– Он здесь?

Могло ли мне так повезти? Но что он тут делает? Императрица Мико с ним? Или он не успел ее спасти? Мне не понравилось, как сердце пронзили надежда и страх. Я так старался не надеяться увидеть ее снова, не думать о том вечере в купальне или ночи рядом с ней в гостинице.

– Кто он? – спросил Амун, когда солдаты снова жестами пригласили, а скорее даже потребовали следовать за ними.

– Он… что-то вроде заместителя императрицы. Гидеон держал его в темнице в Мейляне, а я выпустил, так что он у меня в долгу.

– И чтобы отплатить, он даст нам кров и еду или с улыбкой засадит тебе кинжал под ребро?

Я посмотрел на Амуна.

– Зря ты заронил мне в голову эту мысль. Надеюсь, что первое. Я помог и императрице в трудные времена, и мне хочется верить, что они не собираются начинять нас стрелами.

– А ты время даром не терял.

Просто утверждение, но я уловил пренебрежение в голосе и понадеялся, что мне показалось.

– Да, не терял время, заводя друзей и врагов, где не надо. Ладно, помоги мне сесть на лошадь. Как минимум министр не даст другим левантийцам разорвать нас на части.

– Если нас не разорвут на части кисианцы. В таком состоянии ты, наверное, упадешь, если попытаешься драться, да и я не в лучшей форме.

Кисианцы с луками в руках выжидающе смотрели на нас. Те, что сидели на деревьях, казались ястребами, готовыми к атаке.

– Не думаю, что у нас есть выбор, – сказал я.

– Похоже, здесь всегда так. – Крякнув от усилия, Амун помог мне взобраться в седло, и, кивнув кисианцам, мы последовали за ними в лес.

Кисианцев оказалось гораздо больше, чем я ожидал увидеть в таком труднодоступном, забытом богами месте, – разношерстное сборище людей в разных мундирах. Еще более удивительным стало присутствие Тора. Он разговаривал с министром Мансином в стороне от групп настороженных солдат и их командиров, ожидающих приказов. У их ног лежала карта, и напряженный разговор прекратился только при нашем приближении.

– Рах, Амун, – безо всякого удивления или интереса сказал Тор. – Вы разделились с остальными?

– Нет. Эзма объявила кутум и бросила меня умирать.

Слишком долгая выдалась ночка, чтобы пытаться как-то смягчить правду.

– Что?! – его потрясенный вопрос привлек внимание некоторых кисианцев. Вопреки невозмутимому выражению лица взгляд министра Мансина метался между нами. – Амун?

Остановив лошадь, Амун скрестил руки на груди.

– Думаешь, он лжет?

– Что? Нет. – Тор поморщился. – Вот дерьмо.

– Да, дерьмо, – согласился Амун. За меня так давно никто не вступался, что я уже и забыл, как это бывает. – А где был ты?

– Здесь, конечно. Я пытался добраться до Когахейры, но…

Министр Мансин указал на нас, требуя ответов. Человек, которого я в последний раз видел выходящим из дворцового подземелья, не улыбался. Он будто даже не знал, как это делается, но и не хмурился, и не приказывал солдатам прогнать нас. Для начала неплохо. И он помнил меня.

– Рах э'Торин, – сказал он, получив ответ от Тора.

– Министр Мансин.

Амун начал спешиваться. Я жаждал выпрыгнуть из седла, устав от езды не меньше, чем лошадь, но не хотел показаться слабым перед человеком, с которым предстояло торговаться, так что остался на месте и смотрел на него сверху вниз.

– Мы не желаем зла ни тебе, ни твоим солдатам, – начал я, хотя больше всего хотел спросить, помог ли он императрице Мико и все ли с ней в порядке.

В этот раз министр выглядел более здоровым, но таким же уставшим, с темными кругами под глазами. Он смерил меня взглядом, задержавшись на раненой ноге.

– Ты ранен, – перевел Тор.

– Да. Моими же соплеменниками.

Его лицо не дрогнуло.

– Что ты здесь делаешь? – Тору удалось скопировать тон министра. – Ты один?

– Вдвоем с Амуном. Мы пытаемся не погибнуть. А ты что здесь делаешь?

Он не мигая смотрел на меня.

– В святилище твои люди, – перевел Тор. – Много. Мы проходили мимо и остановились посмотреть, несут ли они для нас опасность.

– Заклинательница Эзма? – спросил я Тора, и он кивнул в ответ.

