– Десять минут, – шепнул тюремщик, и дверь за Бастоном закрылась.

Тридцать секунд из десяти драгоценных минут он просто ждал – при виде арестанта в крови вскипел гнев, и надо было отдышаться, дать злости осесть.

– Босс.

– Ох, Бастон. На твоем челе нет пепла, поэтому я по-прежнему должен считаться твоим мастером. – Голос Хейнрейла звучал чуть громче шепота. Главарь, бывший главарь Братства, указал на пустое кресло. – Давай потолкуем. Как там мой город?

Бастон сурово сощурился:

– Я здесь по делу. От Гхирданы.

– Вот как? В прежние дни тебе соображалки не хватало вести дела, но у меня ты без работы не сидел. Вас, молодежи, тогда созрела целая орава – Иджсон, само собой, и ты с ним. Еще Лем, Красный Ринн, бедняга Хоскер Венсон. Вы выросли на преданиях о том, как великий Идж все отрицал на допросах и лелеял мечту о светлом завтра. Слава богам, что Иджсон подхватил хворь, не то всех вас поубивали бы в какой-нибудь безрассудной попытке совершить революцию. А я старался не упускать вас из виду, выводил в люди.

– Никого больше нет. Шпат и Хоскер погибли в Кризис. Лем – при вторжении. Ринна два месяца назад выели изнутри паучьи духи. А ты заставлял меня делать вещи, на которые у самого очко играло.

– Зато ты, парень, не стал покойником.

– Я считал тебя умней, – сказал Бастон. – Но ты просто ссыкло. У тебя охеренно получалось валить тех, кто был против тебя, кто мог бы с тебя спросить, но ты и пальцем не пошевелил, чтобы поправить наши общие дела. Ты забил болт на заветы Братства. Хапал свою долю, пока гильдии безнаказанно доили город.

– Говоришь, пришел по делу, – прервал его Хейнрейл, – и у тебя мало времени. Старикам вроде меня дай только волю посудачить о прежних деньках.

– Давай тогда о прежних деньках. «Мандель и Компания». Карла сказала, ты знаешь, как к нему проникнуть.

– Сестра твоя поумней тебя будет. Почаще к ней прислушивайся. Она знает, как дела делаются. – У Хейнрейла булькнуло в животе, он перегнулся с кресла и громко перданул, морщась от боли. К вони примешивался металлический запах, наподобие крови. – Эх. Был я умником, но выручил меня ум-то, когда карета слетела с дороги? Хоть Мири уцелела, и ладно. Вот эта девчонка рубила в делах. Как твоя сестренка, ага. Наверно, надо было больше полагаться на женщин. В спокойной повседневности, в дни затишья, они справляются лучше нас, а это значит побольше, чем кажется на первый взгляд. Мужики любят куда-то ломиться, орать, и, когда дело доходит до драки, это тебе от них и нужно. Но ведь если дошло до драки, значит, что-то уже не так. Приходит меня мыть одна бабенка. Поговорить с ней – пустоголовая, да и только. Но она слушает, смотрит и, само собой, доносит обо всем. Не здешним надзирателям явно, а кому?

Бастон приставил палец к животу Хейнрейла и сильно надавил. Пожилой человек согнулся пополам в мучительных рвотных спазмах.

– Ты нас продал! Думаешь, дальше ломать тебя некуда? Холерный Рыцарь меня научил, как людям больно делать.

– Нижние боги, малыш! – Хейнрейл пустил кровавые слюни. – За дверью же стража!

– Им хорошо заплатили. Ты сам меня научил.

– Ага, и я так грамотно подкупил весь дозор, что их сотрудников стали менять на сальников. В чем я еще, по-твоему, разбираюсь?

– В Манделе и его компании.

– Зачем они вам?

Бастон опять потянулся к его животу. Хейнрейл выставил ладонь, будто щит:

– Я не отказываюсь говорить, но в общих чертах мне надо знать, что к чему. Вы собираетесь Манделя ограбить? Убить? Чего хочет гхирданский мальчишка?

– Контролировать одно направление торговли, в которое вовлечен Мандель. Поставки илиастра.

– Илиастра, – отозвался Хейнрейл. – А какая в нем выгода? Его добывают за два медяка мешок.

– Говори.

– Сперва подгони кое-что для меня.

– Ты о чем?

– Об остатке моего золота. Твоя мать берегла его для меня.

Бастон выудил табакерочку.

– Теперь оно принадлежит Братству. Ты у нас крысятничал.

