– Да, в общем-то, нет. Я… я вступил в роту наемников. Отряд из Восьми. Вечером отплываю.

– После того, что вы пережили, хотите снова на Божью войну? – изумилась она.

– Понимаете, я же убил богиню. Ну, вроде как. Надеюсь, моя репутация разнесется по свету. Даст мне хороший козырь в бою против других божественных созданий. – Теревант расхохотался. – Да нет – просто на Хайт мне возвращаться не с руки. Есть, хм, политические препоны.

– Понимаю. – Сейчас, в отрыве от Келкина и потока разведсводок, она довольствовалась лишь обрывочными намеками из газет. Впрочем, были сообщения о том, что нынешний носитель Короны принял вытяжку болиголова, и вскоре на смену ему изберут нового. А еще, что некоторые из оставшихся колоний Империи взбунтовались, поскольку Дома отозвали войска на защиту Старого Хайта. Новому носителю Короны достанется в управление сильно умалившееся государство, но, возможно, лучше подготовленное к встрече Божьей войны.

В газетных известиях из Старого Хайта упоминалось имя Лиссады.

– В Хайте говорят, что мертвым не дано любить так, как живым. Я бы, наверное, поспорил. Не думаю, что и среди живых найдутся такие, кто любит одинаково. Однажды, может статься, я вернусь. – Он пощупал пустую глазницу. – Со свежим, так сказать, взглядом.

– Если не слишком личный вопрос…

– Задавайте.

– С вами был Меч Эревешичей. Вы могли умереть оберегаемым. Могли ведь?

– До последнего верен, – пробормотал сам себе Эревешич. – Да, благодаря вам меч был у меня. Я был старшим Эревешичем, и это было… блистательно. Но я увидел, как подлетает ракета, и… не знал, как подействует божья бомба на раку. И я заглушил меч. Перекрыл, насколько мог, его связь с внешним миром, чтобы уберечь живущие в нем души.

Он поднял саквояж, и она увидела, что из него торчит рукоять этого древнего оружия.

– А в нем… отсутствуют активные чары? – Она задрожала, внезапно похолодев. Она не видела Карильон с самого возвращения.

– Нет. Души пращуров все еще в нем, но им нужен живой меченосец, чтобы соединиться с ним. Это был единственный способ отгородить их от удара.

– А вы – последний из Эревешичей.

– Может, и так.

Он поставил чашку на столик, поболтал чай костистым пальцем, наблюдая за волнами.

– Моя мать и младшие сестры пропали, когда на их корабль напал кракен. Вероятнее всего, мертвы, но… одно в этом Перемирии хорошо: можно взаправду поговорить с ишмирцами. И дать им денег. Похоже, на том корабле они захватили пленных. Может статься…

– Пусть вам сопутствует удача.

– Спасибо. Я еще раз хотел вас поблагодарить. И кое-что подарить. – Он достал из саквояжа изукрашенную росписями бумагу. Банковский чек. – Не совсем королевское состояние, но какое-то время продержитесь. Мне сказали, что вы больше не служите в промышленно-либеральной партии. Чем вы все эти дни занимались?

Эладора покосилась на ворох бумаг и рукописей на столе. Закрыла «Костяной щит» и отдала книгу скелету.

– Читала и размышляла. – Она встала. – Сижу взаперти уже несколько дней. Пройдусь-ка с вами до корабля, провожу вас.

Второй посетитель как-то вечером поскребся к ней в дверь, как собака. Расстриженный жрец, в опале у патроса – союзники кончились, кончились и хитрые ходы. Он угрожал, хотел выколотить из нее деньги. Эладора сделала встречное предложение – поработать на нее.

Такой как есть, замаранный, он ей сгодится.

Третий посетитель пришел глухой ночью. Карильон. Она не постучалась – Эладора очнулась от кошмара и увидала подсевшую к ней на кровать фигуру.

– Не пугайся, – сказала Кари. – Это я.

Эладора и не пугалась. Больше она не боялась ни ножей Мирена, ни воздаяния Черных Железных Богов – по крайней мере, пока. Она вытолкала подальше память о заключенном с ними договоре – заперла его в ныне пустой сейф и захоронила в самом темном отстойнике своего разума.

