– Или я просто зайду к нему один. – Светлейший Батита опять прошел мимо меня, словно не замечая моего присутствия. – Не только ее высочество переболела в детстве желтой болотной лихорадкой. Ее можно больше не беспокоить, я сам могу передавать приказы императора, раз уж я здесь.

– Прекрасно, ваша светлость, – сказал канцлер. – Уверен, что так будет удобнее. Я прикажу как можно скорее подать обед и уже отправил ваших слуг в приготовленные для вас с лордом Оямадой покои. Они чуть дальше по коридору. Я также сообщу совету, чтобы подготовился к встрече с его высочеством…

– Принц Дзай слишком устал с дороги, ему не до этого. Ему больше по вкусу придется экскурсия по дворцу.

Принц уставился на свои ноги, а я на свои, и, хотя он должен был бы постоять за себя и сказать опекунам, что посетит совет, он промолчал. Мой брат умер, чтобы уступить свое место этому мальчишке, и мне хотелось его ненавидеть, но я не могла. Я испытывала к нему лишь жалость, и эта жалость распаляла мой гнев. Я была лучше, сильнее, умнее, но трон отдали слабому мальчишке, и только по одной причине – в отличие от меня, у него между ног был член.

Чтобы не дать светлейшему Батите посетить императора, я пообедала в покоях Кина, но лишь перекладывала еду с одной тарелки на другую и смотрела, как остывает в чашке чай. У меня больше не осталось идей. В любую секунду кто-нибудь мог обнаружить, что император умер, я могла надеяться лишь на милосердие своего брата, а это маловероятно, пока решения ему нашептывает светлейший Батита. Мне нужно поговорить с принцем Дзаем наедине, узнать его по-настоящему.

Когда началось заседание совета, а принц отправился в тур по дворцу, я сунула пару монет посыльному и стала дожидаться, пока принцу покажут внутренний дворец. В любой другой день я бы поняла, почему это заняло столько времени, но сегодня я могла лишь отдать дань уважения огромному шпилю. Он возвышался на четыре этажа, к площадке на каждом вела винтовая лестница. В центре висели три кованых фонаря, они были красивы и днем, а ночью отбрасывали такой узор света и тени, который довел до слез многих художников, хотя советники, секретари и придворные ходили туда-сюда, не поддаваясь чарам.

– Перила выкованы императорскими кузнецами одновременно с фонарями и дверными петлями, – сказал канцлер Горо, когда они наконец-то спустились на нижнюю лестничную площадку.

Я притворилась, что интересуюсь выгравированным на дверях дворца изречением.

– Эти двери уберегли дворец и семью императора по меньшей мере пять раз, – продолжил канцлер, подходя ближе. – Трижды – до строительства внешнего дворца в 1089 году.

Я прочитала надпись еще несколько раз. На круглой лестничной площадке раздались шаги.

– Конечно, после мятежа двери пришлось ремонтировать, но… А, ваше высочество.

– Добрый день, канцлер. Ваше высочество. – Я кивнула Горо и поклонилась его высочеству щенку. Он, похоже, скучал и не посмотрел мне в лицо. Не очень хорошее начало. – Вам понравился дворец, дорогой брат?

– Да, ваше высочество, – промямлил мальчик.

Канцлер откашлялся.

– Мы пойдем дальше. Еще многое предстоит увидеть.

– Это верно.

Я отошла в сторону, освобождая путь, и по моему сигналу в дверь вбежал посыльный.

– Канцлер, – поклонился он. – Вы нужны губернатору Доху, ваша милость.

– Передай ему, что я приду через час.

– Боюсь, он настаивает, это срочное дело, ваша милость.

Разочарованно цокнув языком, лорд Горо покосился на своего молчаливого спутника, вероятно, взвешивая в уме, не взять ли его с собой. Но губернатор Дох был непростым человеком и с радостью вцепился бы когтями в молодого и впечатлительного принца. Потому он и стал идеальным вариантом для моей уловки. По правде говоря, губернатор Дох сейчас, вероятно, находился в своем излюбленном доме гейш.

Я вздохнула.

