– Нет, – сказала я. – Я не склонюсь. – Он уже готов был разразиться гневной тирадой, но я его перебила: – Я не оскверню свою честь клятвой верности императору, которому не хочу быть верна, не стану повиноваться императору, за которого не могу сражаться.

Мои слова были словно кулаками, настолько они оглушили обоих. Дзай пришел в себя первым. Сбросив личину взрослого, он обиженно уставился на меня, как ребенок, которого я помнила.

– Похоже, вы не стеснялись мне врать. Очень умно было с вашей стороны обманом заставить меня уехать, чтобы вы могли украсть мой трон. Сколько времени уже был мертв мой отец? Неужели вам не приходило в голову, что я захочу увидеться с ним, прежде…

– Он умер до вашего приезда, и если бы ваш трон не забрала я, это сделал бы светлейший Батита. И от вашего имени отдал бы половину империи без борьбы.

– Вместо того чтобы отдать ее после сражения, потеряв столько солдат.

– Я хотя бы попыталась. А он заставил бы нас сбежать, как детей.

– И поэтому вы пустили стрелу ему в голову?

– Да! И сделала бы это еще раз.

Я хотела сохранять спокойствие. Если таковы были намерения и Дзая, мы оба потерпели неудачу. Он больше не стоял прямо, а наклонился, чтобы изливать свою злость мне в лицо, а я обнажила зубы, которые обычно прятала под фальшивой улыбкой. Носи маску. Живи в маске. Стань маской.

Я перестала задерживать дыхание и выдохнула.

– Так делу не поможешь, – сказала я. – Кисии грозит полное уничтожение, а мы ссоримся как…

– Как дети? – ощетинился мальчик. – Я бы не назвал детским поведением злость на убийцу моего дяди и регента.

Я приготовилась бросить ему в лицо преступления его отца, описать сцену в тронном зале Коя, когда император Кин приказал немедленно казнить моего брата, но, хотя от ярости меня била дрожь, я промолчала. Мы с Танакой всегда говорили, что император Кин и наша матушка ослабили Кисию своей взаимной ненавистью, чем бы она ни была вызвана. Мы кивали, соглашаясь с этим, и поклялись, что не будем такими, что при нашем правлении Кисия перестанет быть слабой и разделенной. А теперь я действовала по тому же сценарию, который привел к падению империи.

Лео Виллиус был прав.

Медленный и глубокий вдох утихомирил гнев, сменившийся отвращением.

– Мы должны быть выше этого, Дзай, – сказала я и даже примирительно протянула бы руки, если бы они не были так крепко связаны. – Если мы не объединим Кисию, чтобы она сражалась как единое целое, тогда можно с тем же успехом просто отдать ее левантийскому императору, прямо сегодня.

– Объединить Кисию? – громко повторил лорд Оямада, сделав шаг вперед, чтобы вступить в разговор. – Север потерян, а юг уже един под властью нашего императора. Вы украли трон и утратили его. Вам никогда больше не позволят это повторить.

– Север потерян, только если мы готовы его отдать! Светлейший Бахайн использует левантийцев в собственных целях, но те, кто поддерживает его и сражается за левантийского императора, делают это лишь потому, что не имеют другого выхода. Или потому, что при выборе между императором-чужаком и Ц’аем они выбирают варваров.

– Значит, они изменники.

– Нет, они делают то, что считают лучшим для своих родных и людей, работающих и живущих на их землях. Император Кин подавлял всех, кто открыто поддерживал притязания на трон Отако. С какой стати они решат, что вы чем-то лучше?

У мальчика отвисла челюсть.

– Левантийцы нас атаковали!

– Нет, нас атаковали чилтейцы. Бахайн и левантийцы просто использовали и нас, и чилтейцев.

Дзай отвернулся и сделал несколько шагов взад-вперед, явно озадаченный, но лорд Оямада не сдвинулся с места и изогнул тонкие губы.

– Теперь вы оправдываете изменников и варваров-захватчиков?

– Просто говорю правду, лорд Оямада.

Тот наклонился и проревел:

– Правда в том, что перед нами изворотливая стерва Отако, которая скажет что угодно, лишь бы добиться своего. Однажды мы вас уже недооценили, но больше этого не повторится. Теперь Дзай – император Кисии и…

– Половины Кисии.

