Пройдя великое множество ступеней, но пока только на полпути к вершине Замкового холма, Рамигос попросила остановиться. Она вынула из-под пальто свои божественные бусы и вгляделась в их знаки.

– Ну вот. – Она выпрямилась, повернувшись к югу.

Над городом зазвенела пушечная пальба. Выстрелы уносились в сторону моря. Вспышки загорались прямо над ними на Замковом холме. Затем со стороны порта ответил огнем Мыс Королевы. Могучей канонадой, от которой затряслась земля, – и земля продолжала дрожать, даже когда пушки Гвердона смолкли.

Загудел нарастающий, раскатистый шум, обширней, чем само небо. Такой протяженный, что нельзя было отличить источник грохота от его эха. Весь горизонт зашелся ревом.

Йорас видел в темноте. Живые так не могли. Они ни о чем не имели понятия, кроме ужасного шума.

А он смотрел, как из городской гавани утекала вода. Отодвигалась белая линия прибоя. Мачты пришвартованных кораблей валились, как срубленные деревья, скрываясь из вида за товарными складами. С убываньем воды вязли в иле громадные сухогрузы. Море отступало от берега по всей ширине бухты.

Темная стена, зловещая, необъятная, вставала, росла над заливом. Приливная волна, выше всех башен.

Давным-давно Ишмира покорила моря.

И теперь море вступало в войну на стороне Праведного Царства.

Когда этот невиданный горб перекатился через остров Сорокопутов, то не разбился, не рухнул. Вместо этого волна поделилась надвое, потом опять, дробясь снова и снова. Уже не одна стена воды, а дюжина валов, дюжина непомерных водяных рук по образу Кракена. И на гребне у каждой восседал, мчался громадный, чудовищный боевой корабль. Уродливые посудины с молельнями на борту, с торчащими со всех сторон божественными реликвиями – эти суда никогда не пересекали смертные воды. Порождения кракенов из бескрайнего океана по ту сторону от Ишмиры.

Первое щупальце обрушилось на гавань, как лезвие прорезало порт, заливая пирсы каскадом водных потоков. Еще два, три или больше изогнулись вокруг Мыса Королевы. Потом эти щупальца опали, растеклись, ссадив с себя боевые корабли. Одно безобразное судно грохнулось с самого верха крепости на площадку внутреннего двора.

Наступающий океан выпрастывал новые щупальца-волны. Они вскидывались над доками, над Мойкой, изгибались дугой прямо над черепом Йораса. Снизу он разглядел киль одного ишмирского корабля, несшегося на волне, расслышал вопли святых и отродий на борту. Щупальце вытянулось вровень с плоской вершиной Замкового холма, и боевой корабль пропахал землю, зависая над краем обрыва.

Сверху грянула мутная жижа. Йорас втолкнул Рамигос в ближайшую нишу под лестницей. Бритвенно-острые струи воды изорвали его мундир и глубоко пробороздили кости, но он вынесет их удар несравнимо легче любого смертного существа. Лестница превратилась в водопад. Рамигос что-то кричала – видимо, скандировала заклинание, но даже в считаных дюймах от ее лица черепу Йораса ничего не было слышно. Мир раскололи шесть новых столкновений стихии, шесть новых волн обрушилось на сушу. И где бы ни приземлялась волна, после нее оставался корабль с командой из тронутых богом чудовищ и фанатичных жрецов.

– Уходим вниз, – кричала Рамигос. – В туннели! В туннели!

С невероятной скоростью налетел визгливый шторм, тучи вскипали среди ночной мглы. Это пронзали поднебесье боевые святые.

Слабенькие гвердонские боги могли в лучшем случае один раз громыхнуть с небес. Боги Ишмиры осияны Верховным Умуром, а тот повелевал снопами и вязанками молний. Ночное небо разверзлось сотней обманных рассветов – боги разили укрепления и пушечные позиции по всему городу. Одна молния ударила в лестницу, и сотрясение швырнуло его через край.

Он плюхнулся в разлив потока, и течение подхватило его. Улицы Мойки обратились в быстротечные реки, наперебой спешащие к морю. Вода несла не один его труп. Повсюду покойники, пляшут вокруг и под боком, пока его затягивает исполинский водоворот, который раньше был Гвердоном.

Карильон положила руку на камень – скорее ради опоры, а не волшебной связи со Шпатом. Голос сестры дрожал, пока она передавала открывшиеся видения.