– Я как раз объяснял, что они не причинят кисианцам зла, если их не трогать. – Тор посмотрел на Мансина, который что-то сказал, и добавил: – Министр хочет знать, принадлежишь ли ты к группе из святилища.

– Если он имеет в виду дезертиров, скажи ему, что нет. Мы с их предводительницей разошлись во мнениях по фундаментальному вопросу.

– Просвети меня, что за фундаментальный вопрос? – спросил министр.

– Мое существование в этом мире.

Его брови поднялись. В любое другое время я обрадовался бы такой реакции, но сейчас тело было налито усталостью и болью, а в ухе ныло, будто кто-то воткнул туда палку.

– Он желает знать, чего ты хочешь, – сказал Тор. – Он очень занят.

– Чего хочу? Нас сюда притащили его люди, мы не сами пришли. Мы хотим безопасности. И отдыха.

– И еды, – вставил Амун. – Я бы сейчас целого оленя съел.

– Если я уговорю его отпустить вас, вы отправитесь в Когахейру?

– Когахейру? – удивился Амун. – С чего бы нам лезть из одного змеиного гнезда в другое?

Тор бросил на меня быстрый взгляд. Догадался о моих намерениях? Подслушал, как я умолял Йитти отправиться на помощь Гидеону? Или просто надеялся, что я передам сообщение Дишиве?

Амун и Тор вопросительно смотрели на меня, министр Мансин помрачнел, и кисианцы начали волноваться.

– Я еще не решил, что делать, – сказал я. Меньше всего сейчас мне хотелось говорить о Гидеоне. – В данный момент я просто хочу не…

– Министр! – Вниз по склону мчался кисианец, едва не падая от спешки. Из-под его ног во все стороны разлеталась листва. – Министр!

Он остановился, тяжело дыша и указывая вверх по склону, затем приблизился. Мы с Амуном могли только наблюдать за отсутствием реакции на лицах кисианцев и ждать, когда Тор расскажет, что происходит. Мне не нравилось зависеть от него, и я постарался скрыть нетерпение.

– Это просто смешно, – буркнул Амун. – Лучше бы мы рискнули выйти против стрел.

Тор сердито посмотрел на него, пока кисианцы что-то говорили.

– Похоже, левантийцы Гидеона нагнали дезертиров Эзмы. Этот человек говорит, что приближаются еще левантийцы, много. Он говорит, что люди в святилище готовятся к бою, и не понимает почему.

– Дерьмо, – выругался Амун.

Сколько раз это слово уже произносилось сегодня, а ведь еще даже не полдень.

Эзма объявила кутум, но остальные левантийцы хотели лишь мира, хотели вернуться домой, и от мысли, что они погибнут здесь, в чужом краю, мне стало дурно. Так не должно быть. Конечно, Гидеон не этого хотел. Он хотел построить своим людям новый дом, а не похоронить их.

Министр Мансин нетерпеливо наблюдал за нами.

– Зачем левантийцам сражаться с другими левантийцами?

– Потому что мы не едины и никогда не были, – сказал я и помедлил, давая Тору время перевести. – Мы принадлежим к разным гуртам и не привыкли принимать приказы от человека не из нашего гурта, это не в наших обычаях. Я с радостью преподам тебе урок истории в более подходящее время, но если мы сейчас не пошевелимся, по обеим сторонам холма будет лежать множество мертвых левантийцев, и все равно их останется достаточно, чтобы ты пожалел, что вообще здесь остановился.

Я перевел взгляд с Тора на Амуна.

– У меня идея.

– Ну, началось, – закатил глаза Тор. – И кого мы спасаем на этот раз?

– Всех, кого сможем.

– Мы можем сразиться с теми, кто останется, – сказал министр Мансин и гневно воззрился на расхохотавшегося Амуна.

– Но ты этого не хочешь, – сказал я. Больше утверждение, чем вопрос. – Может, ты надеешься, что они перебьют друг друга, но этого не произойдет. Клинков Гидеона больше, чем дезертиров, и они готовы убивать. Нам нужно расколоть их.

Министр не выглядел убежденным.

– Ты думаешь, что они не знают о твоем присутствии, – продолжил я. – Думаешь, что можешь затаиться и переждать? Слишком поздно. Это левантийцы. Мы хорошие охотники и следопыты. Может, они не знают, сколько вас, но будь уверен, они знают, что вы здесь, и когда разберутся с Эзмой и ее дезертирами, примутся за вас. Так что можешь вступить с ними в бой, бежать или одолжить мне несколько лучников и позволить поговорить со своими соплеменниками.