На низком столике лежали баул в окружении кипы одежды, шкатулка с письменными принадлежностями и мешочек с огнивом.

– Вы нас покидаете, министр?

– Я не тешу себя иллюзиями, ваше высочество. Если его величество так болен, что не сможет противостоять планам светлейшего Батиты, я скоро останусь без работы. Пусть он и хочет бросить половину империи, но я знаю генералов, знаю солдат. Они не подчинятся такому приказу, и если я могу помочь им сражаться, то это мой долг.

– Его величество умер.

Я репетировала объяснения и увертки, мольбы и извинения, но под его пристальным взглядом не смогла произнести ни одно из них. Я лишь отвернулась, когда мои щеки вспыхнули.

– И давно?

– Через несколько часов после вашего ухода тем вечером.

Он отвернулся и начал расхаживать взад-вперед по циновкам. Я наблюдала за ним, сдерживая слова, которые мне хотелось выплеснуть – он пока не был готов их услышать. Если когда-либо будет. Он был прагматичен и верен империи, но мое предложение граничило с изменой.

– Это ничего не меняет, – сказал он наконец, сделав несколько кругов по комнате. – Смерть его величества отдает трон светлейшему Батите в качестве регента прин… императора Дзая.

– Нет, если Дзай не унаследует трон.

Министр остановился и пронзил меня тяжелым взглядом.

– Вот как?

– Да. Уверена, что, когда о смерти императора станет известно и прочтут его завещание, принц Дзай будет объявлен наследником. Но это необязательно.

Мое сердце колотилось так быстро, что меня затошнило.

– Такое вполне вероятно, – продолжила я, когда он не ответил, уставившись в пространство. – В мирное время он, разумеется, отдал бы трон Дзаю, но не во время войны. Меня дольше готовили. Я спасла Кину жизнь в Кое. Приехала вместе с ним. Доказала, что я преданный член его семьи. Люди в это поверят, он всегда смотрел на войну с точки зрения целесообразности. А я не избавлюсь от министра Левой руки, не брошу на произвол судьбы половину империи. Я поскачу во главе армии, как всегда делал Кин, и буду слушать советы тех, кто опытнее меня.

Он по-прежнему молчал, как будто не слышал, и я в отчаянии шагнула ближе, стиснув руки.

– У меня получится. У нас получится. Мы спасем Кисию от эгоизма Батиты и от чилтейцев. Вы просто должны мне довериться. И помочь.

Я ждала от него кивка, улыбки, слов – хоть чего-нибудь. Чего угодно. А вместо этого он снова начал ходить по комнате, и я проглотила рвоту, которая ожгла мне язык. Стоило рискнуть, придя сюда, чтобы заполучить союзника, но я уже представляла, как он кричит, вызывая гвардейцев, слышала быстрый топот их ног по коридору. Я могла сказать им, что это ложь. Сказать, что застала министра, когда он пытался покинуть свой пост. Могла сказать, что он убил императора. Что угодно, если это могло меня спасти. Отвратительно, с какой легкостью мне пришел в голову этот поток лжи, но честь никогда не сопутствует отчаянию, а мне не хотелось умирать.

Министр вдруг резко остановился перед своим открытым баулом.

– Нужно подделать документы о наследовании.

Это тоже была измена, но он не стеснялся своих слов, не боялся и был настроен решительно. У меня вырвался смешок облегчения, но Мансин снова начал расхаживать по комнате и не услышал его.

– Мы можем забрать императорскую печать из его покоев, а подпись легко подделать. Но придется привлечь и Гадокоя. У него ключи от сейфа в архиве.

– А он согласится?

– Не знаю. Он прислушается. Мы давно с ним товарищи по службе и доверяем друг другу, так что вдвоем мы, возможно, сумеем его убедить. Он никогда не принимал четкую сторону императора Кина или императрицы Ханы, он предан империи и своей работе.

Все, что казалось таким трудным, почти невозможным, растворилось от его решительности. Мне хотелось спросить, действительно ли он так уверен, но я не осмеливалась из опасения, что он передумает. Империя нуждалась во мне, а я нуждалась в нем, а потому сдержала сомнения, поклонилась и поблагодарила его:

– Я вас не разочарую.