– …ему не нужна змея вроде вас…

– Половины, которая замерзает зимой и отрезана почти от всех торговых путей.

– …нашептывающая в ухо, только и ждущая подходящего момента, чтобы убить его, как убила…

– И надолго ли, по-вашему, хватит запасов продовольствия? – продолжила я, обращаясь к расхаживающему туда-сюда Дзаю, пока регент все неистовствовал.

– …светлейшего Батиту. Лучший Отако – это мертвый Отако. Император Кин…

– А чтобы пережить зиму, придется выбирать, что важнее защитить – рисовые поля или рыбацкие деревушки, своих подданных или столицу, и все это – зная, что вы войдете в историю как император, позволивший левантийцам забрать пол-империи.

– …знал, что он делает, когда…

Дзай напустился на нас обоих:

– И что, по-вашему, я должен сделать? Я могу оборонять эту границу, но не сумею победить левантийцев в сражении, тем более если их поддерживает войско светлейшего Бахайна. В Рисяне вы сами это доказали, и я не спешу повторять ваши ошибки.

– На вашем месте я сражалась бы! Заключила бы мир не с завоевателями, а со мной. Вместе мы сможем…

– Вместе? – усмехнулся Оямада. – Вот как, вместе. Так вы предлагаете союз?

– Другого пути нет.

Лорд Оямада ухмыльнулся и снова оттеснил внука, пусть тот и был императором.

– Не сомневаюсь, вы в курсе, что традиционно в таких случаях каждая сторона выкладывает что-то на стол переговоров. У нас есть солдаты, земля, деньги и продовольствие, а еще есть император с верными подданными. А что можете предложить вы, кроме запятнанной фамилии, которая здесь не в цене?

Это было все равно что выслушивать матушку. Я столько лет слушала, как она поносит Ц’ая, само рождение императора Кина, его союзников. Узурпатор, вот как его называли, генерал, ставший императором. Но простой народ его любил. Сражался за него. И до последней минуты верил, что Кин защитит от чилтейского завоевания. Насколько все изменилось бы, если бы император и императрица Кисии забыли о своих разногласиях и действовали сообща. Я не хотела выходить замуж, не хотела идти по пути жертвенного долга, этот путь уже подкосил мою мать, но мы еще могли действовать совместно. Как брат и сестра, как собирались когда-то мы с Танакой. Мы должны. Иного выхода нет.

Я встала, по-прежнему со связанными руками.

– Вы забыли, что я и Отако, и Ц’ай, – сказала я, в кои-то веки порадовавшись своему высоченному росту. – Мой род происходит из глубины времен, и даже для генералов-южан это кое-что значит. Император Кин Ц’ай Первый. Император Тянто Отако Четвертый. Император Лан Отако Третий. Император Ямато Отако. Император Цубаса Отако. Помните? Сколько из них носили фамилию Ц’ай? Если вы хотите получить Кисию обратно, я вам нужна. Я проиграла в Рисяне и могу проиграть здесь, но вместе у нас получится.

– Нам не нужна девчонка-переросток, бастард и дочь предателя, – выплюнул лорд Оямада. – Если Дзай объявит вас своей невестой, он…

– Я не предлагаю себя в жены, – сказала я, и гнев на человека, смотрящего на меня, как на букашку, разгорелся с новой силой. – Я предлагаю союз.

Дзай отвернулся, его щеки пылали. Лорд Оямада расхохотался.

– Союз! Не брак, просто союз, столь же туманный, сколь и опасный. Так что вы предлагаете? Два императора? Каждый будет править половиной империи? А когда вы выйдете замуж за другого, придется снова передавать трон? Нет. Поверить не могу, что мы вообще это обсуждаем. Император Кин правил Кисией больше тридцати лет. Народ его любил. Перед вами стоит его законный наследник, а вы разглагольствуете о союзах, когда должны склониться у его ног, умолять сохранить вам жизнь и предлагать служить ему, как он того потребует.

– Я не обесчещу себя подобными просьбами. Моя жизнь – ничто по сравнению с выживанием империи. Если бы моя смерть могла спасти Кисию, я бы с гордостью пошла к палачу.

Лорд Оямада фыркнул.

– Прекрасная речь. Ваша смерть раз и навсегда положила бы конец раздорам и метаниям, и если этого недостаточно, значит, на самом деле вы беспокоитесь не о Кисии.