– А что насчет Эдорика Ванта?

– Я узнала, что случилось, перед тем, как приехать к тебе в поместье. Ванта убил сумасшедший святой – один из сафидистов окончательно съехал и пошел вразнос. Нельзя было провалить план Бюро по возведению Беррика на трон из-за какого-то святого полудурка – а если бы Ольтик узнал, что его сотрудник убит нашими новыми союзниками, то все бы разнес к чертям. Он бы пошел в парламент, устроил бы выволочку перед Домами… знаешь сам, какой он бывал шумный. Нам требовалось скрыть участие Хранителей в смерти Ванта. И Ольтика не убедили бы ни я, ни Лем. Нужен был кто-то проверенный. Им пришлось стать тебе.

– Ты меня использовала. – Хоть он об этом и подозревал, подтверждение факта отозвалось тошнотой в желудке. Стыд в разных вариациях охватил его – стыдно служить болванчиком для Лис, стыдно ненарочно предать Ольтика, стыдно за собственную глупость… и стыдно за возникшее желание простить ее как можно быстрее.

– Я обязана отделять важное от личного, – ответила она. – Первым делом задание. – Она покачала головой. – Отдел Иноземных верований предупреждал нас о том, что возвращение короля усилит Хранимых Богов, но Синтер заявил, что сможет удержать их поводья. Их боги полные кретины, Тер, а святые – безумцы. Нам предстоит пройти еще через многое.

Она замолчала.

– Можно, я кое-что тебе расскажу?

– Давай.

– Ты поступил в Бюро. Близко к нижней проходной отметке, но экзамены выдержал.

Даже по прошествии стольких лет удар пришелся под дых. Он снова за черной дверью, не может понять, как и на чем провалился. Оступился и шлепнулся в сливную яму.

– Как?

– Ольтик написал и попросил меня убедить Бюро тебе отказать. Он хотел видеть тебя при себе.

Здоровенный комок хохота пополам со слезами рвался у него из груди – но и то и другое слишком больно выпускать наружу. Он откинулся на постели и смотрел в потолок, пока мир тихо вращался вокруг. Минувшее десятилетие разматывалось в обратном порядке, годы текли назад, как поезд без тормозов. Катились под откос.

– А теперь послушай меня, Тер. Твоей прежней жизни больше нет. Тебя обвиняют в гибели Ольтика, значит… – Лис прислушалась, плотней запахнула платье и присела на подоконник в непринужденной позе. Теревант тужился приподняться. Ему о стольком еще надо спросить, столько сказать самому – но она пальцем показала утихнуть, а секундой позже в дверь постучали.

Два почетных стража Хранителей вошли, обтерев притолоку плюмажами шлемов. Позади стоял третий с плетеным креслом-каталкой.

– Его величество желает поговорить со старшим Эревешичем.

Лис выпрямилась.

– Конечно. Одну минуту, и мы…

– С Эревешичем с глазу на глаз, миледи.

– Как будет угодно. – Лис помогла Тереванту выбраться из постели, прошептав на ухо: – Положись на Бюро.

Ранее дворец патроса казался скромным в тени могучих Соборов Победы, обступивших его с трех сторон. Ни мрамора, ни позолоты, кроме как на стене, выходящей на соборную площадь, откуда патрос обращался к пастве с балкончика.

А вот когда стражи катили коляску по мраморным коридорам с золотыми и серебряными изваяниями, до Тереванта дошла скрытая мощь громады дворца – сотканного единым полотном вместе с городом или же погруженного в каменные недра Священного холма. Просторные залы притихли, лишь журчала толпа за стенами на площади. Чернорясые жрецы и служители исчезали, стоило стражам только приблизиться к ним. Это напомнило Тереванту заморские поселения Хайта. Во дворце витал дух, как в захваченном городе, где местный люд растворялся в воздухе на глазах неусыпных и тут же воплощался обратно у них за спиной, насмешливо скалился, замышлял непокорство. Обменивался знаками богов-изгнанников.

Одна дверь по дороге была приоткрыта, и Теревант углядел трех старух, по обряду снимавших с тела священника Хранителей кровавую рясу. Синтер сосредоточивал власть в своих руках.

