Раху э’Торину, я нужен живым, чтобы больше узнать о происходящем в степях. А его охотница Лашак только что сообщила, что они не смогут мне отомстить, зато скоро вернутся домой. Это вызвало много… смешанных чувств.

– Значит, все это из-за тебя? – с укором поинтересовалась я.

Унус вздохнул.

– Да. И нет. Думаю, дело еще и в их прежнем предводителе Гидеоне, но все мысли… путаются. Шумно. И… очень больно.

– Нужно выбираться отсюда, – сказал Яконо, наблюдая, как сборище рассыпается на мелкие переговаривающиеся группы. – Раз они так злы на тебя, это в любой момент может обернуться и против нас, что бы там их главный ни говорил.

– А кто только что восхищался какими-то там их правилами? – поинтересовалась я.

– Они могут иметь высокоорганизованное сообщество и при этом желание убить нас, Кассандра. Это не взаимоисключающие понятия. – Он внезапно отступил от окна и напрягся. – Кто-то идет.

Возле двери послышались голоса левантийцев, а потом вошел переводчик. В сопровождении воинов с обеих сторон он выглядел поистине самым нелевантийским левантийцем, какого я когда-либо видела. И не только из-за длинных волос – его хрупкая фигура явно не знала тяжелой работы. Кроме того, в нем не было твердости и уверенности, он устало вздыхал, поза выдавала надежду, что никто на него не посмотрит.

– Капитан Рах хочет еще раз допросить доминуса Виллиуса, – сказал он, обращаясь больше к Яконо, чем к Унусу. – Гарантирует, что вернет его в целости и сохранности. Ты останешься здесь.

– Что насчет меня?

Молодой левантиец скользнул по мне взглядом, поднял брови, но при этом умудрился сохранить скучающий вид.

– Я не знаю, кто ты, и мне всё равно, но он идет с ними. – Он указал на Лео, и его вооруженные спутники выступили вперед. – А убийца останется.

Сказав это, он развернулся и вышел в ночной сумрак. Яконо принял боевую стойку в готовности действовать, но я положила руку ему на плечо.

– Не надо, – сказала я. – Я пойду с ним. А ты оставайся здесь.

У него не было времени возразить. Покорившись своей судьбе, Унус уже направлялся к двери, и я поспешила за ним. Переводчик с усталым видом дожидался снаружи, выражение его лица «поскорей бы покончить со всем этим дерьмом» было хорошо мне знакомо.

– Лучше тебе ни во что не вмешиваться, – сказал он. – Они все немного раздражены.

– До тех пор, пока вы его не трогаете, – ответила Кайса, балансируя на краю моего сознания.

Не ответив, молодой человек повел нас к костру в центре лагеря. Большинство левантийцев разошлись, но недостаточно далеко, чтобы мы могли чувствовать себя в безопасности. Из тени в спину Унусу смотрели настороженные глаза.

Стоящий возле костра капитан Рах впечатлил меня тем, что выглядел еще более изможденным, чем Тор. Костер освещал злобные гримасы на лицах его товарищей. Один указал на меня, но единственным понятным мне словом было имя Мико. Они хотя бы не собирались отрезать мне голову. По крайней мере, пока.

Они переключили внимание на Унуса. Никто не смотрел прямо на него, но капитан расспрашивал его резко и быстро, а короткие реплики Унуса вызывали еще больше вопросов. Заинтересовавшись, я обратилась к переводчику, оставшемуся поблизости.

– О чем его спрашивают?

– Ладонь хочет понять его… состояние, если можно так выразиться, – сказал Тор. – Его заявление, что он часть души и у него есть… братья по душе. Я не знаю ваших слов для этого.