Она сомневается в моей верности? Намекает, что я намеренно позволю причинить ей вред? Я не могла понять, но выдержать ее жесткий, оценивающий взгляд было трудно.

– Конечно, госпожа Сичи.

Вот и все, что я смогла произнести, и с благодарностью приняла ее кивок, на любом языке означавший, что я свободна.

Нуру, исполняя обязанности служанки госпожи Сичи, раздвинула дверь и выпустила меня в сумрачный коридор. Вместо того чтобы закрыть дверь за мной, она тоже вышла, оставив госпожу Сичи в одиночестве.

– Она не строит против нас козни, капитан, – прошептала Нуру, переходя прямо к сути. – Кого бы из кисианцев ты ни считала нашими врагами, это не она. Нам трудно это понять, но у кисианцев брак означает, что она окажется полностью во власти Гидеона и будет нуждаться в его защите. С женами свергнутых императоров обращаются плохо, и она не станет исключением. Помни об этом в следующий раз. Прошу тебя.

Она ушла раньше, чем я успела ответить, и ее яростные слова эхом отдавались в груди даже после того, как Нуру закрыла дверь. Мечтая побыстрее убраться из душного дома, я зашагала прочь, не оглядываясь на золотую клетку госпожи Сичи.

С тех пор как мы прибыли в Когахейру, непрестанно шел дождь, лишь изредка давая миру возможность вздохнуть, но сейчас на камнях и грязи сверкало проглянувшее сквозь тучи солнце. С крыльца я заметила у конюшни Лашак и направилась к ней, но наткнулась на Ясса.

– Капитан Дишива, – с серьезным видом сказал он.

– Ясс эн’Окча.

Я попыталась изобразить отстраненную гордость, хотя не могла вспоминать о той ночи без стыда.

Его щеки вспыхнули, он смотрел куда-то поверх моего плеча, и я поняла, что он вспомнил о том же. Несмотря на мускулистую фигуру и серьезное лицо, я добавила стыдливый румянец к списку черт, делавших его юным, вместе с дрожащей улыбкой и беспечным смехом.

Я ожидала, что после неуклюжего приветствия он сразу уйдет, и вопросительно подняла брови.

– Ты хочешь мне что-то сказать, Клинок?

– Я… как я понял, тебе не хватает Клинков для защиты императора. Хочу предложить свои услуги.

– Ты говорил об этом с капитаном Тагой?

– Да, она понимает и уважает мое желание защищать императора Гидеона и дает свое согласие.

Мне до сих пор не хватало десятка Клинков, хотя я приняла уже многих, но я надеялась восполнить их число кем-нибудь из тех, кто не вызывал у меня неловкости.

– Тогда, конечно же, я буду рада тебя принять, – сказала я, не найдя причины для отказа. – Мы размещаемся в казармах внутри поместья. Найдешь их, пройдя по главному коридору к дальней лестнице. Там должен быть Кека, мой заместитель.

– Да, капитан. Спасибо, капитан, – сложил кулаки вместе Ясс.

Я хотела уйти, но он загородил мне путь, потом снова отступил.

– Прости, капитан. Я просто хотел сказать… – Он сцепил руки за спиной, с вызывающим видом встав по стойке «смирно». – Я хотел извиниться за ту ночь. Я безмерно тебя уважаю и сожалею о своих словах.

Мне следовало бы тоже извиниться. Он дал мне прекрасную возможность загладить свою вину, но я не могла выдавить ни слова. Он подарил мне слишком хорошую возможность перевалить ответственность за свои действия, и я ухватилась за нее, как утопающая за соломинку.

– Спасибо, – сказала я, и, прежде чем он успел что-то сказать или я успела произнести еще хоть слово или задуматься на мгновение дольше, чем следовало, я кивнула и ушла, забыв, куда собиралась.

На середине двора голос Лашак вернул меня на землю:

– Ди! Не проходи мимо, мечтательница.

Я обернулась, она помахала мне и улыбнулась, когда я присоединилась к ней у главной конюшни.

– Прости, я задумалась.

– Я заметила. – Она кивнула в сторону крыльца, где мы разговаривали с Яссом. – Мальчишка тут битый час околачивался.

– Какой из него мальчишка?

Лашак пожала плечами, ковыряя в зубах.

– Для меня все Клинки в первые годы службы – дети, Ди.