– Наверняка побеспокоил вас по пустячному делу, – сказала я и повернулась к принцу Дзаю. – Вы скоро поймете, что при дворе не найти человека более шумного, чем губернатор Дох. Если это вам поможет, лорд-канцлер, я продолжу экскурсию до вашего возвращения. Гарантирую, что знаю о дворце почти столько же, сколько и вы.

Лорд Оямада недвусмысленно выразил свое нежелание, чтобы его внук находился поблизости от меня, но моя деланая незаинтересованность, похоже, сломила оборону лорда Горо.

– Уверена, это не займет много времени, – добавила я, когда он заколебался, переводя взгляд с меня на принца и застывшего в поклоне слугу. – А как только закончите, вы вернетесь к нам.

– И правда, ваше высочество. Благодарю вас. Я вернусь как можно скорее.

Поклонившись нам обоим, канцлер Горо умчался с неподобающей скоростью. Он вернется, как только поймет, что губернатор Дох его не вызывал, но к тому времени мы уже скроемся в лабиринте внешнего дворца, и вряд ли он нас отыщет.

– Идемте, ваше высочество. Обещаю не утомлять вас рассказами о перилах и дверных петлях.

Он едва заметно улыбнулся и последовал в шаге за моей спиной, когда я повела его по колоннаде, соединяющей внешний и внутренний дворец. Между колоннами врывался ветер, шелестел нашими юбками и играл волосами Дзая, выбившимися из тугого узла на макушке – в точности такой всегда носил император Кин. Умный ход со стороны опекунов – подчеркивать сходство с императором.

– Как вы видите, это дворцовый сад, – сказала я, когда мы оказались ровно посередине между внешним и внутренним дворцом. – В нем невозможно заблудиться, потому что оба здания всегда видны, из любой точки. Все равно что ходить по колее. Красивой колее.

Он не ответил. Колонны обвивала глициния, и опавшие лепестки ковром устилали камни, а в воздухе чувствовался удушающе-сладкий аромат.

– К сожалению, в это время года можно поскользнуться, – продолжала я. – Гниющие лепестки могут быть скользкими под подошвами сандалий.

– Их нужно подмести.

Его первые слова не были ни резкими, ни заносчивыми, скорее прагматичным заявлением человека, для которого это казалось само собой разумеющимся.

– Боюсь, такова традиция, ваше высочество. Какой-нибудь из дворцовых священников объяснит вам подробней, хотя от объяснений губернатору Охи не полегчало, когда он поскользнулся и сломал руку.

– Я знаю, что это традиция. Но глупо соблюдать ее, когда люди могут покалечиться.

Я оглядела его профиль. Определенно есть небольшое сходство с его величеством, но не сильное. Скорее, сходство просматривалось в сухости его тона.

Внешний дворец представлял собой, в сущности, толстую стену, окружающую внутренний дворец, но в нем было гораздо больше коридоров, комнаток и двориков, чем можно себе представить. Там были и важные залы, где нас стал бы искать канцлер Горо, а потому я повела принца в коридор, которым пользовались редко, он шел в помещения для слуг.

– Могу предположить, – сказала я, когда и второй коридор мы прошли в молчании, – что опекуны не велели вам со мной разговаривать.

Он не ответил, но вспыхнувшие щеки были достаточно красноречивы.

– Обещаю, я вас не съем, – сказала я. – И могу заверить, я не чудовище и не враг, каким они меня описали. Мой долг перед империей такой же, как и ваш.

– Но вы Отако.

Его слова отскочили эхом от каменных стен дворика, оно, казалось, зашелестело в листьях бамбука и закружило лепестки цветов.

– Да, – согласилась я, когда затихло эхо. – А вы – Ц’ай. Наверное, вам говорили, что это делает нас врагами, но вы не найдете этому подтверждения ни в одной летописи. Наши родители не ладили. Но это не повод, чтобы мы тоже не ладили.

– Да, но меня предупреждали, что вы именно так и скажете. Или это скажет ее величество и будет настаивать, что мы должны пожениться ради мира в империи.

Мы свернули в следующий коридор – пустой, не считая клочьев пыли и выцветших акварелей. Я остановилась и повернулась к нему с понимающей улыбкой.

– А вы не хотите на мне жениться?

– Я ни на ком не хочу жениться.