– Я заслужил его в оплату, – прохрипел Хейнрейл, – когда Иджсон меня выгнал. По справедливости и понятиям оно мое.

Бастон щелкнул крышкой, открывая коробок. Внутри был толстый белесый червяк, кольчатое тело мерно пульсировало. От резкого света он свернулся, забиваясь в угол.

– Это то, о чем ты подумал, – сказал Хейнрейл. – Если ты по глупости попрешь на Манделя, то не обойдешься без чар или чего-то вроде. Алхимии, чудес – наш город перестал быть городом простых смертных. Без тайной силы тут делать нечего. У меня была Мири, были Холерный Рыцарь и храбрые ребята, типа тебя. У меня были ползущие. Даже поддержка самой Роши и уверенные отношения с гильдией алхимиков – но Иджсон со своей новоявленной святой сучкой все равно меня опрокинули. Твоему гхирданскому мальчишке нельзя будет воспользоваться драконами, и Дантиста, я слыхал, поблизости нет. А одних мускулов маловато – так в чем его преимущество?

«В Шпате», – подумал Бастон. Хотелось позлорадствовать, помучить Хейнрейла открытием, что Шпат Иджсон не только смог выжить, но еще и служит проводником для Раска.

– У вас что-то припасено, – сказал Хейнрейл. – Что же это? – Бастон взял из коробка червя и поднял повыше. – Поосторожнее, он один из последних в городе. Остальных поубивали упыри.

– И ты, когда умрешь, продолжишь жить в нем?

Из-под одеяла закапала моча.

– Эх, малыш, разве дело в этом? У тебя мало времени. Хочешь узнать о Манделе? Я тебе расскажу.

Бастон сел обратно, держа червяка двумя пальцами. Личинка извивалась, будто пыталась его укусить. У нее было два ошеломляюще человеческих зуба. Бастон сжал гадину, причиняя ей боль.

– Говори.

– Мандель еще в давние годы работал на семью Тай. Задолго до моего времени. Он ездил в торговые экспедиции с парнем Эразма, Джермасом. И вот из одной такой поездки на Огнеморье Джермас возвращается с головой, забитой всяким безумством. Проматывает состояние Таев на хрен знает что, и все мы знаем, чем это закончилось. Но Мандель вовремя увидал, куда дует ветер, и открыл собственный торговый дом. Он прибрал себе изрядный куш предприятия Таев и приподнялся, когда они разошлись. Начал ввозить сюда алхимические компоненты.

– Из Ильбарина?

– Нет. В основном по суше. Джашан. Ульбиш, как мне кажется.

– Он сам алхимик?

Хейнрейл пожал плечами:

– Имеет в гильдии вес. Мандель изначально был с ними на короткой ноге. Знаю точно про его нелады с Хранителями, те посылали святых – научить его богобоязненности, и после этого он занимался строго бизнесом. Сколотил капитал, когда была основана гильдия алхимиков. Рассудительный человек. Побольше бы таких.

– Не уходи от темы. Как к нему подобраться?

– Мандель владеет частью старой городской крепости, держит в ее стенах перегонные установки и наливные хранилища. Там стоял храм, построенный еще в старые недобрые дни. Я копался в архивах, нарыл древние чертежи с помеченными туннелями. Там-то к нему и можно пролезть. За что я люблю наш город – за то, что здесь полно тайных ходов.

– Твой ход наверняка запечатают.

– Да, несомненно. Перекрыты все глубинные галереи. Но этот туннель особенный. Сам убедишься, если пойдешь. Он будет под наблюдением, но не думаю, что замурован. Его не очень-то замуруешь.

– Где он?

– Знаешь Святого Стайруса? Шахту? Там есть ответвление. Упыри в курсе. – Хейнрейл закашлялся, перекосившись от боли. – Быть смертным так дерьмово. Боги и их отродья живут себе, поживают, а мы? Загниваем при жизни и гнием после смерти. Ничего долгого нет. Заводишь детей, а потом неблагодарные выкидыши винят тебя за все беды мира. Строишь что-нибудь в поте лица, а потом приходят тупицы и все ломают.

– Почему сам не воспользовался шахтой? Раз Мандель такой богатый, чего не наведался к нему? – На секунду перед Бастоном промелькнул иной Гвердон, иная нить некой паутины судьбы, мир, где Идж остался в живых, проник по этому туннелю и подорвал предприятие Манделя. Без алхимического сырья нет никакой гильдии. Гнойник на теле города удален, заражение предотвращено.