– Ожидаемо, – произнесла Эладора. – Заявилась негодовать, что я пригласила в город Джирданские семейства. – Она подхватила с тумбочки охапку газет и помахала ими перед Карильон. – Вообще-то после уколов в прессе получить настоящей заточкой будет явно переменой к лучшему, так что валяй.

– Дело не в том. То есть в том, но… твою мать, Эл, все из-за Шпата.

– А что с ним?

– Он надорвался. С тех самых пор, когда мы поднимали божью бомбу, он стал очень… тихим. Слабым. Не таким, как раньше. Я больше не могу управлять камнем, не могу пропускать удары. Эл, большую часть времени я его совсем не слышу – или, еще хуже, он стал мало разговаривать.

Эладора слезла с кровати, наворожила призрачный огонек. Кари вздрогнула от света. Эладора отметила, что двоюродная сестра в синяках и царапинах. Перевязана шея – бурые пятна.

– Чем я, по-твоему, могу помочь? – Эладора отвела Кари в другую комнату, выудила аптечку и начала разматывать перевязку.

– Знать бы. Какой-нибудь волшебной штукой. Божьей. Онгентовой.

Эладора выпучила глаза при виде воспаленной раны:

– Нижние боги, как это тебя угораздило?

– Если помнишь, я выпинала джирданских козлов из города, а ты телепортировалась на Лирикс и мило попросила их обратно. Вот так и угораздило.

Эладора намазала рану притиранием, наложила чистый бинт.

– В городе есть ученые. Кафедра археотеологии в университете, гильдия алхимиков. Правда, настоящих мастеров тут уже не сыскать. – Не совсем ложь. – Но есть и другие города.

Эладора подошла к гардеробу, обезвредила защитное заклинание.

– Мудрецы из Кхебеша слывут величайшими знатоками «волшебных штук» на всем свете. И, судя по намекам, тебе бы лучше на время уехать из Гвердона.

И это тоже не совсем ложь. Здесь, в городе, предстоят дела, которые лучше проделать без Кари.

– Про Кхебеш и мне много рассказывали, – буркнула Кари. – Они ни за что не пустят чужачку.

Эладора открыла гардероб и вытащила тяжелый свод записей, перетянутый кожей. Колдовской дневник доктора Рамигос, включающий заметки о сборке божьих бомб и машины с Чуткого острова. Эладора отдала книгу Карильон.

– Привезешь им ее. Обменяешь на все, что понадобится. Я не знаю, способны ли они помочь господину Иджсону, но надеюсь, что это возможно.

Карильон взяла книгу, держа в руках, будто заразу.

– Смогут ли они с помощью этого создать новые божьи бомбы?

– Великое прозрение Роши состояло в том, что Черные Железные Боги в своем заточении были неизмеримо сильны, но статичны. Поэтому их можно было использовать, чтобы прервать вечно самовоспроизводящийся образ иного бога. Но работало это лишь потому, что неутолимый голод вывел их на самую границу со смертным миром. Такое… совпадение – редкость. Доктор Рамигос верила, что раки хайитян могут послужить какой-никакой низкосортной заменой, но даже среди сосудов, накопивших более ста поколений душ, лишь считаные раки обладают достаточной духовной силой, чтобы разорвать истинную божественную сущность. – Эладора хмыкнула. – Поэтому – нет. Без сырья у них не получится.

– Ладно. Спасибо.

– Постой, сумку отдам. – Эладора снова залезла в гардероб. Извлекла сумку, положила туда деньги, целебную мазь. Сняла с шеи амулет Кари и тоже сунула туда.

Чем дальше этот амулет будет от Гвердона, тем обе они в меньшей опасности.

– Эге, – спросила Кари, заглядывая за плечо Эладоры. – А зачем тебе эфирограф? Я думала, их все поотключали. – Эфирографный аппарат стоял на полу гардероба, обвитый замкнутой петлей серебряных кабелей.

– Он отсоединен, – проговорила Эладора. – Исследовательский проект. – Она похлопала по металлическому корпусу – дружески потрепала машину. «Я буду работать над тем, чтобы спасти тебя, – подумала она, – но еще не время. Я еще не знаю наверняка». Она закрыла дверцы и активировала обережные чары.

– Эл, – сказала Карильон. – Пока я не ушла… Там, в хранилище, что ты сделала? С Черными Железными Богами? Эти гниды сидели у меня в башке, когда я была их Предвестницей, заставляли меня видеть, чувствовать всякое. Не дай им воспользоваться тобой.