– Ха! Такое обещание никто не в состоянии сдержать, ваше высочество, – сказал он. – Просто пообещайте, что в следующий раз, когда умрет император, вы сразу же мне сообщите.

– Когда умрет следующий император Кисии, меня не будет в живых, так что я вам не сообщу.

Министр Мансин игриво улыбнулся, и его суровые черты разгладились, так что он стал выглядеть моложе, не таким утомленным под грузом забот.

– Давайте сначала завершим это дело, оставшись в живых, ваше высочество, прежде чем делать такие смелые заявления.

– Как скажете, ваше превосходительство.

– Рекомендую вам утром навестить его величество и забрать императорскую печать. Остальное предоставьте мне.

Когда я открыла дверь в покои его величества, восходящее солнце раскинуло золотые пальцы по полу. Из-за разыгравшегося воображения и сопутствующего страха я почти не спала, изредка проваливаясь в дрему. Нас могли поймать за руку. Батита мог использовать смерть Кина против меня. Гадокой мог отказаться помогать. Но обратного пути уже не было. Давно уже не было.

– Ваше высочество?

Акио приказал принести свою циновку для сна в гардеробную его величества, продолжая притворяться, что император болен, и когда он встал, стало ясно, судя по помятой одежде, что спал он не дольше, чем я.

– Доброе утро, Акио. Как сегодня поживает ваш пациент?

Я сказала это ради гвардейцев снаружи или проходящих мимо слуг, но вместо ответа Акио скорчил гримасу и поманил меня в спальню. Император Кин лежал на том же месте, по-прежнему мертвый, и уже начал распространяться запах. Лекарь вытащил из коробки новые палочки благовоний и начал зажигать их одну за другой от догорающего фонаря.

– Придется всем рассказать, – произнес он. – Невозможно больше хранить это в тайне. Простите, ваше высочество, но я принес клятву пациентам и его величеству, а теперь здесь принц Дзай, и причин для лжи больше нет. У Кисии будет император.

– Да, вы правы, – ответила я, отмечая его твердый взгляд и решительно сжатые челюсти. – Невозможно больше хранить это в тайне, да и не нужно. Но позвольте мне сначала сообщить новости брату, а потом уже министрам.

Он прямо-таки воспрянул от облегчения.

– Благодарю, ваше высочество. Я знал, что вы меня поймете. Мы лишь хотели защитить Кисию, но больше в этом нет необходимости.

– Да, Кисия скоро обретет того, кто будет сражаться за нее, как император Кин.

Предоставив Акио заниматься своими делами, я отправилась на поиски императорской печати, поглядывая одним глазом на дверь, пока шарила в многочисленных шкатулках для письма, расставленных по комнате. К счастью, печать оказалось нетрудно найти. Она была сделана из большого куска оникса с прикрепленным к нему на тонкой цепочке пучком алых перьев. Я взяла печать, немного красного воска и письмо, которое Кин подписал, но не отправил, и как раз засунула их под пояс, когда один из гвардейцев открыл главную дверь.

– А, ваше высочество, – сказал он. – Пришел принц Дзай, он хочет видеть его величество. Он…

Из-за его спины показалось взбудораженное лицо мальчишки, будущего императора, и я шагнула к двери.

– Доброе утро, дорогой брат, – прошептала я. – Боюсь, его величество еще не проснулся, и я не смею его будить, ведь для выздоровления ему нужен отдых. – Не дав ему времени ответить, я вышла из комнаты и повела его по коридору. – Вчерашние плохие новости его сильно утомили.

– О да, дядя Батита сказал, что он плохо воспринял новости. Дескать, он никогда не видел его величество таким испуганным и обрадовался, что император отдал приказ увести все батальоны на юг от реки Цыцы.

Испуганным. Какая гнусная ложь, приправить последние часы Кина словами, которые он никогда бы не произнес, и приказами, которые никогда бы не отдал. Несмотря на всю мою ненависть, я бы никогда такого не сделала.

– А ты… – Мальчик посмотрел на меня, пока я стремилась увести его как можно дальше от умершего отца. – Ты считаешь, что это правильное решение? В смысле, отвести войска за Цыцы?