Они подошли к массивным двойным створкам с печатями патроса и знаками Святого Шторма. Неподвижно, как неусыпные, здесь стояли другие стражи. Двери были не заперты, обереги не взведены, и они прошествовали прямо во внутреннюю обитель. Впереди высились другие равноогромные двери, но вместо них его завели в небольшую боковую комнатку. Рабочий кабинетик с потертыми креслами и шкафами, где на полках теснились пожелтевшие книги. Единственное узкое окно выглядывало на Университетский округ.

За письменным столом их ждал человек в обшитой самоцветами одежде и надвинутой на бровь золотой короне. Худощавую фигурку Беррика все это убранство, казалось, съедало. Вместо того чтобы предстать величественным в новом облике, он умалился, зажатый в тисках мантии и высокого титула.

– Ваше величество, старший Эревешич из Хайта.

Стражник помог Тереванту выбраться из каталки, хотя на самом деле помощь его и не требовалась. В груди ломило по-прежнему, но боль уже не скручивала его пополам. Еще одно чудо целительства – и он, почитай, выздоровеет.

Стражи удалились за дверь.

– Мои соболезнования вашему новому титулу, – сказал Беррик после неловкого молчания.

– Мои поздравления вашему, – осмотрительно начал Теревант.

Беррик ухмыльнулся, пощупал корону:

– Ах, с титулом еще надо будет определиться. Ну, хоть по замыслу коварных богов мой винный погребок заново полон. Прошу, присоединяйтесь. – Он пошарил под столом, извлек два серебряных кубка и бутылку вина. – Пьянство составляет значительную часть моих королевских обязанностей.

Он наполнил кубки и подвинул один Тереванту.

– За долг! – провозгласил Беррик.

– Не могу. – Теревант, не пригубив, поставил кубок обратно.

– Как пожелаете. – Беррик вздохнул. – Пожалуй, я могу сейчас говорить более свободно, чем в нашу прошлую встречу на ярмарке. Впрочем, не слишком свободно. – Он махнул кубком в сторону шкафов. – Боги следят за этим городом, дружище, и у них миллион чутких ушей.

Теревант задумался о том, многие ли церковники-Хранители знают о том, что Беррик – саженец, привитый Хайтом? Это ни для кого не секрет? Или строго охраняемая тайна для посвященных высшего клира? Теревант понятия не имел. Он заплутал в болотном тумане – вполне осведомленный об опасности каждого шага, был не в состоянии представить, куда ему идти и как выбраться отсюда живым.

Лис сказала, что все предусмотрено. Придется уповать на нее.

– Вы говорили мне, что события происходят вне зависимости от вашего желания.

– Говорил, а как же. И они произошли. И продолжают происходить, к сожалению. – Беррик отпил из кубка, повернулся к окну. – Знаете, а я ведь города так и не посмотрел. Мне сказали, что этот город мой, но даже вам он знаком куда лучше. Вы сбежали из посольства. Ночевали на улицах. Скажите, Теревант, каково это – быть свободным?

По непонятной причине он мысленно перенесся в последнюю ночь Фестиваля, к наемнице по имени Наола. К той минуте, когда шел к ней обратно. Перед тем как Лемюэль оглушил его и все рассыпалось на куски.

– Приятное чувство, – признался он. – Но мимолетное.

– Вот как. – Король Беррик Ультгард выглядел разочарованным. – Полагаю, такова природа вещей. Спрыгни с поезда, и ты на мгновение обретешь свободу, пока не ударишься о землю. Надеюсь, оно того стоило. – Он набрал в рот вина, погонял языком, глотнул, вздохнул. – Мне сказали, что с Хайтской Империей необходимо поддерживать добрые отношения. А также, что парламент Гвердона и церковь Хранителей условились выдать вас под опеку Хайта, этому, хм… Даэринту?

– Принцу Даэринту.

– Моему царственному собрату! – невесело рассмеялся Беррик. – И как он поступит с вами, дружище?

– Не знаю. Он считает, что это я убил брата. Приказал страже прикончить меня в посольстве. Полагаю, соберут суд. – Еще один военный трибунал, только на этот раз Ольтик не вмешается в разбирательство. Теревант попытался вспомнить правила. Вероятно, он предстанет перед Короной. И в отсутствие других наследников поместья и войска Эревешичей перейдут непосредственно под коронное управление.