– Он хочет стать одним из моих Клинков и охранять Гидеона.

– Неужели? И это все?

Я вспомнила о той ночи в стойле Итагая и сжала кулаки. Новых партнеров найти было невозможно – у меня начались благоприятные для зачатия дни, а эпайю здесь не достать. Это, помимо прочего, добавляло разочарования в странном обществе, членами которого нам предстояло стать. Они тут что, заводят детей, когда им взбредет в голову, не думая о последствиях?

Лашак положила руку на мою.

– Как ты?

От сочувствия товарищей по несчастью всегда ком вставал в горле.

– Хорошо. Все время чем-нибудь занята. Не думай об этом.

Сжав мою руку крепче, Лашак зашептала на ухо:

– Вчера я услышала, что с Йисс это тоже случилось.

Я повернулась, пытаясь найти на ее лице следы лжи. Но обнаружила лишь кривую извиняющуюся улыбку, хотя не ей следовало бы приносить извинения.

– Тем удивительнее, что она проголосовала за то, чтобы не нападать на чилтейцев, – сказала я. – Они что… всех капитанов?

– По крайней мере, всех женщин. Из мужчин я слышала только о седельных мальчишках и новичках.

Я понимающе хмыкнула, хотя на самом деле ничего не поняла. В том, чтобы деморализовать пленников, опозорив их предводителей, есть смысл, но то, что чилтейцы выбрали своей мишенью только женщин, казалось абсурдным.

Зная, что Лашак тоже не в силах ничего объяснить, я пожала плечами, в равной мере пытаясь выбросить эту мысль из головы и из разговора.

– Я сделала, что ты просила, – сказала Лашак после недолгого молчания.

Я огляделась. Из левантийцев поблизости находился только Локлан э’Яровен, мой конюх, но он напевал себе под нос, осматривая копыта своей Лейи, и не мог нас слышать.

– Да, и что?

– Учитывая угол, под которым стрела вошла в плечо Гидеона, она прилетела с северной стороны. Башня там не используется, но в нее вполне можно попасть. В том районе в основном располагаются Клинки Кара и часть Беджути, если, конечно, предполагать, что стрелял левантиец.

– Человек, напавший на него с ножом, точно левантиец.

Лашак закивала.

– Я беспокоюсь.

– Я тоже. Не уверена, что мы справимся без него.

Лашак снова согласилась, а я вспомнила слова Нуру о будущем госпожи Сичи, что ее безопасность тесно связана с успехом и выживанием Гидеона. В некотором смысле это относилось ко всем нам.

Несмотря на нападение, Гидеон продолжил расхаживать по лагерю, как любой другой левантиец. Почти любой. Он носил алую императорскую мантию и часто находился в сопровождении посыльных или своих кисианских сторонников, но по большей части все равно выглядел как наш гуртовщик.

Я предложила, чтобы его, так же как и госпожу Сичи, сопровождали мои Клинки, но он отказался, даже после того как я напомнила, что нападавший был левантийцем.

– Если я стану судить обо всех по делам одного, то скоро буду воевать с собственным народом, – сказал он. – Вели Клинкам наблюдать издалека, но я не могу быть вашим предводителем, если без них не буду в безопасности.

Через несколько дней госпожа Сичи начала делать то же самое. Впервые я ее увидела, когда болтала с Лашак за утренней чашкой поттуна. Это стало нашим маленьким ритуалом, краткой передышкой после хаоса за завтраком. Отправляясь в ссылку, Лашак припрятала целый бурдюк и с тех пор растягивала его.

Мы стояли в утреннем тумане, прислонясь к стене конюшни, с видавшими виды жестяными кружками, содержимое которых для всех выглядело бы как вода.

– А это не госпожа Сичи?

Я стояла с закрытыми глазами, наслаждаясь жжением выдохшегося поттуна на языке.

– Госпожа Сичи? – Она пересекала двор в направлении главной конюшни, рядом шла Нуру и два Клинка на шаг позади. Они до сих пор странно выглядели для меня в алых плащах, и еще более странно было ходить по пятам за дамой, будто она новорожденный жеребенок. – Да, это она.

– Я ее до сих пор толком и не видела, она все время заперта в своей комнате или в том шелковом ящике. – Лашак прищурилась. – Хм, Гидеону почти можно позавидовать.