– Дюжина ишмирских кораблей. Прилив… приливные волны, как щупальца, несут их в глубь суши, далеко от морского берега. Высаживают их на Мойку, на Замковый холм. Там святые и… мать твою! Дозору хана. Мыс Королевы обложили, в порту у причалов их тоже полно. Укрепленный лагерь на площади Мужества смыло совсем. Кажется, сейчас бьются у церквей Хранителей и на Долу Блестки.

– Перво-наперво они будут стараться взять храмы, – сказала Эладора, вспоминая летучки с адмиралом Вермейлом. При захвате других земель в ходе Божьей войны главной целью любых нападавших были храмы противника, святилища и местные святые. Главное – воспрепятствовать богам собрать себя воедино.

«Жив сейчас адмирал или погиб?» – задумалась она. Замолчали пушки наверху, у парламента. Она вспомнила, что сотворенная из Эмлина паучья тварь вторглась в эфирную сеть, а ведь в штабе командования при парламенте тоже стоял эфирограф. Паук мог преодолеть устаревшие парламентские обереги и в долю секунды скакнуть с острова Чуткий прямо к сердцу правительства. Если Эладора правильно рассуждает, то Келкин, Вермейл и прочий чрезвычайный комитет уже мертвы, а город обезглавлен, лишен руководства.

Мучительно напрягшись, Кари оторвалась от видений.

– Тебе надо бежать, Эл. Мне не уйти, а ты справишься. Выбирайся из города.

Все как один советуют ей бежать. Рамигос, Крыс, а теперь еще и Кари. Советуют уйти от опасности, отвернуться. Она отвергла дареную святость, и она не мастер чародейских искусств. Она не солдат, не полководец, не святая и не шпионка. Какая же роль во всем этом предназначена ей? Она покачала головой, не зная, есть ли на это ответ.

– Будем прятаться? Идем вниз? – спросила Барсетка, пряча лицо в ладонях при этой мысли. – По-моему, Крыс так и планировал. Под городом есть места, где даже ишмирские боги нас не найдут.

– Да ну нахер, – сказала Кари. – Мы должны остановить их вторжение. Не то оно превратится в резню. Опять. Нужно добыть оружие. Оно было на «Отповеди», но она затонула. Еще два колокола засыпало толстым слоем алхимического дерьма, а теперь Крыс жалуется на хайитянских солдат в своих сраных упырьих туннелях.

Эладора едва не пояснила: «Рамигос нашла эти бомбы и продала их местоположение Хайту», но прикусила язык. Карильон не стоит об этом знать, а то, чего доброго, порежет кого-нибудь с досады.

Кари щелкнула пальцами.

– Вот они, козлы костяные. Хайитяне приперлись за бомбами. Солдаты ломают саркофаг над колоколами, но там полно разной алхимзаразы, поэтому им приходится осторожно колупать по кусочку. А я-то могу менять форму камня! Мы быстренько туда проберемся, стащим их первей тех и пустим в ход. Бдыщ!

– Нет, – тихо сказала Эладора.

– Что – нет?! – рявкнула Кари. Она аж вскочила. – Есть что еще предложить? Раз ты остаешься, тогда дерись, ясно? Или побежишь к своему сраному Эффро Келкину? Будешь доклады строчить, пока флот принимает бой? Уж я-то, блин, знаю, чем старый хрыч тебе на это ответит! Они, Эл, своими указиками отпишут ишмирцам Новый город, Мойку и половину нижних кварталов. Точно так же, как раньше. Богатеев будут охранять, а остальных хоть перевешай, не жалко. Я давно прощелкала их мерзкие мыслишки, Эл! Сколько я защищала Новый город вообще в одну харю!

– Кари, ус-успокойся, – выговорила Эладора. – Мне надо подумать.

– Нет времени думать. Надо бомбы забирать.

– Они же еще недоделаны были. Это просто сломанные колокола.

– Из колокола Башни Закона алхимики сварганили оружие за неделю! – выпалила Кари. Она мерила лестничную площадку шагами, не выпуская из руки краденый нож. Не могла усидеть на месте, охваченная жаждой действовать.

Жаждой вытворить какую-нибудь глупость.

– А целая литейная у тебя что – в кармане лежит? Полная самых секретных разработок алхимиков? Тех, которым ты на башку уронила весь Новый город.